Андрей Грамин - Суженый смерти (СИ)

Боль длилась вечность, так ему казалось. Он не знал, сколько прошло мгновений, сколько дней или лет. Отхлынула она резко, и вместо серой мглы болевого тумана глазам возвращалась утраченная ясность. Лют понял, что лежит на траве, свернувшись калачиком, и его голове удобно покоиться на черных мягких лапах. Он неуклюже поднялся на лапы и тряхнул головой.

- Все закончено? - прорычал он, и осекся, поражаясь незнакомому голосу, которым это было произнесено.

- Для тебя все только началось, - Морана встала перед ним. Их головы были на одной высоте. - Хочешь увидеть себя? Ты такой красивый теперь, - это не была издевка, она говорила искренне.

- Да.

- Пошли.

И она подвела его к ручью, текущему в дальнем конце поляны. На Люта в отражении воды смотрел огромный волк угольного цвета, гибкий и сильный. Никогда еще не приходилось ему видеть столь жуткую тварь. И лишь глаза, его прежние серые глаза, застыли в удивлении, изучая то кривые длинные клыки пасти, то кисточки ушей, контрастируя с обликом воплощенного ужаса. Удивленный страшный зверь, не верящий своим глазам.

- Как?

- Кошмар. Ночная кобыла, - только и смог растерянно прорычать он.

- То, что надо, - она погладила его по шерсти загривка. - Привыкнешь.

А следующей ночью он вошел в селение оборотней, и устроил там пир, и резал их как волк овец, и никто не смог уйти от него. А следом за ним пришли жрицы и зашивали глаза мертвым, чтобы они никогда не могли найти путь в светлый Ирий, где пируют их предки, а остались служить Моране в ее чертогах. Навечно.

Они лежали в доме Марьи на шкуре перед камином, и Александру никогда в жизни не было так хорошо, как в ту минуту. Наверное, на Земле уже начался рассвет, но ему было глубоко наплевать на это. Он хотел, чтобы это мгновение растянулось на вечность.

- Я тоже этого хочу, - голос Марьи отдавал теплом и спокойствием.

- Я и забыл, что ты можешь читать мысли, - он улыбнулся.

- Тебе есть, что скрывать?

- Нет. Потому и улыбаюсь, а не напряженно опасаюсь расправы. Думаю, ты б могла меня в секунду убить.

- Не могла бы уже, наверно ... - она как-то странно посмотрела на него.

- Я рад, что все так, как есть. Но удивлен. До этого вечера я думал, что мы больше никогда не увидимся с тобой. Думал, что все потеряно, - его голос стал глухим. - Я осознал всего за секунду как ты мне дорога, я ведь тогда достал медальон, прощаясь с тобой. Я жалел, что не увижу тебя напоследок. Только об этом.

- Да ты влюбился, Саша, - она грустно улыбнулась.

- Да. И понял это лишь недавно. Сам себе возражал, отрицал. А когда возник вопрос жизни и смерти все лишнее отсеялось.

- А ведь ты прав, мы вряд ли снова увиделись. Но вмешалась судьба. Не думала, что Лют отважится напасть, когда у тебя был мой медальон.

- Лют? Это чудовище так зовут?

- Да. Это его имя.

- Кто он?

- Не сейчас. Я расскажу, когда посчитаю нужным.

- Хорошо, - Александр чувствовал, что спорить бесполезно. - Он не знал о нем. Не почувствовал, наверное.

- Не знал. Только это объясняет то, что ты рассказал о вашей встрече. Скорее всего, он почувствовал нашу связь, и хотел тебя убить. Но понял, что может не успеть, потому как я уже знала об опасности, когда ты показал медальон, и решил пока не поздно уйти.

- Когда-то ты не успела. Я рад, что со мной так не произошло...

- Что ты сказал? - она оскалилась. - Что ты знаешь?

- Молодой казак с мельницы. Я о нем.

- Откуда?

- Один дух рассказал.

- Ты колдун?

- Нет, просто... - он уже жалел, что сказал не подумав. Теперь придется рассказать о Леле, так как врать кому-то, читающему твои мысли, бессмысленно.

- Я не святой. Я был в связи с женщиной, она ведьма и сделала так, что я теперь вижу всю нежить.

- Как ее зовут?

- Обещай, что не тронешь ее.

- Имя.

- Обещай, - он был жесток. - Иначе можешь меня растерзать, я не скажу. Я не хочу ее смерти. Она спасла меня.

- Обещаю, - глаза горели как неоновая вывеска. Зло горели. Очень зло.

Он колебался.

- Мое слово железно, - она прочитала его сомнения.

- Леля.

И тут Марья засмеялась. Он никогда еще не слышал ее смех. Смех был чистым, искренним и звонким как колокольчик. Он ей несказанно шел.

- Как красиво ты смеешься, - Свечкин зачарованно смотрел на девушку.

- Да и ты бы смеялся, - она переводила дыхание. - Если бы знал все.

- Так расскажи.

- Наш пострел везде поспел...

- Ты не ревнуешь, - он удивленно констатировал факт.

- К кому? К родной сестре? - Марья снова залилась смехом.

Александр пребывал в шоке. Такой ступор не случался с ним еще никогда в жизни.

- Она тоже жрица культа Мораны? - хлопая глазами, он напоминал растерянного первоклашку, за которым не пришли родители, чтобы забрать его домой.

Марья уже кашляла от смеха, со слезами на глазах.

- Нет, ну ты посмотри. Захомутать смерть и любовь... Никакие мы не жрицы. Дорогой, ты вне конкуренции... - она смеялась, а Свечкин прозревал.

- Ты сама Морана. А она твоя сестра Леля.

- Ну да. Ты думал простой колдунье под силу делать то, что делаю я? Или она?

- Но как? - ступор не рассеивался, а лишь сильнее завладевал его мыслями. В голове никогда еще не было столько вопросов. Он переосмысливал все, что знал.

- Да просто, - она сузила глаза. - Разлюбишь теперь?

- Никогда. Я не переставал тебя любить, даже когда думал, что ты чудовище, убивающее людей, перегрызая им горло.

- А почему ты так думал? - она заинтересовано покосилась на Александра.

- В этом городе происходят убийства, - начал Свечкин, и рассказал о жертвах. И о мужике из троллейбуса, и о цепочке фактов, и как связал убийства с ней. - Когда ты была с тем казаком, в округе тоже происходили страшные смерти, рвали на части людей. Народ тогда решил, что он причастен к этому и устроил самосуд.

- Ефим не был к этому причастен. Равно как и я.

- Но после твоего ухода смерти прекратились.

- А ты не думал, что в тот день убийца мог погибнуть со всеми? И еще размысли об одном: тогда людей разрывали на части, а сейчас выпивают кровь.

- Хорошо, - он ненадолго задумался. - А ты знаешь, кто мог тогда, и может сейчас все это делать?

- Я не буду говорить тебе ответ. Я не хочу, чтобы ты рисковал понапрасну, - девушка отрицательно мотнула головой.

- Но...

- Саша, - голос был мягок, но тон не терпел возражений. - Давай договоримся, если я приняла решение, не стоит меня пытаться переубедить. Ты сэкономишь время и себе и мне. И нервы.

Он кивнул, промолчал недолго, а потом спросил то, что давно вертелось на языке:

- Я верующий, крещеный. Я ошибался?

- Нет. Ты не ошибался. Он есть. И всегда был. И всегда будет.

- А кто вы?

- Ты понимаешь, что с таким знанием ты мертв, если даже просто помыслишь рассказать кому-то о том, что знаешь? - она была как никогда серьезна. - Я тебя убью, как бы не любила...