Екатерина Бердичева - Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

— А давай добежим до вашего поселения, посмотрим, вдруг кто-то да остался? Посоветуемся!

— Давай! — обрадовался Седрик. — Я как-то об этом не подумал!

— Тоже мне, сын Вождя! Мысли шире!

— А вдруг там засада?

— Не думаю. Ради двух котят они не будут рисковать удачной охотой. А у них сейчас много пленников!

— И папа, и мама! — личико будущего вождя неожиданно сморщилось, и из глаз побежали слезки.

— Так! — я грозно на него посмотрела. — Хватит рыдать! Нам нужен тот, кто сможет дать мудрый совет. Думай, сын своего отца!

Седрик перестал плакать и нахмурил брови: — Да, нам надо в поселок!

Мы перекинулись в кошек и плавно заскользили в тени хвойного леса в сторону холмистого предгорья.

Через полтора часа мы бродили в человечьем обличье по опустевшим пещерам. Седрик сначала тихо, потом громко начал кричать: — Эй, есть кто живой? Это я, Седрик! Отзовитесь!

Мы шли по анфиладе благоустроенных и отделанных комнат. Там стояли лежанки, накрытые мягкими серыми шкурами, шкафчики, столики и кресла. Была даже водопроводная система с канализацией! Я зашла, отметилась, попила и помыла ручки.

— Послушай, ястребиный коготь, а кладовые с едой у вас имеются?

— Кто? — повернулся ко мне мальчишка.

— Да так, — махнула я рукой, — так есть у вас тут что поесть? А то, — сурово посмотрела на него, — закушу тобой!

— Не закусишь! — легкомысленно поддразнил ребенок. — Что ты можешь одна без мужского руководства?

— Да ты, однако, шовинист! Так где колбаса, мужчина?

— Следуй за мной. — важно сказал сын вождя и мы двинули в закрома.

И чего только не было на леднике в глубинах пещерного лабиринта! И колбаса, и мясо: сырое, закопченное и даже стоял горшок с мясным супом. Вот его-то мы и вытащили.

— Как его разогреть? — простонал мой некормленый уже сутки желудок.

— Просто! — сказал ребенок и повел меня на кухню. Огня в очагах не было, но паренек взял поленья, сложил их колодцем, натолкав внутрь коры, и два невзрачных серых камушка. Постучав один об другой, он легко высек искры, и вот уже затрещала кора, и поднялся огонь.

— Ставь горшок на плиту. — приказал последний мужчина из клана пум.

Скоро горшок нагрелся, и по всему лабиринту потянуло сытным мясным запахом.

Издалека, из невообразимой глубины, вдруг послышалось эхо шагов. Мы одновременно вскочили, загораживая собой ценную емкость. Малец схватил тяжелый глиняный кувшин и встал у дверного проема. Шаги грозно приближались. Седрик замахнулся.

— Тише, не стоит делать того, о чем впоследствии пожалеешь! — раздался надтреснутый и хриплый, но вроде не совсем старческий, голос.

Мальчишка отбросил в сторону кувшин и вылетел из своего укрытия с криком: — Рослик! Ты жив! — Жив, слава Богам. — мужчина снял со своей шеи пацана и, выпрямившись, посмотрел на меня. Я на него. Суп сзади меня шипел и плевался на всех. Развернувшись к плите, цапнула котелок за ручки и быстренько бухнула его на каменную столешницу.

— Седрик! Неси то, из чего у вас тут едят! — скомандовала я.

— Это ты, женщина, должна накрывать мужчинам на стол! — задрал нос малец в присутствии члена своей стаи.

— Тогда как хочешь, а я и через край похлебаю! — ответила я и наклонила горшок к себе, краем глаза поглядывая на стоящих в ступоре представителей семейства кошачих.

— Сейчас и вправду все съест. — прошептал мужчина в сторону мальчика. — Ну-ка, накрывай на стол!

Я тут же вернула горшок в исходное положение и прикрыла лежащей рядом крышкой.

— Ты кто? — поинтересовался вновь пришедший.

— Ирина. А ты?

— Рослик, вольный охотник. Я не видел тебя в стае, Ирина.

— Ай, не заморачивайся, — махнула я рукой, — сама я не местная, да и там таких нет. А где ты летал во время облавы, вольный птиц? Трофеев не видать, значит, свой среди чужих? — позиций у горячего котелка я не сдавала и одновременно рассматривала еще одного представителя народа Седрика. Мужчине на вид было лет тридцать — тридцать пять. Светлые прямые волосы по плечи, светлые брови и ресницы, тонкий с горбинкой нос и тонкие же губы. Глаза были неожиданно синими. Лицо какое-то очень худое, впалые щеки и легкая серебристая щетина на щеках. Высокий, но какой-то скособоченный на одну сторону. Одежда на нем тоже была светлой: светло-серая рубаха и такого же цвета штаны. Я тут же придумала ему кличку: “снежный барс”. Не помню, какие они у нас на самом деле, а этого хищника представила хорошо: одинокая бело-серая поджарая фигура на фоне покрытых снегами гор. Пока мы друг друга разглядывали, прибежал Седрик и сказал, что все приборы разложил и можно нести котелок. При этом обиженно смотрел на меня.

— Не мужское это дело: ведро к мусоропроводу выносить… — определила я настроение сына вождя. — Ладно. Так и быть. Котелок уж сама донесу.

И проплыла мимо задумавшихся над моими словами аборигенов в другой зал. Они отвисли и потянулись за мной на запах.

На столе стояли три глубокие миски, и рядом с ними лежали ложки.

Я разлила все, что было в котелке, начиная с себя, как с самой голодной. Или наглой? В конце концов, сюда я не просилась, паек мне не выдали, значит все, что нашла, то мое. К тому же, здесь не Египет, чтобы страстно желать отправиться сюда для поправки здоровья. Сами ошиблись, пусть сами и вытягивают. Это я вспомнила “руку судьбы” в черном прикиде из моего подъезда. А может, и вообще, я сплю и вижу сон? Такой цветной сериал “Русская баба Яга на службе мафии”. А еще я неожиданно обратила внимание на то, что не только двигаться, но и мыслить я начала как-то иначе.

А может, и вообще, все это галлюцинации на нервной почве?

Короче, суп я вылизала быстрее всех. Мужчины, хотя и отстали, но ненадолго. И вот, наконец, мы сыто расположились на скамьях. Рослик внимательно продолжал меня разглядывать, прищурив синие глаза. Седрик ерзал, то дергая за рукав соплеменника, то глядя на меня. Наконец не выдержал: — Рослик, а она от охотников убежала!

— А ты убежал за мной. — пожала плечами я.

— Я в кустах далеко был, манка не слышал! — отверг намеки мальчишка. — А тебя они связали! А она, знаешь, раз! — это он уже Рослику рассказывал. — И здоровый дядька кверху ногами валяется, а она бежит!

— Как ты смогла? — спросил мужчина.

— Я ничего не помню. — ответила я чистую правду. — Делать что дальше будем?

Седрик тоже посмотрел на Рослика.

— Не знаю, — развел руками он. — Я, наверное, уйду высоко в горы. Седрик, пойдешь со мной?

— А мама? А папа? — глаза мальца наполнились слезами. — Их надо спасти!

— Им уже ничем не поможешь, малыш. — Грустно сказал Рослик.

— Тогда проваливай в свои горы и не морочь парню голову! — сказала я ему. — Последний к тебе вопрос и можешь уже идти: могу я с кем-то здесь посоветоваться, как пробраться к людям, чтобы нас с мальчишкой не опознали?