Морган Родес - Обсидиановый Клинок

Его глаза широко распахнулись, когда она подняла рукав своего плаща, прижала клинок к своей коже, вдавила его, и тёплая алая кровь с шипением потекла на землю.

Магнус прижался спиной к статуе, уверенный в том, что стал свидетелем конца жизненного пути этой отвратительной старухи.

Она зажмурилась, и на её морщинистом лице вновь появилась улыбка.

— О, я ууже чувствую это… Волшебство Самары такое же сильное, как и всегда было.

Магнус с недоверием наблюдал за тем, как менялась внешность старухи, ошеломлённый тем, насколько это отличалось от того, что тогда происходило с несчастной Самарой Балто. Морщины на лице старухи разглаживались, кожа её становилась гладкой. Седые волосы становились чёрными, как смоль, губы её алели, будто бы свежие розы. Она выпрямила спину — и сомнения его полностью пропали. Улыбка её стала шире, открывая сверкающие белые зубы.

И когда она распахнула глаза, обрамлённые густыми чёрныси ресницами, те оказались яркими, будто изумруды.

Она была самым прекрасным существом, что Магнус когда-либо встречал в своей жизни.

Тем не менее, её левая рука всё ещё была лишь лапой хищной птицы.

— Кто ты? — горло его сжалось просто-таки до боли.

— Тише… — голос её был мелодичен и будто бы гипнотизировал. Она сжала его раненную руку своей нормальной, человеческой. — Время становится короче. Когда я исцелю твою ладонь, ты забудешь обо всём, что сегодня случилось.

— Нет, — Магнус пытался вырвать запястье, но она была поразительно сильна. — Я не могу забыть. Не могу! Мне нужно помнить то, что я видел, то, кого я встретил, то…

— Нет уж, такого не будет, — терпеливо ответила она. — Ты забудешь, и те, с кем пересеклись твои пути, тоже позабудут о тебе.

— Нет… Нет, мой друг должен меня помнить! — Мэддокс должен был помнить то, что сказал ему Магнус — о том, кто был хозяином его судьбы.

Ведьма покачала головой.

— Так должно случиться, разве ты не видишь?!

— Разве я не вижу? Да я не вижу ничего, кроме преисполненной эгоизма ведьмы, что вдруг решила, что имеет полное право распоряжаться моей судьбой!

— Твоей судьбой? Мой дорогой, ведь это поручение было нужно только мне, и я воспользовалась тобой, как инструментом, чтобы получить желаемое — вот и всё, мой дорогой. Только то, что мне нужно. Знаешь, ты должен поверить — если б я только сама могла проскользнуть туда! Если б только могла пробраться и изменить кое-что! — она покачала головой, и взгляд её стал задумчивым. — Но нет, слишком много мыслей. А теперь умолкни и дай мне воспользоваться магией Самары, чтобы унять свою собственную.

Златом засветились её руки, усиливая боль в его ране — но он всё так же не мог высвободить своё запястье.

Наконец-то она отпустила его руку и кивнула.

— Вот и всё. Прощай, мой милый, вряд ли наши пути ещё пересекутся.

Она повернулась, чтобы уйти.

Магнус отчаянно пытался ухватиться за его воспоминания.

Но, по мере того, как заживала кровавая рана на его руке, все чудеса, что он встречал, всё волшебство, которое видел, и тот новый странный друг — всё это растворялось в его памяти.

Не осталось ничего, кроме знакомого ощущения слоя льда под его ногами.

Удивительно. Почему у него внезапно стала кружиться голова?

— Магнус! — резкий голос короля прорвался сквозь заледеневшие руины. — Нам уже пора, Магнус!

Он моргнул, чувствуя усталость, такую сильную, что он, наверное, мог проспать целую неделю.

— Конечно, — кивнул он.

Король остановился рядом с ним и нахмурился.

— А где же твой плащ?

Магнус внезапно осознал, что плащ, который мгновение назад был на его плечах, вдруг пропал. Он осмотрелся, не понимая, когда мог его потерять, не осознавая того, что творил, но его ниде не было видно.

— Я… Я не знаю.

Король Гай что-то недовольно пробормотал себе под нос.

— Ладно, это не имеет значения. Пора отправляться в путь. Я уже увидел достаточно, да и ты, думаю, тоже.

Магнус видел достаточно — да более чем! Он был готов наконец-то вернуться во дворец и навсегда выбросить из своей головы этот отвратительнейший, прегадкий, препротивынй день!

Может быть, казнь ведьмы смутила его куда больше, чем он мог себе предположить? Ну и почему король всегда заставлял обвинённых в ведьмовстве умирать? И, может быть, они были просто несчастными людьми, что ещё верили в существование истинных элементалей?

Магнус на мгновение задержался, пока отец его вернулся к своей свите, страже и карете, что ждала по ту сторону от руин. Он смотрел на красное пятно на оледеневшей статуе, спрашивая себя, почему прежде этого не заметил.

Действительно, могло ли это пятно оказаться кровью?

Но нет, не имеет значения. Ничто не важно — кроме того, что он должен вернуться во дворец к своей любимой сестре.

Уже отступая, он заметил кое-что ещё.

У основы разрушенной статуи холодную, заснеженную землю пробили красивые жёлтые лилии.

Да что за ерунда!

Нет, такого не могло быть. В такие холода в Лимеросе никогда ничто не цвело.

Тем более, столь нежные цветы.

Отгоняя от себя мысли о пропаще плаща и чудесных лилиях, о воспоминаниях, которых не было, Магнус последовал за своим отцом, покидая руины, что, если верить истории, когда-то давно были пышным, цветущим садом, что прятался под ореолом магии…