Геннадий Борчанинов - Час испытания

В бандитском логове они забрали припасы и кое-какую одежду, но всё равно беглецы оказались одеты слишком легко для таких морозов. Йона ещё хоть как-то держалась, меховая куртка отлично хранила тепло, а вот следопыт не рассчитывал застрять в лесу в начале зимы. По его плану, он уже давно должен был быть в Мариграде. Но боги решили иначе, и драка с дикарями надолго задержала его в пути.

Теперь они каждый вечер подолгу беседовали, абсолютно обо всём. Гарольд рассказывал о своей прошлой жизни, о своей семье и друзьях, избегая только упоминать родную деревушку в своих историях. Душевные раны от того, что Ровио, которого он трижды спас от смерти, оказался дезертиром и убийцей, были ещё слишком свежи. Девушка, в свою очередь, рассказывала про обычаи и традиции своего народа, про суровую лесную природу, про то, как тяжело жить полукровке там, где её считали только за половину человека. Дикарка была счастлива наконец-то вырваться на свободу, пусть и таким путём.

И без того долгая дорога затянулась из-за того, что припасы заканчивались, даже те, которые им дал с собой Некрас. Приходилось каждое утро охотиться на мелкую дичь, и это тоже не прибавляло скорости.

Но, к удивлению Гарольда, это его вовсе не беспокоило. Он наслаждался приятным обществом своей жены, первой и единственной. К великому своему удивлению, многие его знакомые оказались не правы, описывая женитьбу как худшее, что может случиться. Пусть это вышло случайно, но следопыту невероятно повезло. И он отмечал для себя, что ничуть об этом не жалеет.

— Гарольд, что ты собираешься делать, когда в город придём? — спросила девушка, широким ножом разделывая тощего зайца.

Сухо потрескивал костёр, и язычки пламени радостно танцевали на горящем валежнике. Вечерний привал плавно переходил в ночёвку.

Следопыт почесал давно небритые щёки. Жёсткая щетина неприятно колола пальцы.

— Побреюсь, наверное, — задумчиво произнёс он.

Йона что-то недовольно промычала.

— Перед графом как-то объясниться надо, — неохотно произнёс Гарольд. — Придумаю чего-нибудь, не впервой. Всё-таки, хоть немного я же узнал.

— А если не поверит? — настороженно спросила девушка.

— Пытать будет, — Гарольд пожал плечами, подкидывая ещё несколько веточек в огонь. Пламя жадно взметнулось вверх и довольно затрещало.

— Может, лучше где-нибудь в другом месте разведать? — предложила дикарка, но Гарольд покачал головой в ответ.

— Слишком долго. Да и все следы на восток тянутся, а туда нам дороги нет, — отмахнулся он.

Йона вздохнула, ощущая, как сердце наполнилось лёгким сожалением. Как бы то ни было, как бы её там не любили, но племя — это её родина, и тосковать по ней придётся всю оставшуюся жизнь.

— Главное, чтоб с Фридой ничего не случилось, — произнёс следопыт с некоторой грустью. Сестру он искренне любил, и каждый раз беспокоился, когда оставлял её надолго одну.

Дикарка удивлённо почувствовала укол ревности. Следопыт много рассказывал о своей сестре, и все его рассказы были исполнены глубокой нежности.

— Почему ты с собой в походы её не берёшь, если так волнуешься? — спросила Йона, погружая пальцы в выпотрошенного зверька и бросая требуху в костёр.

Гарольд коротко рассмеялся.

— Чтобы волноваться ещё больше? Нет, лучше уж так. Да и сейчас за ней Макс присматривает, а ему я в этом доверяю, — ответил он, добродушно улыбаясь.

Девушка отрезала несколько кусков мяса и бросила в закопчённый котелок. Хотелось добавить ещё и остатки крупы, но Гарольд запретил. Нужно было экономить, хотя бы до тех пор, пока они не подберутся поближе к обжитым местам. Сегодня на ужин была похлёбка, простая до невозможности. Следопыт только добавил в неё несколько съедобных кореньев, чтоб разнообразить уже начинающий надоедать вкус.

Солнце скрылось за верхушками деревьев, и на землю опустились сумерки. Костёр слабо разгонял приближающуюся тьму. Гарольд перенёс огонь на ещё одну кучку дров, и они быстро вспыхнули, щедро одаривая усталых путников теплом и светом.

Котелок залили водой и поставили в огонь. Теперь оставалось только ждать. Желудки громко урчали, но терпения, чтоб дождаться готовности, хватило. Гарольд, обжигаясь и матерясь, жадно хлебал почти кипящий суп. Йона аккуратно остужала варево своим дыханием, и только потом ела.

Насытившись, беглецы залили пустой котелок остатками воды и уселись на брёвнышко у костра. Где-то вдалеке гулко ухнул филин, эхом отвечая самому себе. Больше настораживающих звуков не было. Осенний лес здесь хоть и не был безопасным местом, но и не заставлял вздрагивать от каждого шороха.

— Прекрасный вечер, — улыбнулся следопыт и девушка кивнула ему в ответ. — Хотя лес уже немного поднадоел.

— Я всю жизнь прожила в лесу, — равнодушно произнесла дикарка.

— Значит, тебе ещё есть на что посмотреть.

— А города сильно большие бывают? — в который раз уже поинтересовалась Йона.

— Всякие бывают, — зевнул охотник. — В столице, говорят, пятьсот тысяч человек живёт.

— Не ври! — шутливо ударила его по руке девушка. — Не бывает такого. Им же есть нечего будет!

— Да я и не вру, пересказываю, — улыбнулся Гарольд. — Сам-то там не был, не довелось.

— Интересно, мы когда-нибудь там побываем? — мечтательно посмотрела в небо дикарка.

Гарольд слегка опешил. Слишком быстро она перешла из разряда "я" в разряд "мы". Но с лёгкостью отпустил эту мысль, взглянув на жену.

— Может и побываем, — ответил он и зевнул снова. — Давай-ка лучше спать.

Девушка встала, мило улыбнулась мужу и расстелила шкуру между костров так, чтоб стреляющие угольки не падали на мех и чтоб от огня доходило хоть какое-то тепло. Сверху ещё одну, чтоб было чем укрыться от холода и снега.

Следопыт поблагодарил её и, не раздеваясь, улёгся на импровизированную кровать. Достаточно жёстко, но лучше, чем на голой земле. Девушка примостилась рядом и укрылась почти с головой, плотно прижавшись к Гарольду. Тот лежал на спине, о чём-то размышляя.

— О чём думаешь? — шепнула она на ухо.

— Ни о чём. Спи, — улыбнулся ей Гарольд и впервые за всё время поцеловал.

Толстяк проснулся рано, но в отличном расположении духа. Ночное объявление привело его в тайный восторг. Глупые чернорясники рискнули отправить золото в сопровождении всего лишь десятка бойцов. Такие силы можно было уничтожить даже без помощи бандитов. Вся казарма гудела от такой новости, Её следовало держать в строгой тайне, и послушники клялись друг перед другом, что ни одно слово о золоте не вырвется за пределы этой комнаты. Максимиллиан тоже поклялся, нарочито громко и помпезно, призвав в свидетели солнце и гром. На всякий случай он скрестил пальцы в кармане, чтоб отвести наказание, но купец уже твёрдо решил стать клятвопреступником. Такой шанс нельзя было упускать.