Нина Скипа - Стражи границы

Я присмотрелся и сообщил:

— Я так и не понял, почему отсюда ушли. Вроде бы уходили неторопливо, без особой на то необходимости. Да и необычного я ничего не заметил. Впрочем, вот так, через стену, много не разглядишь. Например, я не смогу увидеть поднял ли им князь налоги, или просто леопардов в округе развелось немерено.

Пушьямитра покачал головой.

— Вы — великий маг, отец мой.

— Отнюдь, сынок. Но кое на что я способен. Идем дальше.

Мы шли мимо домов, из окон которых выглядывали цветущие ветки, стены были сплошь увиты плющом, который цеплялся за какие-то неровности, иногда даже незаметные глазу. Постепенно мы подошли к руинам дворца. Белый и розовый мрамор, каменное кружево и каменное крошево.

— Так, сынок, а где подвал с драгоценными камнями и двумя кобрами?

— Когда я приеду к вам в Медвежку, отец мой, дадите мне почитать вашего Киплинга?

— Разумеется, сынок.

Мы ступили на мраморный пол дворца, прошли между стенами, на которых местами сохранились остатки драпировок, а местами удобно устроился плющ. Я увидел лестницу, ведущую вниз, и обрадовался.

— Пойдемте же, господа!

— Только будьте осторожны, отец мой, — обеспокоено проговорил Пушьямитра. Всеволод молча отодвинул меня в сторону и с двумя телохранителями пошел вперед. Я послушно шел следом под руку с Милочкой. Пушьямитра с Гитой шли за нами, далее следовали Янош и Лучезар.

Мы спускались вниз. Свет почти не проникал туда.

— Подождите, — попросил я. — Я организую магическую подсветку.

— Не надо, — возразил Всеволод. — Я сам.

Всеволод не любил об этом вспоминать, но он кончил магический университет по специальности инженерная магия. И такие простые вещи, как подсветка, которые требовали не столько сноровки, сколько энергии, мог проделать не хуже любого другого.

— Не стоит, Севушка, — я протянул руку и на ладони запрыгал огонек, — Если придется драться, тебе еще пригодятся твои силы. — Я подбросил огонек вверх, и он повис, освещая комнату. И змей, которые устроили жилище в подвале.

— А если не придется?

— Тогда понесешь меня наверх. А то я не люблю ходить по живым змеям.

— Возвращайтесь, господа! — воскликнул махараджа. — Ни одни сокровища мира не стоят жизни!

— А Киплинг то был прав на счет змей!

— Должны же они где-то жить, — пожал плечами Пушьямитра.

Мы торопливо поднялись наверх и с облегчением прошли по мраморным плитам, не опасаясь наступить на змеиный хвост. Потом прошли еще немного и увидели развалины театра. На мраморных скамьях и между ними расположились обезьяны. А на сцене стояли две громадные кошки и обсуждали достоинства и недостатки обезьян и обеда из обезьян. Черт побери, ведь их понимали не только мы, но и обезьяны тоже. Ну, я и удружил бедным леопардам. Впрочем, леопарды тоже все прекрасно понимали. Я с удивлением услышал, как леопарды неумело отбрехиваются от обезьян.

— Хорошо бы еще и обезьян снабдить магопереводчиками, — мечтательно проговорил я.

— Теперь король Верхней Волыни посвятит остаток жизни, разрушая языковые барьеры между обитателями бхаратский джунглей, — язвительно проговорил Всеволод.

— Все понял, Севушка, не буду. Но в таком случае, нам уже можно возвращаться на корабль.

— Так будет лучше всего, отец мой, — обрадовался махараджа, — Нет, чтобы я еще раз пошел гулять с вами по диким джунглям, так лучше уж я сразу сунусь в клетку к голодным львам!

— Почему? — не понял я. — Я даже не особенно лез, куда меня не просят.

— А леопарды?

— Вот пусть они и жалуются. Они могут это сделать не хуже тебя!

— Надеюсь, что на это у них фантазии не хватит! — с чувством возразил Всеволод.

Мы вернулись на корабль. Ребята, кто хотел, погуляли на берегу, Милорад предпочел оставаться на борту. Увидев меня, он хищно улыбнулся.

— Ну как, господин Яромир, больше не будете скучать?

— Нет, Радушка. Ведь если капитан поведает тебе подробности о нашей прогулке на берегу, ты влепишь мне полдюжины нарядов вне очереди. Хватит до самой Паталипутры.

— Нет уж, господин Яромир. Работать — работайте, если хотите, конечно, а без нарядов вне очереди вам придется обойтись. У меня еще сохранилась крохотная надежда на премиальные по возвращении.

Мы прибыли в Паталипутру в день, точнее в вечер, летнего солнцестояния, двадцать второго июня. Улицы города были заполнены поющими и танцующими людьми, торговцами, усиленно предлагавшими выпивку и закуску, бродячими жонглерами, подбрасывающими вверх всякую всячину, начиная от тарелок, и кончая фруктами, позаимствованными на ближайшем лотке, музыкантами, играющими на различных музыкальных и немузыкальных инструментах, ни мало не смущающихся тем, что они местами заглушают друг друга, канатоходцами, танцующих на веревках, наскоро протянутых через улицы и площади, поэтами, читающими стихи всем, кто их слушал, и кто не слушал.

— Сегодня праздник, — объяснил Пушьямитра. — В Бхарате празднуют день середины лета, день середины зимы, он же день зимнего солнцестояния, и дни весеннего и осеннего равноденствия.

— А как вы определяете дни равноденствия? — заинтересовался я. В самом деле, на мой непритязательный взгляд, день и ночь в Индии продолжались строго по двенадцать часов.

— По календарю, отец мой, — улыбнулся махараджа. — А вы разве не умеете? Или в Верхней Волыни не принято вести календари?

Я привычно взлохматил шевелюру Пушьямитры, он засмеялся, поцеловал мне руку и подставил для поцелуя свой лоб.

— Пойдемте ко мне домой, отец мой, господа, — проговорил махараджа. — По-хорошему полагалось бы мне сходить подготовить дом к приему дорогих гостей, но я надеюсь на вашу снисходительность. К тому же, вы не сторонники излишних церемоний. Да и дом мой поддерживают в постоянной готовности к моему прибытию.

— У тебя здесь свой дом, сынок?

— Да, отец мой, Это же столица. Здесь все пятьдесят махараджей Бхарата имеют свои представительства. Махараштра — одно из крупнейших и богатейших княжеств, и мой дом соответствует моему рангу.

— Я нисколько не возражаю опустить излишние церемонии, сынок. Идем к тебе.

Всеволод недовольно поморщился, когда увидел присоединившуюся к нам многочисленную охрану Гиты. Пушьямитра заметил его взгляд и проговорил.

— Но есть церемонии, которые нужно соблюдать хотя бы для того, чтобы не утратить уважения к себе. — Махараджа опустился передо мной на колени, коснулся руками моих брюк и попросил, — Отец мой, удостойте мой скромный дом великой чести, позвольте мне предложить вам отдых и приют. И пусть искренность моих намерений послужит извинением вынужденной скромности моего приема.

— Я с удовольствием принимаю твое приглашение, сын мой, — я протянул махарадже руки, чтобы поднять его, тот привычно коснулся их губами и легко поднялся, подставив мне лоб. Я, в свою очередь, коснулся его губами, и тихонько добавил. — И пусть моя западная сдержанность не будет принята за недостаток уважения к вашим восточным традициям.