Борис Сапожников - Memento Mori (СИ)

- А зачем пешком топать? – удивился Агирре. – Мой серый приятель вполне может пригнать сюда бандитских коней, те далеко ведь разбрестись не могли. Припасы же погрузим на вьючную лошадь.

О таком развитии событий я даже как-то не подумал, а потому сразу же согласно кивнул.

- Валяй, - сказал я баску, - и передай своему волку мою самую искреннюю благодарность.

- Его ждёт сегодня роскошная трапеза, - махнул рукой тот в сторону валяющихся на дороге мёртвых лошадей.

- А ты дорогу-то вытянешь? – спросил у меня Скрипач, с сомнением поглядывая на мою бледную физиономию. Конечно, я не выглядел так, будто сейчас с ног свалюсь, однако самочувствие моё оставляло желать много лучшего. – До Лукки ведь путь неблизкий.

- Я знаю не хуже твоего, Скрипач, - заверил его я, - но выбора у меня нет. Не могу же я отправить вас вперёд, а сам догонять пешком. Придётся вытянуть эту чёртову дорогу верхом.

- Ну, тогда Господь нам в помощь, - кивнул Скрипач.

На сборы не ушло много времени. Несколько дольше провозились с лошадьми, которых, как и обещал Агирре, пригнал его теперь уже почти ручной волк. Зверь гонял бандитских скакунов по одному, ловко покусывая за ноги, когда те пытались рысить не туда, куда нужно. И в общем, отлично справлялся с ролью пастушьей собаки.

Пока Скрипач занимался тем, что чистил и обихаживал напуганных коней, мы с Агирре не побрезговали заглянуть в седельные сумки погибших разбойников. Но там ничего особо интересного или ценного не нашлось. Я видел, как баск ловко перекидывает найденные деньги себе, но предпочёл не обращать на это внимания.

- Со Скрипачом не забудь их поделить, - сказал ему только, - по-честному.

- А ты не в доле? – удивился баск.

- Я на жаловании, - отмахнулся я, - так что трофеи все ваши.

- Ну, хоть пистоль возьми, - протянул мне Агирре отличное, явно изготовленное где-то в Восточной Европе оружие. – Крымский, как пить дать! Там любят всякие картинки на пистолеты с мушкетами лепить. Кораллы там и прочую дребедень. Но стреляют они отменно, уж можешь мне поверить.

- Я знаю, что огнестрельное оружие, сделанное в Крымском султанате, очень хорошего качества, - кивнул я, принимая оружие и внимательно осматривая его.

И в самом деле, украшен пистолет был чересчур вычурно: воронёный ствол, с травлёным затейливым рисунком и парой коралловых вставок, зачернённое дерево ложа и рукоятки, посеребренный замок. Я присмотрелся к замку и обнаружил на его правой щёчке небольшую готическую литеру «Т», выходит, он произведён в Тевтонии, а значит надежней его найти сложно. Тамошние замки продавали по всему христианскому – и не только – миру ганзейские купцы, сдирая за них просто неприличные деньги. Вот только тевтонские замки стоили каждого потраченного на них золотого, ведь они почти никогда не подводили, очень редко давая осечки. А что может быть важнее.

- Будет хорошей парой моему, - добавил я, забрав пистолет вместе с ольстрой.

Теперь нет нужды перебирать тот, что уронил в грязь, мне и этого хватит с лихвой. А то ведь даже не помню, куда пропал мой прежний второй пистолет, что я получил от инквизитора Дижона. Я не стал забирать его из своих вещей, когда отправлялся на рудник в первый раз, а после он куда-то делся в неразберихе, и я про него так и позабыл. Хотя хорошее было оружие, надёжное.

Мы отправились в путь вечером того же дня, правда проехали не слишком долго. Через пару часов пришлось останавливаться и разбивать лагерь, пока солнце не село. Нам просто не хотелось ночевать поблизости от места схватки, где осталось слишком много трупов людей и лошадей.

Ну а после потянулось длинное и чертовски утомительное путешествие. От тряски голова моя раскалывалась, и к концу дня казалось, что она готова взорваться изнутри. Микстуры не осталось совсем, так что мне приходилось лишь терпеть, сжимая зубы покрепче. Особенно сильно набрасывалась она на меня, когда я пытался уснуть, и потому ночами я больше вертелся, стараясь найти такое положение, чтобы хоть немного усмирить проклятую мигрень. Поэтому в седле я обычно дремал или клевал носом, и Скрипачу с Агирре приходилось следить, чтобы я не упал.

Ночёвки в лесу сменялись почтовыми станциями или постоялыми дворами, где мы меняли лошадей и покупали провизию. Чем дальше на юг, тем больше их было, и наше путешествие можно было бы назвать даже комфортным. Всё реже приходилось ставить палатку, чтобы заночевать у дороги, всё чаще мы спали на кроватях, пускай с клопами и не самыми свежими одеялами. Однако всяко лучше, чем на земле.

Всё бы ничего, но с каждым днём мне становилось всё хуже. Иногда я находил в себе силы, чтобы держаться нормально, или мне так, по крайней мере, казалось, но чаще даже на такую иллюзию их не оставалось. Агирре со Скрипачом помогали мне забраться в седло и слезть с лошади. Они ничего не говорили, но по взглядам, которыми обменивалась эта парочка, мне всё было ясно. Быть может, меня ещё не похоронили, но уже точно списали со всех счетов. И не могу сказать, что они были так уж далеки от истины.

Меня убивала мигрень, рождённая скачкой, не дающая нормально спать. Я уже начал накачиваться крепким спиртным на каждой почтовой станции или постоялом дворе, и Агирре с удовольствием составлял мне компанию. Только это давало мне пару часов сна, правда, не несущего особого отдохновения, но всё же, хоть что-то. Внутри бурлила сила, полученная в бою на руднике. Сила, чуждая всему человеческому. Она разрушала меня изнутри, разъедая подобно кислоте. Татуировки медленно, но верно исчезали с кожи, ногти почернели, под глазами залегли тёмные круги. Уверен, что вскоре я побледнею, и меня уже не отличишь от нечистого.

Не раз и не два я малодушно думал о том, что стоило принять предложение видящей. Избавила бы меня от мучений. Но я всякий раз отметал эту идею о натуральном самоубийстве, а это было бы именно оно – в какие бы одежды, вроде милосердия, оно не рядилось.

Путешествие наше не было совсем уж гладким. Пару раз нам пришлось быстрым галопом удирать от толп бродячих мертвецов. Мы пересидели на постоялом дворе осаду, что устроила стая стригоев, возглавляемая старым, но удивительно крепким хозяином, сумевшим набрать себе несколько сотен опасных тварей. Лишь отряд бездушных с находившейся по счастью неподалёку заставы сумел прикончить его и перебить стаю.

Неподалёку же от Лукки мы столкнулись с жуткой тварью, напоминающей сильно изменённого чумой медведя. Она устроила себе логово рядом с дорогой и лакомилась путниками. Мы чем-то приглянулись ей, и она решила закусить нами, выскочив с вовсе не свойственной такой громадной туше ловкостью. Мы пришпорили коней. Даже мигрень моя и похмелье отступили, уступая древнейшему инстинкту из движущих человеком – инстинкту самосохранения.