Александр Никатор - Избрание

Дезидерий откашлялся и обвёл своих собранных агентов взглядом. Высмотрел троих и указал на них рукой: «Южане, теперь вы: Сандро — ты как мой агент в Кельрике, должен будешь всячески распалять истерику веры в своём инквизиторе, при котором ты доверенный слуга. И заставить его обратиться, с нужными нам требованиями, к самому Корсо, тот ему будет благоволить… обещаю! В походе кельрики должны будут сжечь пару невинных имперских городов и заставить население их и вообще имперцев — начать себя ненавидеть. Не подведи!»

— Не сомневайтесь! — ответил сухопарый загорелый человек, с кукурузными зубами, что выделялись слишком явно на его бронзовом лице. — Будут полыхать так, что запомнится это на века!

— Теперь очаровательная Далила и Леонардо: вам следует начать переговоры с Велизарием в Ромлее, на вашей родине и узнать чего же именно он хочет и каковы его условия возвращения в империю… Пока лишь общие переговоры — без конкретных обещаний и предложений ему.

Бывшая куртизанка и её муж сутенёр переглянулись, и мягко ответили на приказ министра улыбкой.

Своему нынешнему работодателю они оба могли гарантировать что переговоры обязательно случатся и их радовало что не требовался конкретный результат, которого могло и не быть, при встречах со столь хитрой бестией как нынешний Солнцеликий Велизарий «Барс с косой».

— Теперь о финансировании всех этих мероприятий и документах прикрытия… Подложных, ясное дело. — начал Дезидерий разговор о том, что более всего волновало его людей. — Я думаю, все здесь присутствующие помнят художественную мастерскую мастера Брейхеля?

Смешки и откровенный хохот стали ответом главному имперскому министру — ещё бы они не помнили эту группу художников в личном подчинении министра!

А всё, уже довольно давно — началось с желания Дезидерия, тогда обычного нотариата в имперской канцелярии, заполучить себе небольшое поместье умершего родственника, который, к немалому сожалению мужчины, оставил своё имущество соседу по землям, бедному, но по слухам, честному, имперскому выслуженному рыцарю.

Друзья Дезидерия, среди коллег нотариатов, тут же подсказали выход из ситуации: нанять хорошего художника, который за тройную оплату подделает почерк умершего старика и печати, по крайней мере чернильные — на свитке наследования. Всё остальное вполне можно решить с местечковым судьёй, благо от представителя чиновничества столичной имперской канцелярии, ни один из них не откажется принять небольшой «дар».

За неделю был найден мастер: сильно пьющий художник, что ранее рисовал портреты провинциальных баронов, но в последние пять лет скорее побирался при домах своих бывших почитателей и этот мастер приступил к изготовлению документа, по всем подсказанным ему правилам столичного документооборота.

В течении трёх дней был получен новое завещание, по которому умерший — полностью, юридически верно, всё своё имущество оставлял «дорогому Дезидерию, талантливому молодому человеку с блестящим будущим» и просил не дать обмануть его каким-либо мошенникам, в крохотной приписке старческим мелким почерком на документе…

Судья, старый имперский рыцарь, с удовольствием выпил с появившимся новоиспечённым «настоящим» правообладателем замка и имений, столичного дорогущего вина и за двадцать золотых монет пообещал честно и беспристрастно во всём разобраться.

Случился суд и рыцарь, которому вначале и достались поместья умершего родственника нынешнего «престолодержателя», так и не смог ничего прояснить по поводу второго документа.

Было решено что мошенничество с его стороны не доказуемо, хотя подозрения и есть, и радостный Дезидерий, без лишнего шума и судебного преследования конкурента, вступил в права на переданные ему замок, три дома и довольно приличные по размерам луга.

Вскоре он всё это смог выгодно продать втридорога, однако острый ум будущего главного имперского министра — подсказал ему что не стоит забывать о художнике, что подсобил в деле наследования и вскоре тот был перевезён в неприметный особняк под охраной, на окраине столицы.

Теперь Дезидерий начал работать в ином мсштабе: его люди вызнавали о спорных наследствах или тех, где наследователями выступали дети или слабые женщины, и тут же, с помощью слуг в доме, выкрадывался какой документ с почерком умершего.

Брейхель споро делал подложное завещание и с помощью нотариатов и знакомых судей Дезидерия — почти всегда дома, замки, денежные суммы, земли и прочее имущество — оказывалось во владении нового и истинного, «достойного наследника»…

Нет, конечо же не самого Дезидерия, что было бы слишком подозрительно, а его многочисленных агентов мужчин и женщин, которые работали за процент от полученной наживы: поместья тут же продавались со значительной скидкой, деньги переводились в небольшие провинциальные банковские конторы и там либо за них покупалась новая, «чистая», недвижимость, либо вкладывались в постройку торговых судов и их дальнейшее использование в морских торговых караванах, что в империи, обладающей портами на Юге и Севере континента, было весьма выгодно.

Главный имперский министр никогда не рисковал и не влазил в имущественные споры графов или кого подобного, из высшей знати, его интересовали смерти в фамилиях провинциальных рыцарей и баронов, средней руки купцов и банкиров, в меру богатых иноземцев и ювелиров, но не из самых известных или богатых.

Получив пост начальника императорской канцелярии — Дезидерий несколько раз удачно подделывал государственные документы с помощью Брейхеля и смог, в ворохе с настоящими, совершить пару вбросов на рассмотрения «к решению императора» бумаг, обыкновенно в вечерние заседания за свечами и факелами, престарелого, к тому времени, правителя.

Десяток недоброжелателей Дезидерия отправились на эшафот, а он сам получил около года спокойствия, за который смог расставить своих людей в основных управлениях канцелярии…

Тем временем Мастерская художника Брейхеля обзавелась ещё десятком художников, что специализировались лишь на почерках: мужских, женских, детских, иностранных языках. Были набраны мастера художники по печатям чернильным и те, кто талантливо подделывал восковые и подобные, вплоть до царапин, бывших на оригинале и создавал копии данных печатей, на всякий случай.

Это, расширявшееся постоянно заведение мастера Брейхеля — давало Дезидерию около трёхсот тысяч золотых монет в год и позволяло периодически отправлять в небытие, если и не самих прямых врагов министра на политической арене, по крайней мере напрямую — то хотя бы самых важных из их слуг, а также родственников, любовниц или агентов.