Александр Никатор - Избрание

— Совершенно верно.

— Что поделать — такова воля…Кто мы такие что бы оспаривать? А?

— Что?

— Хм… — весельчак толстяк Гассакс замялся, а потом, не без улыбки, но довольно просительно, объявил, чуть не пустив слезу, — Детки у меня. Много.

— Да. Наслышан. Вы не обделены чадами, слава ясному Солнцу!

— Замков бы им, самых завалящих — замочишек. Так: бастиду какую с земелькой… Хоть чуток!

Дезидерий устало на него посмотрел, потом протянул: «Ваше княжство довольно велико и…» Его собеседник лишь махнул рукой на слова главного министра:

— Да где мне их там разместить?! — мои жёны… Что я такое говорю?! — точнее жена — друг друга ненавидят и детей. Хм… Не совсем своих — тем более! Боюсь потравят ребятишек в припадках ревности, бабы глупые… А так, вне отцовских земель: карьеру себе какую славную ребятки сделают, в имперской гвардии послужат, замки получат — за подвиги. А девок — девкам сынков подыскать можно, графских или княжеских, чьи папашки проштрафились и теперь их можно «за орешки держать», вот так! Ахахаха, — князь показал словно хватал чего в жменю и расхохотался от души, явно призывая к этому и «престолодержателя».

Далее разговор был прямолинеен: князь Гассакс был уверен что Дезидерий, как и он сам, раз «пухлик» — значит не без грехов и с ним можно обсудить щекотливые вопросы просто и без обиняков.

Князь хотел единовременной выплаты в миллион серебряных марок — ему, на развитие княжества. Мест всем детям, что пока не женаты и не замужем — в имперской аристократии повыше, и каких-либо должностей в столице тем из них, что уже получили образование.

Готов был за это проголосовать за того из наследников, кто на это согласится и главное, предложил Дезидерию довольно интересную идею, которая немного пролила свет на то, как он так высоко поднялся при прежнем Старике императоре.

Князь Гассакс заявил что может принять у себя и гарантированно очаровать любого из внуков, кандидатов на престол, на которых ему укажет главный министр: представлениями, пирами, оргиями, редкостями, подарками — чем угодно.

Старый император нередко именно в его замке встречал послов, нужных и важных ему для срочных переговоров держав и сейчас «престолодержатель», если поможет самому князю — смело может рассчитывать и на его всестороннюю помощь, в деле проведения переговоров и «правильной встречи» важных лиц.

Дезидерий быстро прикидывал в уме: Тибальд мог ему помочь войсками, в случае какого конфликта, а вот Гассакс, как прирождённый неженка и кутила, мог устроить такое застолье с «продолжением», что ради подобной сказки и возвращения в неё — многие бы десять лет жизни немедля отдали. Об этом стоило помнить.

Князь Гассакс добился ещё при жизни того, что странные «воины-тени», из южных земель — получали в начале своего кровавогно обучения, благодаря дурманящим травам тех мест и потом, как говорили им местные проповедники, они заслужат после достойной смерти за своего предводителя.

Князь устроил себе при жизни «личную мечту», которую нежно холил и лелеял, постоянно обновлял и подкрашивал — что бы она никогда не потускнела.

И к нему, в этот удивительный, почти сказочно прекрасный мирок — можно было приглашать и приятно шокировать «нужных людей», что могут иметь влияние если и не самих внуков, кандидатов на престол, то хотя бы их доверенных лиц и тех из советников, кого они слушают и чьё мнение им ценно…

Главный имперский министр Дезидерий и князь Гассакс попрощались в отличном расположении духа: оба клялись помочь «в случае чего» и ничего нового при этом всё же не обещали собеседнику.

Князь надеялся, правда, вначале всё же что получить, в качестве задела их будущего плодотворного сотрудничества, а «престолодержатель» уже думал кого из слуг, прибывающих через неделю наследников покойного императора — первыми пригласить в земли Гассакса и с какими именно предложениями и развлечениями, для них.

После отъезда весёлого князя толстяка, Дезидерий узнал от слуг что герцог Уйон прибудет примерно через полчаса и решив что времени предостаточно, потребовал что бы в его небольшую, отдельную ванную комнату, немедля вызвали Лючию — пышногрудую ромлеянку со смуглой бронзовой кожей, осиной талией и огромной «Сдобой». Идеальную женщину для «игры» на ней.

«Лючия-прекраснозадая» — именно так называл её в порыве страсти, сам главный министр. И вскоре после отданного им приказа прикласить эиу чаровницу, министр уже впивался зубами в арбузные груди прекрасной самки, шлёпал её по обильным ягодицам и требовал всё новых поцелуев от душистого ароматного рта женщины.

Разговор с князем Гассаксом явно пробудил в нём приятные воспоминания о времяпровождении с нимфами, из услужения князя, а данные воспоминания родили уже новые проказливые фантазии…

Выйдя чуть с опозданием, из большой ванной комнаты с бассейном в центре и мраморным столом для массажа, Дезидерий быстро переоделся в чистую одежду, поданную ему лакеем и вышел в кабинеты с гобеленами на всю стену, для разговора с третьим из прибывших Избирателей, герцогом Уйоном.

Герцог был мужчиной возрастом «чуть за сорок». Худощавый телом, с белым молочным лицом и тщательно уложенными волосами. Он гордился своей, несколько женственной, красотой и всячески её поддерживал.

Дезидерию, его агенты, сообщали о специальных процедурах для поддержания красоты герцогом и снадобьях, что он заказывал себе в невиданных количествах: ванночках для рук и ног, настойках ромашки для смачивания век, кремах для лица и специальных пастах — для ублажения растительности на нём. Герцог был болезненно самовлюблён и над этим ранее постоянно подтрунивал покойный Император.

Однако Уйон к тому же принадлежал к очень знатному древнему роду, правда по очень боковой линии, что некогда правил соседним королевством и вхождение данных территорий, пускай и довольно насильственное и кровавое, в пределы империи — позволило Императору перебить всех прямых наследников трона королевства и понизив захваченную страну в титулатуре до герцогства, передать её в руки деда нынешнего герцога, сохранив таким образом условную видимость продолжавшегося правления местных элит, хотя и под полным контролем стоящих при них и «присматривающих», советников и посланников самого императора.

Уйоны быстро сориентировались в новых реалиях и всячески помогали империи успокаивать собственных дворян, не позволяя тем бунтовать. Платили из своего кармана ремесленникам, при огромных и частых имперских стройках, и выдавали продовольствие, из личных хранилищ, крестьянам, в случае неурожая.

«Боковая линия династии» вряд ли потеряла, некогда возглавляемое их предками самостоятельное королевство — зато получила в свои руки приличное по размерам герцогство и права в нём, довольно умеренно урезанные императором, по сравнению с прежними, королевскими.