Нина Скипа - Стражи границы

— Безусловно, господин, — отозвался продавец, делая кому-то знак. К нам приблизились еще два помощника. У них в руках была потрясающая рубиновая диадема, рубиновое ожерелье, кольца, браслеты, серьги и пояс.

— Давайте примерим, — предложил я.

Джамиля сняла бледно-розовый тюрбан, и я осторожно приладил диадему на пышные, вьющиеся волосы. Потом застегнул на шее колье. Костюм сразу принял более завершенный вид. А моя Джамиля стала смотреться настоящей королевой. Да, королевой. Я впервые задумался о том, что как раз королевы в Верхней Волыни и нет.

Я надел рубиновый пояс поверх пояса цвета темной розы, потом пояс цвета темной розы снял и оставил только пояс из золота и рубинов. Надел на каждую руку девушки по браслету и на средние пальцы кольца с крупными рубинами. Вид у Джамили был выдержан в строгом восточном стиле. Вот только… Я вдел в уши девушки сережки и повернулся к продавцам:

— А пряжки на туфли?

— О, вы ценитель, — одобрил продавец и бегом притащил коробочку. Вот теперь моя Джамиля выглядела как королева Востока.

— Нужно заплатить, — я пошел за продавцом, сжимая в руках кредитную карточку.

— Только за аренду! — воскликнула Джамиля.

— Разумеется, — я повернулся к продавцу. — Я покупаю все. Моей даме изумительно к лицу рубины.

— О, безусловно! — поддержал меня продавец. — Я никогда еще не видел такой красоты!

Думается, он сказал бы это любому, кто согласился бы выложить за побрякушки подобную астрономическую сумму. Но меня он легко мог понять. Когда довольно-таки невзрачный мужчина хочет хорошо смотреться рядом с роскошной женщиной, он должен украсить ее, как новогоднюю елочку. А карточка с неограниченным кредитом давала мне такую возможность. Говоря по правде, кредит мой все же был несколько ограничен. Он исчерпывался накоплениями за двадцать лет — я вряд ли тратил более десяти процентов от моего цивильного листа. И не потому, что я такой экономный, а потому, что я не женат, а мои обычные увлечения стоят недорого. Ну, и конечно, был еще цивильный лист на этот год.

Я вернулся к моей красавице.

— Теперь, дорогая, мы можем идти навещать родственников моего друга Ахмата.

Старший продавец, который оформлял покупку рубинов за баснословную сумму, на которую я, право же, не рискнул взглянуть — доктор запретил мне волноваться — повернулся ко мне.

— Ахмата? Из торгового дома Мустафа?

— Да.

— Я его брат. Третий брат семьи Мустафа, Хаким. Вы привезли весточку от Ахмата?

— Да. Ну, надо же! Какая удача, что я встретил вас здесь! Я не ожидал, что мне так повезет. Мы зашли сюда купить красивый костюм и украшения. Мне надо было знать, что лучшие товары в Египте — в торговом доме Мустафа. Меня зовут Яромир. Я арматор и негоциант из Верхней Волыни. Ахмат дал мне письмо для своих братьев и сказал, что вы сможете мне помочь найти хорошего лоцмана для прохода по Красному морю.

Думается, после этой моей выходки с рубинами Хаким не нуждался в дополнительных рекомендациях, чтобы принять меня, как родного. Теперь же он нашел к этому замечательный повод.

— О, Ахмат пишет, что вы можете помочь с выбором вин?

— С удовольствием.

— Да, я слышал, что это и вправду доставляет удовольствие.

— И не малое, — засмеялся я. — Но я вам могу оставить образцы для дегустации. Я ведь понимаю — всякая уважающая себя фирма держит своих специалистов.

Хаким кивнул и вдруг попросил:

— Дайте мне на минуточку вашу карточку.

Я протянул ему карточку и с удивлением обнаружил, что Хаким произвел возврат довольно солидной суммы денег. Хаким заметил мой взгляд и невинно улыбнулся.

— Мы делаем скидки постоянным клиентам фирмы. А уж торговым партнерам — сам бог велел!

Вечером мы всей компанией пришли на ужин к братьям Ахмата. Самого старшего брата звали Харис. Далее шли Селим, Хаким и наш знакомец Ахмат. Еще на приеме имели место быть многочисленные жены — еще одно нововведение с довоенных времен. Их имена мне вежливо назвал мой приятель Хаким, но, честно говоря, я не запомнил. Все четверо братьев имели по четыре жены каждый. А жены Ахмата представляли своего мужа в его отсутствие. Еще присутствовал старший сын Хариса Мансур. Ему уже было шестнадцать лет и посему ему полагалось начинать постигать семейные дела.

Дамы у наших купцов были нарядно одеты, но украшения были все-таки поскромнее тех, что были на Джамиле. Джамиля была очаровательна. Восточные дамы вообще умеют себя подать, и она не была исключением из общего правила. Легкий румянец на щеках, слегка подведенные глаза, яркие губы. Рубины очень хорошо оттеняли нежный цвет ее лица.

Мы хорошо посидели, стол у братьев был таков, что право же, если хотя бы попробовать каждое блюдо, то из-за стола пришлось бы выползать. А сласти и вовсе не поддаются описанию и исчислению. После ужина, как раз за сластями, мы поговорили о делах. Мы принесли с собой пару ящиков различного вина. На дегустацию. Сами они станут заниматься этим неблагодарным делом, или получат какому-нибудь нечестивцу, меня не волновало.

Честно говоря, я уже давненько подумывал о развитии мореплавания и о расширении торговли — границы границами, но чай хотели пить все. И установить твердые контакты с таким процветающим торговым домом я считал невредным.

Вечером мы все вернулись к нам в гостиницу. Джамиля зашла к нам потому как хотела оставить у меня в гостинице рубины. Мне пришлось уверить ее, что я их просто дал ей поносить. Хотя я не возражал оставить их у себя в номере. Носить на себе целое состояние все ж таки небезопасно.

— Ну что, вы уже завтра едете, Яромир? — вздохнула Джамиля.

Я помолчал, а потом решился:

— Поедем со мной, дорогая.

Джамиля бросила на меня кокетливый взгляд, потом серьезно спросила:

— Ты на мне женишься?

Я вздохнул.

— Не знаю, дорогая.

Джамиля вспыхнула, потом вдруг рассмеялась.

— Это, надо полагать, означает вежливый отказ?

— Ни в коем разе. Это означает то, что я и правда не знаю. Ты — последователь пророка, я — христианин. Пусть мы оба не слишком религиозны, но, в силу ряда причин, я сменить религию не могу, а жениться могу только на единоверке. Так можно сказать?

Джамиля улыбнулась.

— Но ведь есть и другое. Мы должны получше узнать друг друга. Не понравится — ты сможешь вернуться домой.

Джамиля помрачнела.

— И с чем я вернусь? Я потеряю свое постоянное место на лоцманском причале, а устроиться туда вовсе нелегко, поверь. К тому же есть еще Лайла. Разве я могу ее оставить?

— Можешь. На свою сестру. Я дам тебе денег на приданное для Лайлы.

— Я не возьму у тебя деньги.

— Почему?

— Я не пойду к тебе на содержание.

— Я не предлагаю тебе содержание. Я предлагаю тебе поехать со мной. А там, на месте, разберемся… В конце концов, дорогая, деньги — это суета сует и томление духа. Для меня они не составляют проблем. Прошу тебя, не возводи эти дурацкие бумажки во главу угла, не ставь их выше человеческих отношений.