Гай Кей - Дети земли и неба

Она уже рассмотрела возможность выйти за кого-нибудь замуж, чтобы остаться здесь, и отказалась от этой идеи. Это почти невозможно. Она носит траур, она не входит в число их знати, несмотря на то, что ее, несомненно, сочли бы хорошей партией. Конечно, она могла бы так поступить, если бы где-то на свете не жил ее ребенок и если бы отец не лишил ее наследства.

И если бы Совет Двенадцати за морем не держал в своих руках ее жизнь, которую так легко мог разбить вдребезги. Они могли заставить ее сделать все, что им захочется. По крайней мере, они так считали.

Леонора две ночи пыталась во всем этом разобраться. Если они разоблачат ее поддельный брак, они разоблачат и самих себя как его организаторов. Если она его разоблачит… она точно не знала, что за этим последует. Но она разоблачит саму себя как шпионку, а также как женщину, которая спала с мужчиной, не являвшимся ее мужем, в интересах государства.

Скажут, что она — шлюха.

— Давай двигаться шаг за шагом, — сказала ей Даница. — Мы не можем знать, что нас ждет в будущем. Ты же не думаешь, — прибавила она, — что я предполагала оказаться здесь?

В эту минуту, думала Леонора, Даница, наверное, загадывает не дальше завтрашнего дня. Они обе видели виселицы и плаху у самых ворот города.

Знатных людей разрешали обезглавливать и хоронить. Обычных воров — или пиратов Сеньяна — вешали и бросали гнить. Так поступали повсюду в мире. Нет причин ожидать, что в Дубраве действуют иначе.

Леоноре пришла в голову мысль, что смерть может быть совсем рядом с человеком, даже с молодым человеком, пока он ходит под солнцем или лунами, по сине-зеленому морю, по городским улицам или в глуши, по дорогам мимо лесов с темной листвой, скрывающей солнце бога, или среди красных мраморных колонн под высокими окнами.

Даница продолжала смотреть на мужчин, собравшихся в палате и входящих в нее. Проблема в том, что ее этому не обучали. То, что ты из Сеньяна, не делает тебя хорошим телохранителем. С другой стороны…

— Жадек, помоги мне, что мне необходимо видеть?

— Следи за молодыми людьми. И за галереей наверху. За всеми наблюдай.

Галерея ее тревожила. Там, наверху, стояли стражники, она видела, что некоторые вооружены арбалетами. Но что она сможет сделать, если один из них?..

Она сделала знак Драго Остае. Он по-прежнему держал в руках ее оружие. Капитан поколебался, явно изумленный тем, что она ему приказывает, но все-таки подошел. Марин находился у нее за спиной, беседовал с другим мужчиной. Она старалась заслонить его от выстрела с галереи; если она отойдет, он останется незащищенным.

Даница тихо сказала Драго:

— Держитесь впереди него, там, где я сейчас. Я считаю, что ему грозит опасность.

— Марину? — тон его голоса был чем-то средним между отчаянием и гневом.

Она кивнула.

— Да. Это я узнала на улице. От девушки. Это может быть связано с женщинами, вот почему они знают.

Она отошла от него и быстро зашагала назад, к стражнику у двери, к тому, который заставил ее отдать оружие, но сделал это учтиво, даже уважительно. У него тоже был арбалет, он стоял у стены рядом с ним.

Она подождала, пока он закончил пропускать в палату трех мужчин, которые смотрели на нее с выражением, которое нельзя было назвать ни учтивым, ни уважительным. Стражник — она запомнила, что его зовут Евич, — повернулся к ней.

— Мне нужна ваша помощь, — отрывисто сказала Даница.

— Моя?

— Я говорю, как телохранитель семьи Дживо. У меня есть причина подозревать, что им грозит опасность, или может грозить опасность, — она торопилась вернуться обратно, у нее не было времени выбирать более простое объяснение.

— Дживо? Здесь?

— У меня есть причина так считать, — повторила она. — Мне не разрешено иметь оружие. Я понимаю. Но могу ли я просить вас быть настороже? Вам ни к чему насилие, когда вы на дежурстве.

— Здесь? — повторил он. Но он не был глупым человеком, и Даница видела, что он уже бросил взгляд мимо нее в сторону Марина, перед которым стоял Драго в капитанской красной шапке и следил за палатой — как она надеялась.

Она поколебалась.

— Еще одно. Прошу об одолжении. Если… если меня здесь приговорят, закуют в цепи, мне нужно, чтобы вы убили моего пса. Он придет в ярость, увидев это, и остановить его будет невозможно. Пострадают люди. Вам… нужно будет сделать это для меня. Для него.

— Это необходимо, Дани?

— Да, — коротко ответила она.

На лице стражника было странное выражение. Он посмотрел на улицу, туда, где лежал Тико. Даница встала там, где пес не мог ее видеть. Положение стало невероятно сложным.

— Я это сделаю, — сказал мужчина по имени Евич. Похоже, он хотел прибавить еще что-то, но к дверям подходили новые люди.

Она уже довольно долго отсутствует.

— Галереи, — сказала она. — Там есть оружие, — она повернулась и двинулась обратно.

То, что случилось после этого, произошло необычайно быстро.

Из ситуации, когда ничего не происходит, ты в мгновение ока переходишь в ситуацию смертельной опасности. На корабле все произошло так же.

— Даница!

— Я его вижу!

Она уже бежала. Хорошо одетый мужчина (молодой мужчина) шагал слишком быстро, с мрачным лицом, очень целеустремленно, не так, как человек, идущий через палату Совета, чтобы побеседовать с кем-то до начала заседания.

— Драго! — крикнула она.

Но Драго Остая и сам был воином, и он уже был предупрежден. Он тоже увидел этого мужчину. Он отступил на шаг, чтобы его тело оказалось между Марином и приближающимся человеком. Марин уже оборачивался, услышав крик Даницы. Леонора стояла в нескольких шагах от них: фактически, слишком близко, ей тоже грозила опасность, но невозможно расставить всех как фигуры на игральной доске. А, может быть, и возможно, если быть более умелым, чем Даница? Она не знала.

Зато она знала, что у человека, который устремился к Марину, есть меч, и это означает, что он — член Совета, которому дарована эта привилегия. И — да, он уже вынимал его из ножен и переходил на бег. Кто-то повернулся, озадаченный, когда тот толкнул его плечом, пробегая мимо. Кто-то произнес его имя, пораженный.

Драго неуклюже держал в руках лук и колчан Даницы, и мог только стоять между этим человеком и Марином — тоже безоружным, так как он всего лишь младший брат, а не член Совета Правителя.

«Можно получить предупреждение на улице, — подумала Даница, — но все-таки нужно иметь возможность что-то с ним сделать — иначе кто-то умрет».

Она вздернула вверх левую руку, на бегу через зал. Рукав ее туники упал к плечу. Она выхватила свой третий кинжал из тонких ножен, привязанных ремешками к внутренней поверхности предплечья, метнула его на бегу, и он вонзился в глаз обнажившего меч, как в созревающий плод на дереве у стен Сеньяна.