Екатерина Бердичева - Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

Я слушал этого взрослого мальчишку и вдруг неожиданно понял, что тот в детстве был очень одиноким и, скорее всего, болезненным. У него не было друзей, отец всегда занят, а я заменил ему и друга, и брата, и мать с отцом. Он очень боялся, что однажды я уйду, и он останется один в большом и пустом доме, никому не нужный и не интересный. Поэтому изо всех сил он, полностью выкладываясь, лечил мои ноги, лишь бы я пришел домой вместе с ним.

— Корин, прости, не помню, а где твоя мать?

Тот улыбнулся мне грустно и застенчиво:

— Когда мне было лет шесть, она поехала к тетке на острова. А корабль попал в шторм. Она не вернулась. Тогда ведь у нас не было погодника, чтобы выстилать кораблям дорогу… Море забрало ее, но подарило мне тебя.

Я засмеялся и, подойдя к парню, потрепал по темной макушке:

— Сейчас соберусь и поедем. Ты — учиться, мы с отцом — в порт. Даю слово, что дочка Фалера меня не интересует так же, как и эльфы, гоблины и прочая чушь. Так что можешь спокойно за ней ухаживать. И вообще, я остаюсь. Доволен?

Тот расплылся в шальной улыбке, сияя счастливыми карими глазами.

— Иди, мне надо переодеться.

Корин кивнул и выскочил за дверь.

Через полчаса я спустился вниз уже полностью одетый для дороги. Свои светлые волосы я опять заплел в косу, а затем ее кончик подвязал к голове, накрепко замотав всё шнурком. Таким образом, волосы не пачкались и не болтались. В руках я держал найденные в том же шкафу перчатки и шляпу в тон сюртука.

Отец Корина, дожидавшийся нас в гостиной, похоже, был приятно изумлен моим внешним видом, поскольку одобрительно хмыкнул и встал пожать мне руку. А следом за мной по лестнице скатился Корин с улыбкой до ушей и с большим кожаным саквояжем. Мы вышли на подъездную аллею. Солнце уже поднялось и даже слегка начинало припекать сквозь широкую листву высоких деревьев, которые окружали большой и красивый дом семьи Ренских. Экипаж еще не подали, и мы стояли и наслаждались ветерком и запахом роз, высаженных вокруг парадного подъезда.

— Я так рад, что мы снова все вместе! — не выдержал Корин. Отец усмехнулся и спросил, кивнув головой на сумку:

— Опять настои задавали?

— Да и бальзамы. Надеюсь, что теперь мой бальзам от ушибов, — он метнул на меня хитрый взгляд, — теперь точно будет признан лучшим на нашем потоке!

Тут нам подали экипаж, запряженный обычными лошадьми, и мы выехали за ворота. Отец Корина щелкнул пальцами, желая замкнуть главный охранный контур, но ничего не произошло. Он придержал возницу и оглянулся на ворота. Я опустил голову и покаялся:

— Простите, утром сломал… Нечаянно.

Хозяин посмотрел на меня и изумлённо поднял брови: — И как же тебе это удалось?

Я пожал плечами: — Корину надо было скорее лечь, а где звонок, я напрочь забыл… Вот и пришлось ломать.

Теперь на меня удивленно смотрел и Корин:

— Как же у тебя получилось? Сам Магистр нам контур ставил!

Тут я понял, что не складывается как-то мой старый образ с новым и, чтобы разрядить обстановку, махнул рукой и рассмеялся: — Так у пьяных получается то, за что никогда не взялся бы трезвый. А контур был слабеньким. Я вечером починю! Простите.

Мои спутники немного расслабились, а Корин попросил:

— Если приедешь из порта раньше меня, дождись, очень хочу посмотреть, как ты работаешь!

— А хочешь, я заеду за тобой? — предложил я, надеясь, что сначала мы завезем Корина к магической Академии, и таким образом узнаю, где она находится.

— Да! — засиял младшенький. Я в четыре заканчиваю!

— Тогда мы приедем вместе. — Кивнул отец Корина. Как-то забыл я раньше спросить у сына, как к его отцу обращаться. И вообще, как здесь все друг к другу обращаются. Надеюсь, справлюсь. Не в первый раз.

Ворота за нами, наконец, затворил руками вызванный из дома слуга, и мы поехали вверх по дороге мимо нарядных особняков, спрятанных от улицы в глубине собственных парков. Сдвинув шляпу на глаза, я с любопытством вертел головой по сторонам. Вот наш “спальный” район закончился, и мы вывернули на оживленную улицу, по которой туда-сюда сновали экипажи, одинокие верховые, телеги с добром, запряженные местной породой быков, неторопливо тянущих свою поклажу вместе с хозяином в сторону рынка, просто пешеходы с баулами, корзинами и изящными солнечными зонтиками в холеных дамских ручках. Мы периодически раскланивались со знакомыми, а чуть позже нас догнал молодой человек на грациозной гнедой лошадке. Он поднял в знак приветствия свой картуз, но обратился ко мне:

— Тис Мелин, Вы сейчас, я слышал, к Фалеру едете?

— Да, в порт. — улыбнулся я.

— Заедете к нам? Все равно там недалеко.

— А что случилось?

— Да с амбаром какая-то бесовщина творится: что ни положишь, на второй день сгнивает. Хоть продукты, хоть металл…

— Посмотреть-то посмотрю, но я все ж — погодник, а не маг-универсал…

Молодой человек страдальчески скривил губы:

— Мы с отцом третьего дня ездили в Академию. Над нами посмеялись и посоветовали построить новый, а этот сжечь!

Я нахмурился: — А разве это не их обязанность — помогать всем обращающимся к ним? А, Корин? Что скажешь?

— Не знаю, — округлил свои карие глаза Корин, — никому вроде не отказывали…

— Заеду, — ответил я, — но ничего не обещаю.

— Спасибо, тис Мелин. Тис Ренский, тис Корин, до свидания! — молодой человек приотстал, развернул скакуна и поспешил вниз, в сторону порта.

— Странно. — раздумчиво произнес отец Корина. — Мне недавно тис Грабский тоже говорил, что маги отказались ставить на его новый дом защиту… Так что давай, Мелин, заедем вместе к тису Зельскому, поговорим и посмотрим его амбар. А вечером вместе поедем за Корином. Есть у меня там один знакомый маг. Порасспрашиваем.

Тем временем, наши лошадки вползли в гору и зацокали копытами по мощеной дороге, ведущей к виденному мной ранним утром замку, раскинувшему над заливом крыла. “Значит, кроме барона с сынком, тут еще и магическая братия обретается…” — подумал я. Интересно, эти отдельные части в конечном итоге сложатся в единую картину, или я принимаю желаемое за действительное?

Наконец мы подъехали к южным воротам огромного давящего строения. Кроме нас сюда подъезжали, подходили и подбегали молодые люди от четырнадцати и до, приблизительно, двадцати пяти лет. “Студенты”- подумал я, глядя на саквояжи, рюкзачки и сумки через плечо на длинной лямке. Ворота были приоткрыты, и вся эта толпа ручейком стекалась внутрь. Наш Колин спрыгнул с подножки и помахал рукой:

— Спасибо, что подбросили! Я жду вас обоих вечером! — и исчез внутри.

Наши лошадки теперь неспешно рысили обратно по извилистой дороге в сторону залива, который блестел сквозь кроны нижестоящих деревьев отраженными солнечными лучами и глубокой синевой воды, сливающейся с горизонтом на выходе из гавани. У причала стояли разные корабли. Они выглядели маленькими изящными игрушками, как будто сделанными специально для любителей антиквариата и коллекций. Все суда были парусными. А на одном даже просматривались сложенные вдоль бортов большие весла. А вон, в самом конце причала, и моя маленькая шхуна. Какой-то корабль, распуская белые паруса, и разворачиваясь носом к морю, собрался в далекий, полный опасностей, приключений и наживы, путь. Местное солнце немилосердно припекало, и мы с тисом Ренским подняли верх нашей коляски. Стало чуть легче. Мы спускались все ниже и ниже. Порт скрылся за деревьями и домами. Множество узких и широких улиц, наконец, слились в одну, ведущую к морю. Вчера, помнится, я по ней шел пешком, а потом — невероятное чудо: на мой зов откликнулись прекрасные золотистые грифоны с розовыми крыльями… Интересно, мне это не приснилось? Да нет, задница баронского сынка в кустах была очень реалистичной. Тис Ренский закрыл маленькую газетку, которую читал всю дорогу от рыночной площади, и спросил: