Андрей Красников - Пустошь (СИ)

Сейчас же я бреду вместе с вереницей призраков, аж светящихся от здоровья. И значит это, что, либо у них есть привязка к какому-то долгоиграющему источнику силы, либо же они просто и без затей убивают все на своем пути, пополняя тем самым собственные запасы.

Я слегка поежился и боязливо оглянулся. Но со всех сторон на меня по-прежнему сочилось равнодушие.

Мы прошли на запад уже около двух часов, петляя между барханов, когда совсем неподалеку снова раздался зловещий вой, заставив меня вздрогнуть и проснуться – последний час я механически перебирал ногами, находясь в полудреме.

– Проклятье, – я начал с тревогой озираться по сторонам. Но убежищ поблизости все так же не было, вокруг – лишь все те же, уже вконец осточертевшие, барханы. Оставалось одно – продолжать идти вместе с караваном, надеясь, что неведомой твари он окажется не по зубам. Была, правда, более неприятная возможность – призраки ведь не обязаны меня защищать, могут и не обратить внимания ни на что.

Как бы то ни было, я аккуратненько перешел на другую сторону призрачного верблюда. На всякий случай.

Преследователь объявился минут через десять, но первым его заметили собаки. И, только глядя вслед нескольким светящимся зверям, бодро бегущим в сторону одного из барханов, я заменил на его гребне смутную черную тень, немного выделяющуюся на фоне усыпанного звездами неба.

С вершины бархана донесся гневный рык и тень двинулась навстречу мчащимся призракам. От каравана отделились три всадника, направившись в сторону гостя.

Столкновение произошло мгновенно и почти беззвучно. Сгусток темноты, громадным прыжком преодолев остатки расстояния до собак, закрутился между ними в смертельном танце. Я с оторопью смотрел, как громадные призрачные псы, получая удары ожившей темноты, замирают и быстро развеиваются, исчезая в воздухе. Мне, похоже, конец…

В этот момент всадники остановились и синхронно натянули длинные луки. Секунда, другая… Три призрачных росчерка прорезали темноту и вонзились куда-то в центр драки.

Над пустыней, заставляя замирать от ужаса все живое, разнесся дикий вопль, исполненный боли и страданий. Я зябко передернул плечами. Что-то подобное мне доводилось слышать всего один раз в жизни, когда наш сосед, перед этим изрядно наклюкавшись пивом, зачем-то взялся кастрировать поросенка. Думаю, тот день запомнил не только я и несчастный подсвинок, но и половина Хрустального.

Вопль испуганной птицей заметался между барханами, а затем, разбившись на отголоски, постепенно замер. И спустилась тишина. Всадники развернулись обратно к каравану, вслед за ними потащились два уцелевших пса. Как будто ничего не случилось.

Верблюд, рядом с которым я шел, внезапно тихо, но удовлетворенно вздохнул, заставив меня отпрыгнуть на шаг в сторону и внимательно посмотреть на него.

От призрачной скотины, по-прежнему мерно топающей по песку, явственно несло удовлетворением. Глаза, только что бывшие пустыми и безжизненными, приобрели легкий багровый оттенок и сейчас сыто смотрели на меня – я так и не понял, с дружелюбным или гастрономическим интересом. Но на всякий случай распахнул снова куртку, показывая руну. И отошел еще на шажок. Потом, увидев с каким интересом верблюд рассматривает мою грудь, сделал еще шажок. Скосил глаза на руну и похолодел – если раньше в магическом свете она выглядела ярко сияющим символом, то сейчас тлела еда-едва, лишь немного выделяясь на фоне энергетического рисунка моего тела.

– Твою мать… – прошептал я, аккуратно отходя еще на пару шагов дальше, запахивая куртку и озираясь. Очередной пес, пробегавший мимо, смерил меня задумчивым взглядом, слегка замедлив ход, но затем все же отправился дальше.

Руна, похоже, действительно защищала меня от внимания призраков, но, пока я вальяжно топал по пустыне вместе с ними, постоянно расходовала вложенную в нее энергию и теперь явно готовилась окончательно исчезнуть. И спасибо моему появившемуся преследователю за то, что сбил с меня сон – иначе, чувствую, меня ждал бы тот еще сюрприз.

Я тихонечко, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, принялся отходить в сторонку. Шаг за шагом, мимо бегающих туда-сюда собак, в сторону барханов… На руну старался больше не смотреть.

Вокруг становилось все темнее и, наконец, я аккуратно перебрался через гребень песчаного холма. Тут же пригнулся и все шустрее и шустрее двинул подальше в сторону. Остановился только тогда, когда от каравана меня отделяли несколько барханов, а о призраках напоминало лишь неяркое свечение вдалеке.

– Да пошло оно все.

На меня как-то неожиданно и со страшной силой навалилась усталость. Нехватка сна, постоянное напряжение последних дней, длиннющий переход, общение с призраками… Сейчас, когда я оказался, вроде бы, в безопасности, тело недвусмысленно намекало мне, что пора бы и отдохнуть.

Тем не менее, когда я устроился на лежку, сон ушел. Я валялся почти на самой вершине бархана, пытался услышать звуки моря, от которого ушел достаточно далеко, рассматривал луну, болтающуюся над головой, размышлял о будущем.

Будущее казалось мне каким-то не очень радостным – Пустошь потихоньку отнимала у меня силы и уверенность. Более того, она даже одежду быстро приводила в негодность – сапоги заметно обветшали, от одной из штанин осталась только половина, рубашка превратилась в грязные обрывки, сегодня еще и куртку, до этого и так пострадавшую от призрачного скелета, пришлось порезать. Такими темпами до Янтарного я дойду голым и босым.

Конечно, я заснул в итоге, но сны оказались еще хуже яви – пришли кошмары про неизвестных хищников, крадущихся за мной, про призраков, от которых я пытаюсь, но не могу убежать… В конце приснился полуразложившийся труп Ольда, который тянул ко мне гниющие руки и говорил что-то про украденные книги.

Я проснулся и некоторое время бездумно лежал, радуясь, что удалось более-менее выспаться, что до сих пор жив, солнцу, потихоньку согревающему пески и меня заодно с ними. И еще очень приятно было не видеть кошмаров.

Наконец, аккуратно разминая затекшую за ночь шею, я принялся собираться. По хорошему, теперь снова нужно было вернуться к морю и продолжить путь по берегу – ходить по пескам мне больше не хотелось. Но, когда я окончательно собрался и залез на вершину ближайшего бархана, моим глазам открылось прекрасное и волнующее зрелище. Неподалеку виднелся город.

Ну, как – неподалеку. Виднелся из-за дальних барханов в стороне, куда ушел призрачный караван, так будет точнее. И не весь город, а несколько крыш и башня, чуть-чуть выступающие над песком. Но все равно – это был город, с тенью, возможно – с водой и даже людьми. Последнее – вряд ли, конечно. В заброшенных и затерянных в пустыне городках, как правило, никто не живет и не бывает, за исключением полностью двинутых на голову отшельников, а также охотников за ценностями и редких исследователей.