Андрей Грамин - Суженый смерти (СИ)

Он кивнул. Она отпустила.

- Что же ты не радуешься нашей встрече? Ты же так меня искал... - девушка улыбалась.

- Что ты есть? - Игорь Борисович покрылся холодным потом, в горле першило.

- Твоя возлюбленная. Разве нет? - она склонилась над кроватью, у изголовья.

- Что ты хочешь? - голос дрожал.

- Какие вы люди скучные. Всю жизнь искал со мной встречи, и так невежлив. Нельзя же так, - она сжала край деревянной спинки и раскрошила его в щепы. Глаза загорелись зеленым.

- Прости... - он перешел на шепот, дрожавшая челюсть мешала говорить.

- Я дала тебе все. Ты ел в три горла, пил в три горла, спал беззаботно. Теперь настала пора платить. Умирать не хочется, наверно?

Он замотал головой. Кричать не пытался, понимая, что охрана не успеет. А даже если и успеет, что из того? Перед ним не киллер. Перед ним демон.

- Ну что ты, дорогой. Разве ж я похожа на демона? Зачем оскорбляешь невинную девушку, негодник? - она провела по его щеке пальцем, на котором неожиданно вырос черный кривой коготь. - Что за запах? У тебя энурез?

Он даже не мог подтвердить ее правоту, лишь мелко трясся.

- Ладно, я не злопамятная. Сколько тебе сейчас лет? Говори, говори. Хватит булькать.

- Шестьдесят пять, - кое-как просипел он.

- Если ты забудешь обо мне и о нанятом тобой человеке, проживешь еще... - она задумалась. - Лет тридцать. Тебе хватит?

- Да, госпожа, - мужчина был белым как мел.

- Я потом приду за тобой, но только от тебя зависит, будешь ли ты долго страдать, или умрешь быстро. Если ты нарушишь мой приказ, ты тоже проживешь тридцать лет. Но парализованным, немым и слепым. Твоя жена будет вытирать слюни с подбородка, а охранники менять подгузники; когда же им это надоест - тебя закинут в дом престарелых. И будет бесполезно что-то пытаться сделать с собой. Даже если тебя не будут кормить и поить, ты все равно проживешь этот срок. Ты этого хочешь?

- Нет.

- Я могу рассчитывать на твое понимание?

- Да, госпожа, - он часто кивал, наполовину обезумевший от страха.

Она исчезла. А он плакал, до самого рассвета, переосмысливая свою жизнь. Утром, умывшись, Игорь Борисович вышел в гостиную осунувшимся, седым стариком.

- Коля, - обратился он к охраннику. - Позови начальника охраны.

Коля испарился в мгновение ока. Хозяина слушались беспрекословно, хотя и не любили за жестокость и черствость. Игорь Борисович взял в руки телефон и набрал номер одного из своих экономистов.

- Лева, здравствуй. Да, тебя тоже с праздником. Воистину Воскрес, - он невольно перекрестился, вспомнив ночь. - Лева, я что звоню. Ты можешь запросить список всех домов престарелых в нашем регионе? Да, всех. Будь добр. Да что хочу? Помогать хочу. Я и сам-то не молод, а сегодня проснулся и понял... Тяжело это старость в одиночестве встречать...

Александр проснулся от стука в дверь. Было солнечное Пасхальное утро, за окном весело щебетали птички, но у него на душе царил контрастирующий с воодушевлением природы мрак, стоило лишь вспомнить о возможности вечной жизни во тьме Нави. На пороге стояла Леля.

- Подбери челюсть. Я и так знаю, что ты рад меня видеть, - с порога заявила она.

- Проходи. Кофе будешь? - он последовал ее рекомендации.

- Буду.

Они сидели уже довольно долго, молчание затягивалось. Он смотрел на нее, она на него. И оба обдумывали начало беседы. Не выдержал мужчина.

- Долго еще будем в гляделки играть? Ты меня отпустила, так ничего толком и не рассказав, а теперь вот появляешься у меня на пороге как снег посреди лета. И я должен гадать, почему ты пришла.

- Ты какой-то напряженный, я погляжу, - Леля положила голову на кулак, присматриваясь к Александру.

- Есть немого.

- И голос грустный...

Он молчал.

- Будь моим, Саша, - это была просьба. Леля крутила на столе чашку, внимательно к ней присматриваясь, словно только та могла дать ответ.

Свечкин не верил своим ушам. Так прямолинейно, резко и без хитрых забросов крючка... он меньше всего ожидал именно такого положения вещей.

- Мне не послышалось?

- Нет, не послышалось.

- Так неожиданно... я ... в ступоре.

- Выходи из него. И ты, и я заслуживаем честности по отношению друг к другу. Смысл хитрить целый час, подготавливая почву, чтобы сказать это, когда все равно ответ будет либо да, либо нет? Лучше сразу покончить с этим вопросом, а не мучить себя пол дня, увиливая и боясь услышать ответ, которого слышать не хочешь.

- Я восхищен твоей прямотой, - он чувствовал уважение к этой девушке, на секунду забыв, кто она есть на самом деле, меряя ее чисто человеческими мерками.

- Я рада. Ты слышал, что я сказала тебе. Мне нужен ответ.

- Леля, что во мне такого, чего нет в других? Почему я? Ты и сестра...

- Ты узнал, - она встрепенулась. - Откуда?

- Марья рассказала, - ответил Александр, не желая играть с Лелей в догадки.

- Что она рассказала?

- Достаточно, - мужчина сделал глоток. - Я знаю, кто вы. И ума не приложу, что вы обе во мне нашли. Или у вас такая забава - играть со смертными, потому что вечность скучна?

- Саша, я с тобой не играю, - девушка была грустна. - Ты нужен мне.

- Я...

- Замолчи, Саша. Ты первый за пятьсот лет, кого я подпустила к себе. Тебе это о чем-то скажет, быть может? Я не такая ветреная, как сестра. Если я сделала выбор, это навечно.

- А пятьсот лет назад что произошло? Почему вы не вместе? - Свечкин с любопытством смотрел на Лелю. Ему не верилось, что у нее на самом деле столь долгий срок никого не было. Ну, никак не производила она впечатления, что способна на такую воздержанность. Мы все привыкли относиться к любви как к чему-то ветреному, потому как вечная любовь встречается лишь в сказках.

- Он умер.

- И я умру. Люди не вечны.

- И что теперь? Отказаться от тебя из-за этого?

- Не все так просто. Я люблю твою сестру, - мужчина посмотрел на нее с грустью.

- А она тебя любит?

Он кивнул.

- Что-то я не вижу в тебе счастья, которое подразумевает взаимная любовь.

- У меня столько вопросов, столько всяких мыслей, - он обхватил голову руками. - Я запутался во всем этом, Леля. Я толком ничего не понимаю. У меня голова кругом идет.

- Каких вопросов, Саша?

- Например, самый главный, который не дает мне до конца верить вам обеим. Она смерть, а ты любовь. И, тем не менее, она не смогла уберечь своего избранника, а ты допустила, что я полюбил твою сестру. Как так?

- Я тебе уже ответила на этот вопрос, когда рассказала о Доле и Недоле. У каждого своя судьба, и даже мы не можем ее знать. Мы вмешиваемся в жизнь людей, когда приходит время. Или в исключительных случаях. Она не могла знать, что Ефима убьют, пока это не произошло. Я не могла знать, что ты встретишься с моей сестрой и влюбишься в нее. Я тебе открою секрет - и мы, как вы, люди, тоже играем свою роль, не зная, чем закончится пьеса. Я истинная любовь, но я прихожу далеко не к каждому, потому как не все заслужили моего прихода, и не все готовы к нему. Не все готовы любить, как пылать, не жалея ни жизни, ни чести ради меня. Она тоже приходит не к каждому, потому что не все заслужили своей жизнью право на исключительную смерть.