Вячеслав Лешко - Точка Столкновения

— Тринадцать лет. — Девчонки снова ахнули. — В домах наших семей нам не нашлось места и силами наших родов нам построили домик на окраине деревни. Помню, нас обвенчали, и пока наши родственники отмечали эту знаменательную для них дату, мы впервые остались наедине в этой… серой избушке. Она села глаза опустила и ничего не говорит. Я начал суетиться по дому боясь остаться с ней наедине. Затопил печь, сделал все, что только можно, потом в безысходности, тоже сел напротив, ожидая какой-нибудь реакции от нее. А она взяла и начала рыдать, такими знаете горькими слезами, — Рурхан замолчал.

— И что же было дальше? — Алекса вытащила Рурхана из плена нахлынувших тяжких для него воспоминаний. На глазах Фиалки уже налились слезы, успокаиваемая ласковым Хьюго, она шмыгала носом.

— Дальше я оставил ее, отправившись отмечать нашу свадьбу вместе с остальными, и надрался до беспамятства. Знаю, знаю я поступил как конченый урод. А что еще мне оставалось? Я понимал, что все это также противно ей, как и мне, и что мы должны преодолеть эти трудности вместе, за счет чего сблизившись и привыкнув друг к другу. Но меня буквально выворачивало наизнанку, я просто не мог смириться со всем этим. В дальнейшем я продолжал ее игнорировать, стараясь как можно меньше бывать дома. Мне помогал в этом мой единственный друг. Такой же изгой, как и я, также понимающий и ненавидящий всю бессмысленную жестокость нашего дикого общества. Мы с ним стали Подснежниками, ну то есть сборщиками различных корений и трав, растущих под снегом. С наступлением лета мы не появлялись в деревне месяцами.

Я не уделял ни капли внимания Глафре, так ее звали, но и в то же время ни разу не ударил ее, не обозвал. Наоборот мое постоянное отсутствие ни капли ее не смущало, ведь она не любила меня. Наши чувства были взаимны! Пока меня не было, она целыми днями делала что хотела, была полностью посвящена самой себе. Хоть это и смешно, но благодаря нашему супружеству она была единственной свободной женщиной в нашей деревне, она была вольна делать что хочет. Ей также как и мне нравилось наше сожительство, глядя на жизнь своих сестер она понимала свое счастье.

Дальше она влюбилась в одного парня младше меня на пару лет. У них завязался роман, они тайно встречались и как я понял, пылко любили друг друга. Я был не против. По законам наших предков она как единожды обвенчанная со мной должна была принадлежать мне до конца. Только моя смерть могла даровать ей свободу. Согласно обычаю Инханор, так звали ее любовника, имел право бросить мне вызов и в честном бою отобрать ее у меня. Но мой отец он как бы самый крутой охотник, тот, чью честь нельзя посрамлять, тем более их отношения уже имели место, то есть она была неверна мне. Все это могло привести к плохим последствиям. Поэтому, не осмеливаясь что-то поменять, они продолжали тайно любить друг друга, будучи, наверное, единственными позволявшими себе любовь в нашей убогой деревушке. Несколько лет мы имитировали супружескую жизнь, пока однажды не вмешался ее папаша. Инханор — ее любовник, был бесплоден, поэтому он и ходил холостым, тоже являясь своеобразным изгоем, только в отличие от меня он верил в идеалы нашей общины, был типичным пронизанным местной пропагандой зомби. А ее папаша потребовал от меня детей. Он сообщил мне о договоренности с моим отцом, по условиям которой мне предстояло лишить его позора, обеспечив потомством в ближайшее время. В противном случае он обещал убить меня, чтобы в мое отсутствие успеть выдать свою дочку за другого, пока еще не поздно. И все это официально, все по законам наших предков, которые нельзя нарушать. Это не считая того что мне пришлось вытерпеть от своего отца за эти годы. В общем, я оказался в тупике единственным выходом, из которого стало бегство, тем более я всегда мечтал увидеть, что творится за Фригнетскими горами. Вот такой вот дурдом. Мне хочется верить, что мой уход приравняют к смерти и каким-то чудом Глафра и Инханор сумеют узаконить свои отношения, — закончил свое эмоциональное повествование Рурхан.

— Ни фига себе. Это тянет на целый любовный роман. Офигеть просто! — не сдержался Хьюго, пока все молчали, не зная, что сказать.

— Я сам в шоке.

— Рурхан, тебе всего двадцать, а у тебя за спиной уже целая жизнь насыщенная столькими событиями, — переживала за него Кристина, одновременно немного завидуя в глубине души.

— А у нас если ты молод, то можешь любить кого хочешь, где хочешь и когда хочешь, — не смогла сдержать себя Алекса.

— Это понятно. То есть… я это уже понял… — ответил ей Рурхан, едва удержавшись, чтобы не рассмеяться, на нее глядя.

— Я чувствую, сегодня устану кашлять. Может придумать какой-нибудь другой знак? — в шутку поинтересовалась у Джейсона Кристина. А то Алекса все никак не могла сдержать под контролем свои мысли и как следствие язык за зубами.

В завязавшейся беседе друзья прошли вдоль набережной до нужного переулка. Переменчивая преферийская погода закрыла вечернее солнце, нагнав дождливых туч с севера. По поводу дождя, по словам Кристины можно было не беспокоиться, Дух не даст испортить праздник. Остывшие под серыми тучами праздничные улицы наполнялись все большим количеством туристов. Появились фургончики, из которых раздавалось мороженое, сладкая вата, воздушные шары. Увеличивалось и количество военных патрулей. С ближайшей из городских площадей — места основных гуляний, скрытой где-то за поворотом набережной, доносилась музыка. Скрывшись под своими армидейскими плащами, отличавшими их от туристов, артэоны постепенно присоединялись к празднику, выбираясь на улицы из своих квартир.

Зная тот мир, что снаружи Рурхан не переставал наслаждаться окружающей красотой. Сейчас глядя на маленькую глупую невероятно добрую и нежную Фиалку, он был согласен с суровыми правилами пропуска во внутренний мир артэонов, с высокими стенами, что отделяют его от остального.

Вырвавшись из потоков предпраздничной толпы, друзья свернули в переулок. Простой обычный внутренний двор с рядами крылечек открывавших вход в жилые подъезды, а также лавочек и цветочных клумб. На крыльце у нужного подъезда лежал большой черный с пятнами белого пес. Увидев своих друзей он, виляя распушившимся хвостом, бросился им навстречу. Миновав желавшую его обнять Фиалку и всех остальных, пес первым делом подбежал к застывшему на месте Рурхану и начал обнюхивать его.

— Рурхан не бойся это Шатун, наша очень добрая и дружелюбная собака, — сказала Кристина, поставленная на землю Джейсоном.

— Шатун сидеть, — строго сказал Джейсон и собака послушалась.

— Не кричи на него, — вступалась за собаку Фиалка.

— Шатуня не хулигань. Это Рурхан наш и твой новый друг, привыкай к нему быстрее, — сказала собаке Кристина. Пес, как будто все понимая, глядя на Рурхана, завилял хвостом. Фиалка повисла на шее пса и начала его гладить. — Вы видели, я пошла к нему и хотела его погладить, а он мимо меня промчался хулигашка лохматый! — лепетала она, тиская пса. Остальные, забавляясь милому зрелищу, обступили их кругом. Рурхан приходил в себя после легкого испуга, не без помощи Кристины, поглаживающей его копну.