Дем Михайлов - СВА-2: Темнотропье

Затем меня зажало в стальных тисках. Враг решил выжать из меня жизнь словно воду из половой тряпки. Одна его рука обхватила меня за шею, другая за пояс, меня прижало к его броневой груди, я почти потерял возможность наносить ответные удары. И здесь в дело вступил молчавший все это время верный Ползун. Мутно-красный сгусток неожиданно проворно скользнул на чужое запястье и буквально утонул в доспешной щели. Утек прямо под наручи и перчатку! Кросси дернулся – он прекрасно увидел это жуткое зрелище уходящего «внутрь него» слизистого кошмара. Он ослабил от неожиданности хватку, ударил «зараженной» рукой о пол. Я привстал и добавил ему еще пяток ударов. Дротик сломался. Я продолжил бить кинжалом в уязвимые места, а другой ладонью «запечатал» ему смотровые щели. Ослепил его.

Ползун жрал его изнутри. Я бил его кинжалом. Он ослеп… и он запаниковал. Меня потащило вверх. Паладин, этот стальной колосс, шагающий танк, неудержимо вставал на ноги, одновременно отдирая меня от себя как коалу отдирают от бутылки с эвкалиптовым ликером. Я рычал и сопротивлялся. И продолжал бить…

И неожиданно упал на пол.

По инерции врезал по каменному полу. Последний кинжал сломался. Из светящегося сгустка серебристого тумана медленно выполз другой сгусток – красный и мутный – и деловито направился ко мне, напевая привычную урчащую песенку. Я подставил ладонь и слим с радостью на нее забрался. Я привалился к стене и затих, глядя на лежащие у моих ног останки бравого зеленого паладина Госпитальери Кросси.

Седьмое задание-цепочка успешно выполнено.

Зеленый паладин пал. Воин света повержен.

Вскоре приспешник тьмы устало встанет, соберет трофеи и направится обратно к старому сказочнику с докладом о очередной победе тьмы.

Но сначала полежу себе тихонько минуток десять. Приду в себя. Отдохну.

Мое ночное зрение закончилось и коридор погрузился в непроницаемый мрак. Совсем хорошо. Можно даже и поспать. По ладони кто-то пробежал. Волосатый гигантский паук спешил по своим делам. Вскоре вдали пронзительно запищала крыса – охотник настиг свою жертву.

Еще одна схватка началась и скоро закончится… что ж, пусть победит сильнейший.

- Ты перешел ту реку, в чьи воды не войти дважды, о мой близкий друг Шмыг – голос Крутована Сказочника, прежде слабый, дрожащий и казалось в любой миг готовый оборваться навсегда, сейчас набрал невиданную силу и мощь. Его слова гремели в полутемной темнице подобно церковному органу. И даже живущее здесь хриплое эхо боялось передразнивать старика и повторять окончания его слов. Эхо спряталось в густой тени под потолком и лишь едва слышно дребезжало.

Я молчал и, стоя под кроной величественного дуба, внимал речи старика, откинувшегося на дубовый ствол как на спинку кресла, положившего узловатые руки на корни-подлокотники. Глаза Крутована налились блеском и молодостью. Даже морщины немного разгладились, исчезла дряблость щек, подтянулся подбородок.

- Хотя, если верить слащавым речам многочисленных миролюбцев, любое пятно можно отстирать, любую тень можно изгнать. Но… зачем? Мучаешься ли ты раскаянием, гложет ли тебя совесть? Сможешь ли ты теперь спать ночами и не видеть порожденных странной добропорядочностью кошмаров?

- М-м-м… да не – отмахнулся я, несколько испортив торжественность момента – Раскаяние и совесть – это не обо мне. И сплю как убитый. Пятна на одежде меня не пугают. Любая тень – не угроза, а спасение для одиночки вроде меня.

- Ах! Вот это речь истинного мужа, а не лепет пугливого младенца боящегося даже легкого облачка на синем небе! Рад! Я очень рад услышать такие слова! И в моей старой усталой душе вновь появились ростки слабой веры в чужеземцев вроде тебя, явившихся в сей мир. В свое время я возлагал огромные надежды на них! Но вскоре понял, что и они страдают такими тяжкими пороками как поклонение светлым божествам и лобзание серебряных сандалий белых жрецов. А тебя не тянет пасть ниц и лобзать серебряные сандалии? М?

- Не – мотнул я головой – Я не такой.

Интересно, а Кире приходилось раньше лобзать сандалии белого жреца? Она ведь светлый паладин… Хотя вряд ли – до такого унижения игрока не доведут. Но Крутован говорил образно, нарочито сгущая светлые краски до состояния гротескного ослепляющего сияния восхваляющего покорность и пугливость безгрешных жрецов и паладинов.

И заодно – а это самая главная часть, насколько я понял – меня проверяли на готовность идти дальше по этому несомненно темному или даже кромешно черному пути. Каждый шаг, каждое новое задание, погружали меня все дальше во тьму. И да – Крутован остался честен и дал мне понять, опять же иносказательно, что я еще могу «вернуться назад». Могу отступить от вставшей передо мной стены клубящегося мрака и с тоненьким испуганным визгом очнувшегося малыша побежать назад к свету, припасть к первым встреченным на пути сандалиям, захлебываясь в слезах покаяться в грехе и попытаться вымолить прощение. Все это было в словах Крутована. И я зауважал загадочного «местного» еще сильнее. Ведь он не загонял меня в тупик. Он давал мне шанс отступления и даже указывал способ вернуть все на круги своя. Если вся тьма Вальдиры столь великодушна – я с радостью примкну к ней.

Я покосился на мигающую пиктограмму почтового конверта, висящую в углу виртуального интерфейса. Мне пришло уже шесть писем от других игроков. И я уверен, что многие из них окажутся не теми письмами, читая которые получаешь удовольствие – если только ты не любишь угрозы и оскорбления. Я прочту бесстрастно… когда Крутован завершит свою речь.

- Таких как мы либо безжалостно истребили, либо же загнали в самые дальние бесплодные пустоши, где приходится денно и нощно скитаться, в почти тщетной попытке найти хоть что-то съедобное. Другим повезло еще меньше… их пленили! Бросили в глубокие темницы, замуровали выходы, лишили всего… и никакой надежды на свободу…

«Это он про себя… и про таких же как он» - подытожил я мысленно и внес заметки в блокнот. Я вел видеозапись, но все же лучше иметь связанные заметки под рукой.

- Всегда должна быть надежда – произнес я вслух – Всегда. Или хотя бы тень надежды.

- Воистину! И моей надеждой – сначала тенью, а затем и благословенным материальным ее воплощением – стал ты, друг Шмыг!

- Спасибо! Но пока до свободы еще далеко, дед Крутован.

- Но я набрался сил, набрался смелости, ко мне вернулся утраченный казалось навсегда азарт. Я вновь готов поставить все на кон и попытать удачи! Со мной ли ты, Шмыг? Продолжим ли мы шагать вместе? Ведь коли догадки мои верны, ты давно уже можешь покинуть сии мрачные застенки и вернуться наверх.