Нина Скипа - Стражи границы

— Нет, сынок. Спасибо, что разбудил. Вы как, господа?

Милочка пожала плечами. Тропическими рассветами ее было не удивить. Вот только в Александрии солнце выкатывали из-за бархана. Гита тоже с большим удовольствием бы поспала. Янош, Всеволод и моряки были в восторге.

Пушьямитра дал разрешение разойтись по каютам и все, кроме моряков, потянулись в кают-компанию. Пропустить по очередной чашечке чая перед сном.

Через пару дней мы добрались до устья Ганга. Дельта Ганга была шириной километров триста. Мы шли вдоль берега, поэтому могли наблюдать как там и сям в море впадали широкие реки. Завидев первую, я предложил подниматься. Пушьямитра же сказал, что нам нужно в основное русло. Мда, Ганг оказался несколько больше моего любимого Псёла. И, пожалуй, даже побольше Волыни. О чем я не преминул сообщить. Джамиля засмеялась и поинтересовалась, нужны ли лоцманы на Ганге. Махараджа с уважением посмотрел на нее и дал утвердительный ответ.

— Дело в том, что Милочка была лоцманом в Александрийской бухте и на Ниле, — я поцеловал руку жене. Махараджа с уважением поглядел на Джамилю и попросил разрешение тоже поцеловать ее руку. Милочка, бросившая было на меня кинжальный взгляд, когда я упомянул о ее мореходных подвигах, любезно улыбнулась и протянула руку.

— Лоцмана на Ганге обязательно нужно взять. Зато вы сможете подняться на «Переплуте» до самой Паталипутры. Хотя, отец мой, вы, правда, хотите попасть в Паталипутру? Вы же говорили мне, что торопитесь в Китай?

— Ты передумал показывать мне столицу? Или считаешь, что если я явлюсь с тобой на прием к императору, то навек покрою позором твои красивые волосы?

— Просто с тех пор, как мы с вами встретились, вы занялись решением моих дел. С одной стороны, я этому очень рад, отец мой, но ведь у вас были другие планы?

— Я в отпуске, сынок. А так как уходить надолго в отпуск я не привык, то твои дела послужили для меня своеобразным отпуском в отпуске. Я был даже рад ими заняться и буду вдвойне рад, если смогу тебе немного помочь.

Сказать, что Ганг — широкая река, значит, ничего не сказать. С борта «Переплута» мы не видели берегов. Наш дневной лоцман утверждал, что это в порядке вещей, а ночной добавлял, что так безопаснее. Чтобы иметь возможность плыть круглосуточно, мы взяли и дневного и ночного лоцманов. Причем, это было две совершенно разные профессии. Дневные и ночные лоцманы на Ганге работали по двенадцать часов, огребали бешеные деньги, но при этом не могли подменить друг друга даже на полчаса. Они объясняли причину этого очень долго и упорно, начиная с природных склонностей и кончая религиозными воззрениями и даже поэтической настроенностью — дескать, человек, воспринимающий день или ночь с поэтической точки зрения, не способен разглядеть за красотами реки надвигающуюся корягу, но мне показалось, что это просто профессиональная вежливость, или лучше сказать лояльность. Дневные лоцманы пользовались большим спросом, но меньше запрашивали. Вот и разбери, пойми что лучше — больше работать, или больше зарабатывать за рейс и проводить время в порту в ожидании заказа. Впрочем, когда я обмолвился об этом при моих лоцманах, они дружно зашикали на меня и попросили не оглашать вслух их профессиональные секреты. Тем более, на реке.

Уже на третий день плавания по реке мне стало скучно. Я вытащил было на палубу кресло и устроился в нем поудобнее, собираясь подремать, но меня прогнал Милорад.

— Господин Яромир, вы разве не собираетесь сегодня работать?

— Вообще-то нет, — честно признался я.

— Почему это? — грозным тоном поинтересовался боцман.

— Скучно, Радушка.

— Вот отдраите палубу, вся скука разом пройдет. Поднимайтесь, господин Яромир, — ворчливо произнес Милорад и вдруг обеспокоился. — А вы, случайно, не заболели?

— Нет, Радушка. Просто мне хочется увидеть полуразрушенный город в джунглях Индии. Ты читал Киплинга? Там Маугли наткнулся на полуразрушенный город, а в подвале дворца старая кобра охраняла несметные богатства.

— Вообще-то найти полуразрушенный город в джунглях не так уж и сложно, — проговорил Пушьямитра. Пока я предавался бесплодным мечтаниям, молодой человек с энтузиазмом драил палубу. Он услышал мои слова, оставил швабру, или как ее принято называть на корабле, и подошел поближе. — Вот только с драгоценностями, боюсь, возникнет напряженка. Все, что можно разграбить, уже давно разграбили. А зачем вам драгоценности? Вы же их все равно не носите? Хотя, госпожа Джамиля носит…

— Драгоценности нужны для колорита, сынок. Индия — страна чудес и несметных богатств. А я был уже в нескольких городах и ни разу не увидел валяющиеся под ногами жемчуга, алмазы и рубины.

Пушьямитра засмеялся, а Милорад укоризненно посмотрел на меня и отошел в сторону.

— Иду, Радушка, — вздохнул я. — Прикажи убрать мое кресло. Черт побери, стоило становиться королем, чтобы слышать: «ваше величество, пора драить палубу»!

— Ваше величество, — потерянно проговорил Милорад.

— Отставить, Радушка. Я же предупреждал — ежели кто будет называть меня так, по возвращении лишу премии.

— В таком случае отставить разговорчики, господин Яромир и идите драить палубу, креветку вам в компот!

— Тогда это уже будет суп, а не компот, Радушка.

Я взялся за швабру, а Пушьямитра подошел к лоцману и стал тихо с ним совещаться.

За обедом Пушьямитра сказал.

— Отец мой, тут неподалеку есть один заброшенный город. Если хотите, мы можем его посетить.

— Прекрасно, Пушья, а где?

— Мы будем там завтра, на рассвете.

— И мне что, опять придется вставать ни свет ни заря?

Махараджа сочувственно кивнул. Правда, в глазах его плясали смешинки.

Утром я вновь проснулся от голоса моего названного сына.

— Отец мой, пора завтракать.

— Черт побери! — я повернулся к махарадже. — Прости, сынок, ракшас побери! Что, уже утро?

— Да, отец.

Я сел.

— Вставай, Милочка, нам пора ехать в Сараево.

— Куда? — удивилась Джамиля.

Я засмеялся.

— Знаешь, когда-то давно, когда в Верхней Волыни, которая тогда называлась Югославия, была республика, в народе ходил такой анекдот. Дескать, один малый, ну, такой же рьяный республиканец, как и все демократы, продал душу дьяволу, чтобы хоть раз в жизни проснуться принцем. Дьявол, ясное дело, душу взял. Но дьявол изучал историю и прекрасно знал, что в тысячу девятьсот четырнадцатом году именно в Сараево убили принца. Кажется, тогда он назывался эрцгерцогом австрийским. И вот, этого республиканца будят рано поутру такими словами. Дескать, вставайте, принц, вам пора ехать в Сараево. Кстати, когда в Югославии, которая стала Верхней Волынью, была восстановлена королевская власть моим отдаленным предком, тогдашним капитаном артиллерии Мечиславом, город Сараево, кстати, изрядно пострадавший во время войны, был снесен с лица земли. Мечислав не хотел услышать в свой адрес сакраментальную фразу.