Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

Подгребая к себе мелкие булыжники, Ристелл старалась бесшумно зафиксировать излучатель так, чтобы в его прицеле оказались снаряды погибшего гвардейца. После всего пережитого в плену, канониса охотно верила, что только ради этого шанса на ее спасение и спасение всего человечества Император и позволил смерти забрать этого воина.

Обратный путь был не менее мучительным, тем более лучи Канудата практически исчезли за горизонтом и насыпь погрузилась в темноту, что делало каменную тропу еще более опасной. Несмотря на созревший план, Ристелл надеялась, что врейки получат приказ сменить позицию и то, что она задумала, воплотить в жизнь не потребуется. Все, что она делала начиная со дня пленения шло против кодекса сестер битвы. Ее орден был создан для подавления еретиков, выжигания их пламенем очищения в открытом бою. Для сестры было недопустимым прятаться от ереси, уповая на волю Императора единственным верным решением, прописанным золотыми буквами в катехизисе Адепта Сороритас было «уничтожить еретика» и контекстом дополнялось «любой ценой и немедленно». Ристелл смотрела вниз на врейков, поглаживая повязку на руке. Возможно сейчас было идеальное время для того, чтобы вспомнить кодекс. Достать меч и броситься вниз, произнося священные литании и разя врагов Императора. Страх смениться яростью, ярость азартом, а потом ее не станет и вероятно ключ найдет себе нового носителя, возможно даже ее рука будет следующей, которую оторвет врейк. Только сейчас вспомнив голос из варпа Ристелл осознала, что могла поставить точку в этой войне еще раньше…, забрать жизнь Реоса и умереть вместе с ним, оставить ключ без освободителя…, Впрочем с варпом так просто не бывает, да и просто ли это? Уже не важно. Покуда существует ключ и покуда есть артефакт, его активация лишь вопрос времени. «Ты вернешься. Так суждено быть, его кровь течет в тебе…». Эти слова из памяти обратили взгляд Ристелл к руке, затем она с досадой решила, что оставить излучатель было глупой идеей. Возможно последнего заряда хватило бы, чтобы испепелить демоническую часть вместе с ее рукой. Но если нет, то она останется без руки, против тех, у кого этих рук больше чем предусмотрено природой, а иного пути снять ключ с кости она не знала.

Ждать больше нельзя. Слишком долго она не могла разделить свою судьбу и судьбу человечества, и как бы малодушно это ни было, этот груз с каждой минутой становился все тяжелее. Теперь, когда она почти выбралась из плена, она была почти уверена, что Ришейл сказала бы иные слова: «Это путь не для одного. Это решение не для одного». Если Кхан жив, и если удастся выжить и ей, то они смогут решить, что делать с ключом. Значит сейчас от нее требуется только выжить. Решив так, Ристелл оценила маршрут для спуска с насыпи. Путь предстоял шумный, но иного у нее не было. К ее сожалению, врейки не намерены были покидать свой пост.

Несмотря на истощение сил, и неведомую феерию в варпе, обращение к псайкерским силам не стало сложной задачей.

Врейки в наступившем сумраке казались черными с белым пауками, медленно колышущимися на паутине. Удивительно, но то ли из-за предстоящего боя или из-за усталости, но в этом образе они казались еще более устрашающими, чем при свете дня. Словно омерзительная и мучительная, жуткая смерть застыла за плечом.

Прижавшись лбом к холодному металлу меча, Ристелл прочла когда-то заученную до совершенства литанию ярости. Может это была иллюзия, обман сознания, но ей казалось, что меч полностью разделял с ней муки плена и она ощущала его трепещущее, предвкушающее отмщение дыхание.

- За Императора, - шепнула девушка. Сейчас в этих словах, произнесенных одними губами, было больше истинной веры и надежды, нежели в тех, что она выкрикивала в горячих битвах.

Она не таила шагов, но меч зарычал свою песнь в ее руках, лишь когда, повинуясь зову ее мыслей, бластер нацеленный на фосфорные гранаты, выплюнул заряд плазмы и наступающая ночь вздрогнула от грохота и яркого света.

Языки пламени вырвались из капсюлей, словно вода из разбитого кувшина, и хищно бросились на плечи двух из трех тварей. Теперь они не были немы. Их визг напоминал скрип пластика, брошенного в огонь.

Ристелл лишь краем глаза отметила успех своего плана, отчасти из-за того, что не желала терять время, но больше из-за необходимости смотреть под ноги. Едва ли врейки бросятся за ней прежде, чем избавятся от жалящего огня. Она на это надеялась.

Уверенность и ярость, пробужденные литанией, влекли ее к объятым пламенем фигурам. Это была идеальная возможность разделаться с ними. Но ее больше беспокоил последний врейк. В западню попали только два врейка, а третьего Ристелл, даже не видела и через секунду он дал о себе знать.

Скорее интуитивно, нежели осознанно, канониса вскинула руку с мечем и перед ее глазами полыхнули искры. Зубцы меча со скрипом столкнулись с отточенными стальными пальцами. Перед глазами девушки мелькнуло длинное лезвие второй руки врейка и уклонившись от него, она уже ожидала знакомства с третьей, но атаки не последовало. Воспользовавшись паузой, она завершила спуск одним прыжком и быстро осмотрелась. В двух шагах от нее извиваясь в жалящем огне, по-прежнему удерживался на ногах второй врейк. Первому досталось сильнее и он уже содрогался в судорогах рядом с телом катачанца. Третий снова исчез, будто растворившись в сумраке.

Стиснув зубы, Ристелл пыталась разглядеть во тьме последнего живого эльдара, но изучение обстановки вынудило ее посмотреть на огонь и теперь глаза силились привыкнуть к темноте.

Сделав два решительных шага, Ристелл взмахнула мечем и рассекла надвое горящего врейка. Она не должна ждать, нашептывал ей разум, но страх или ярость не позволяли повернуться спиной к возможной опасности.

На этот раз первым в бой вступила рука с серпом и Ристелл вскрикнула от боли, когда клинок прорезал левое плечо. Мгновенно развернувшись, она наконец увидела последнюю тварь в виде силуэта на фоне горящего прометиума. Казалось врейк специально показался ей, ибо в следующее мгновение он вновь оказался за ее спиной и мощным ударом стальной руки толкнул Ристелл, едва не угодившую в огонь.

- Жалкий падальщик! – Прорычала канониса, вновь пытаясь разглядеть в темноте хоть какой-то признак движения.

- Угвассс, - Голос до омерзения походил на голос убитого гомункула. Возможно это была своего рода подпись художника – наделить свое творение, голосом мастера.

Еще одна атака, но теперь Ристелл была напряжена, словно тетива лука и физическая память, позволила ей уйти в сторону, прежде, чем разум вспомнил нужный прием. Взмах меча наградил ее злобным рычанием и звуком упавшего на землю, куска металла.