Андрей Грамин - Суженый смерти (СИ)

- Я понял.

- Так почему ты грустен?

Он развел руками, не желая посвящать Лелю в предложение Марьи. Ему казалось предательством обсуждать настолько личное.

- Дай я за тебя скажу, раз ты не хочешь. Быть с ней ты можешь лишь до физической смерти, а потом станешь как все в ее чертогах. Любуясь ей, но, не смея подойти. Ты будешь стареть, потому как она не может дать тебе вечной молодости. А я могу, - она хитро прищурилась. Александр смотрел, не проронив ни звука. - Она-то будет молода и прекрасна, но ты будешь чувствовать себя старой развалиной при внучке. Это первый вариант. Второй вариант - она забирает тебя в свои чертоги, и ты живешь вечность во тьме. Человек, заживо погребенный навеки. Человек, который как все любит солнце и тепло... Который ВИДЕЛ красоту этого мира. В золотой подземной клетке.

- Откуда ты это все узнала? - его удивлению не было предела.

- Я знаю возможности своей сестры, что она может тебе дать. Но, в отличие от нее, я всю свою жизнь жила среди людей, и очень многое поняла в вас. А она никогда не поймет, отчего тебе придется отказаться. Она никогда не даст тебе счастья. Вы из разных миров, - Леля улыбнулась своей горькой иронии.

- Я не могу предать свою любовь, Леля.

- Я могу сделать так, что ты забудешь о ней. Навсегда забудешь. Стоит только тебе попросить об этом. Ты будешь молод и счастлив до конца своих дней. И хотя я не могу дать тебе вечной жизни, как она, я могу сделать так, что ты будешь умирать молодым и в сто лет. Таким же красивым, как сейчас, и тебя никогда не коснутся болезни. Ты увидишь весь мир рука об руку со мной. Я дам тебе все. Не лучше ли прожить хоть и всего лишь одну человеческую жизнь, но ярко и счастливо, чем гнить целую вечность в подземелье, без света и тепла? Не видя ни рассветов, ни закатов, ни листопада, ни майских садов?

- Целую вечность с любимой, ты забыла сказать, - его голос был глух.

- Саша, а меня ты не любишь? Совсем-совсем? - она вытерла подступившие слезы, и выжидательно посмотрела на него. Перед Свечкиным в данную секунду была лишь простая страдающая девушка, а не некто другого порядка. - Неужели, все, что было между нами, хоть и длилось оно всего лишь миг, ничего для тебя не значит?

У него болезненно сжалось сердце. И это было далеко не сочувствие. Леля его цепляла, его тянуло к ней. Он знал, что испытывает к ней нечто. Конечно, он любил Марью... Но что-то было в его сердце и к этой красивой девушке. И он был рад ее приходу. И он был грустен от мысли, что больше никогда не увидит ее, выбрав Марью. И он очень жалел, что такой выбор нужно будет сделать. Свечкин не сомневался: не будь в его жизни любви к черноволосой королеве, жизнь с Лелей напомнила бы сказку. Она была сама жизнь, красота, молодость и счастье. И любовь. И страсть. И чувственность.

Он ничего не ответил на ее вопрос, но девушка сама заметила что-то в его глазах.

- Что молчишь? Скажи, ты ко мне ничего не испытываешь?

Он раскрыл рот, но не смог произнести слово "ничего". Это была бы неправда.

- Для тебя ничего не значат наши встречи?

Опять то же самое. Слово "нет" так и не прозвучало. Смысл врать кому-то, кто легко отличит ложь от правды? Она заслужила успокоение, но она не заслуживала лжи.

- Молчишь. Не в силах отрицать, что я тебе дорога. Подумай, Саша. Сможешь ли ты забыть обо мне? Выкинуть из жизни как вчерашний день? - она вытерла слезы, озаренная хоть и призрачной, но надеждой. - Не провожай. Я знаю, где выход.

Он и не думал ее провожать, раздавленный бременем ноши предстоявшего выбора. Так тяжело ему не было еще никогда.

Если Свечкину и казалось, что сюрпризы в это утро закончились - он ошибался, они только начинались. Не прошло и получаса с момента ухода Лели, как он, сидящий в позе отчаявшегося человека - обхватив голову руками и наклонив лицо к столу, услышал за окном красивый женский голос, обращенный явно к Александру.

- Отвори мне.

Свечкин слышал это очень отчетливо, хотя прекрасно сознавал - двойной стеклопакет и седьмой этаж вряд ли позволяют кому-то с улицы просто так обратиться к нему. Подняв голову, он онемел: за окном в воздухе парила то ли женщина, то ли птица. То есть, если не считать огромных черных крыльев за спиной, тело было, несомненно, женским, и очень даже красивым - Александр не мог не отметить нежное личико с ясными зелеными глазами, обрамленное пышными локонами соломенного цвета, равно как и шикарную, выдающуюся грудь. Но все, что находилось ниже пояса, принадлежало огромной птице; в частности когтистые мощные лапы, поросшие длинным частым оперением сизо-черного цвета, и пышный длинный хвост в ту же масть.

- Твою ж бабушку за ногу... - только и смог сказать Александр, хлопая глазами. - Дожился...

- Отвори мне, - снова произнесла девушка-птица.

Свечкин заворожено встал с места и открыл окно. Он даже не думал противиться этому чарующему голосу. Он был в прострации, уже который раз в это утро. Птица села на подоконник и с трудом протиснулась в комнату.

- Что за окна стали делать, - пробурчала она, подбирая утерянное перо с одного из крыльев. - То ли раньше, хоть на карете влетай...

- Кто ты? - Александр затворил окно и сел на свое место. Он немного пришел в себя, и мог хотя бы связать несколько слов, как в речи, так и в мозгу.

- Мое имя Сирин. Ты слышал обо мне?

- Птица Сирин мне радостно скалится, веселит, зазывает из гнезд... - вспомнились строчки из лирики Владимира Семеновича. - Только если это.

- Хоть что-то... - опять заворчала она. - Раньше каждая собака обо мне знала; пряниками медовыми угощали, звали к столу. А теперь что... Одни хамы да неучи.

- Ты прилетела, чтобы ругаться? - Свечкин не сердился на беззлобное ворчание, просто его съедало любопытство. - Что привело тебя в мой дом?

- Я вещая птица Сирин, я глас судьбы. Внемли мне, смертный, ибо я вещаю, - птица приняла настолько важный вид, что Свечкин внутренне невольно подобрался, словно он был в зале суда и ему готовились зачитать приговор.

- Я слушаю тебя, птица Сирин.

- Тебе надлежит пройти в тот дом, где ты был, и узнать то, что ты не узнал, - видимо, она ожидала какой-то особенной реакции от Александра, но тот лишь пару раз быстро моргнул, недоуменно смотря на вещую птицу.

- А конкретнее нельзя? Я во многих домах был, и тем более, как я могу узнать о том, чего я не знаю? Иди туда, не знаю куда, принеси мне то, не знаю чего...

- Какие вы смертные непонятливые... - проворчала Сирин, глядя на Свечкина, как на дошколенка, спрашивающего, почему вода мокрая. - Узри, смертный.

Она взяла перо, которое выпало из крыла при вхождении в дом, подкинула в воздух, и когда перо начало падать, подпалила его взглядом. Перо будто огненным лезвием рассекло воздух, и шлейф, оставляемый им, разрезал пространство, отчего то растеклось в разные стороны разорванной гардиной. Перед Александром предстала картина зала в квартире Анатолия Викентиевича, специалиста по оборотням, и книга в красном переплете с нарисованной волчьей головой на обложке, лежащая на столе.