Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

Реос шел рядом с ней, в одной руке он держал кроваво алый меч искусной работы комморагских кузнецов, другую обхватила перчатка агонизатор – по иронии, творение Вормаса.

Отсутствие инкубов хоть и не удивляло, все же было не привычно. С другой стороны, вероятность того, что вечные перебежчики теперь охраняют гомункула, удлиняла дорогу меча к шее Вормаса, если только доверие палача к стражам не поубавилось, когда они позволили Реосу сбежать.

Едва они покинули обитель Архонта, как стало ясно, что Цитадель ожила. Теперь она не была пустынной темной оболочкой и всюду Ристелл слышала голоса эльдар, иногда встречая их силуэты в параллельных коридорах. Варп-измерения растянули Цитадель до невероятных размеров и первое время Ристелл думала, что Архонт вывел ее за пределы базы Темных, где возможно и хранился артефакт, но все исполнение говорило о том, что она не покидала Цитадель. Сперва такой тесный контакт с опасным для каждого живого, - а для эльдара тем более, - варпом показался Ристелл странным, но вероятно души, запертые в живых телах все же имели какую-то защиту и варп мог лишь искажать окружающее убранство, оставляя в относительном покое население Цитадели.

Слабость еще давала о себе знать и канонисса не была уверена, что меч у бедра сможет ей чем-то помочь в случае необходимости, но все же лекарство светлых сородичей Реоса упорно изгоняло мутный туман из сознания девушки. Она надеялась, что для окончательного избавления от ядов не потребуется слишком много времени.

- Лагерь разделился, - Голову Реоса венчал шлем с позолотой и его голос был слегка искажен. Воскресший Повелитель был готов предстать перед предателями во всей ужасающей мощи,

- Вормасу хватило ума не объявлять о моей «смерти» всем.

- Почему? Разве твои войны не переметнулись бы к нему?

- Возможно касательно моей расы это прозвучит странно, но он не хотел чтобы меня считали любимцем богов, когда мне удалось скрыться от него. Тем более мои сородичи не отличаются доверчивостью и потребовали бы доказательств моей гибели.

- Любимцем?

Реос посмотрел на девушку и в его глазах она заметила веселые искорки:

- Святым, - Пояснил он, - У людей много святых, но для нашей расы, принимая во внимания особенность нашей смерти, воскресение поистине чудо, на которое Вормас не рассчитывал.

Последние слова Архонт произнес уже серьезным голосом и Ристелл вновь ощутила укол вины. Вместе с этим всплыли воспоминания разговора с ведьмой и непонятный сеанс связи с гомункулом, отрывки которого она услышала. Теперь ей стало ясно, что Вормас искал не ключ, а воскресшего повелителя и подвергая ее пыткам на арене, надеялся выманить Реоса. И он пришел за ней…, «темный собрат» Святой Селестин.

Теперь логика Вормаса была понятна канониссе. Пока лишь самые преданные его союзники знали о «гибели» Архонта, остальные по прежнему были готовы подчиняться правой руке Повелителя, но стоило гомункулу раскрыть карты, пусть даже обвинив в убийстве Реоса его наложницу, большинство бы усомнилось в необходимости подчиняться палачу. Этот дальновидный ход спас его и сейчас. Все осталось неизменным, только предатели вышли из тени и были готовы вырвать власть из рук Архонта. Есть ли у Реоса силы способные удержать эту власть? Канонисса бросила взгляд на окружавших ее воинов. Едва ли это все, что Архонт собрал для битвы, но силы гомункула оставались не известны и быть может от армии Архонта остались лишь жалкие кусочки, которые сейчас умещались в изгибах коридоров и появлялись из теней, присоединяясь к общему строю.

Коридоры сменились обширным залом, инкрустированным драгоценными камнями и золотом. Колонны по обе стороны от шеренги воинов были филигранно вырезаны в форме двух ведьм заключивших друг друга в страстные объятия. Если бы не свита и не сумрак теней, этот зал вполне мог сойти за один из храмов культа любви, встречающихся на отдаленных рубежах.

В очередной раз Ристелл захотелось остановиться, выпустить из рук меч и позволить кому-то другому оберегать покой Империума.

«Я бы хотел, чтобы это был последний раз. Ангелы созданы для мира, а не для войны». Реос верил в это, возможно даже больше чем эклезиархи, посылающие в бой херувимов. Быть может он не единственный эльдар, мечтающий закончить войну. Его раса практически бессмертна и тысячи лет войны должно было хватить, чтобы возненавидеть ее.

Но люди не бессмертны, кроме великого Императора, и в сравнении с эльдарами они еще дети. Когда-то она читала летописи о Лунных Волках, и космодесантники были уверены, что война не закончится никогда. Она в природе человека и будет вновь и вновь находить для себя оправдания. Когда-то это подтвердил и Вормас.

Ристелл шла за Реосом Хензитаром. Темным эльдаром, пиратом и убийцей… таким же как и она с незначительными и лишними оговорками. Ей очень хотелось поверить ему. Поверить что Сердце Мира может остановить войны. Возможно это ее последнее предназначение, ради которого Император позволил ей проснуться. Вместе с еретиком-убийцей, в одном из миров Империума поставить точку в войне. Но Реос хотел мира лишь на двоих и возможно теперь, когда она отвергла его, все обернется иначе.

Она знала, что должна была спросить, как Реос избежал западни гомункула, должна была избавить его от чувства вины, что гнетет его душу, разделить с ним боль пережитой смерти, это их объединяло. Какая-то ее часть терзалась виной, что ее не было с ним как его не было с ней, но в конечном счете все эти чувства были пусты, и теперь не имели значения. У них обоих были причины бежать, но теперь они вместе.

- Прости меня, - Ристелл не нашла в себе смелости поднять взгляд на Архонта и слова извинений словно рассыпались по мраморному полу под ногами. Это было то, что она хотела сказать, возможно то, что следовало сказать едва Реос вошел в ее покои.

Ристелл почувствовала взгляд Архонта, затем он остановился и она встретилась с ним глазами.

В его глазах было тепло, словно от походного костра, обещающего согреть, накормить и отпугнуть хищников.

- Повелитель?

Голос одного из командиров ворвался в их немой диалог и вернул решительное пламя в глаза Архонта:

- Я обещаю, что Вормас поплатится за предательство, - Эта фраза была лишь заслонкой от лишних свидетелей, но его глаза приняли извинения и просили простить в ответ.

Ристелл едва заметно кивнула, ощущая, что только теперь холод, сопровождавший ее с момента пробуждения, отступил.

- Позвольте мне вырезать его сердце! – Шипящий голос из-под шлема командира вызвал довольные отклики среди солдат, и Реос позволил себе их поддержать, но после сказал, посмотрев на Ристелл:

- Боюсь, его сердце, Легсдар, я обещал другому.