Сара Маас - Двор Тумана и Ярости

Красная ярость застлала мне глаза, я не могла дышать достаточно быстро, не могла думать о чем-либо, кроме рычания в моей голове. Один удар сердца я смотрела ему вслед и затем — я сжимала свою туфлю в руке.

Я метнула ее в него со всей силы.

Всей моей значительной, бессмертной силы.

Я едва видела свою шелковую туфлю, когда она пролетела по воздуху со скоростью кометы, с такой скоростью, что даже Высший Лорд не услышал, как она приблизилась…

И врезалась ему в голову.

Рис обернулся, рукой дотронувшись до затылка, его глаза расширились.

Я уже держала вторую туфлю в руке.

Рис оскалился.

— Рискни , — дьявол, должно быть он был в особенном настроении сегодня, чтобы настолько показать свой нрав.

Хорошо. Теперь нас таких двое.

Я метнула и вторую туфельку прямо ему в голову, так же быстро и точно, как и первую.

Его рука вскинулась и схватила туфлю в паре дюймов от его лица.

Рис зашипел и опустил руку, глядя прямо в мои глаза, в то время как шелк превращался в сверкающую черную пыль в его кулаке. Он разжал пальцы, и последние сверкающие песчинки исчезли в небытии. Он изучал мою руку, мое тело, мое лицо.

— Интересно, — пробормотал он и продолжил свой путь.

Я подумывала схватить его и хорошенько побить, но, конечно, я не настолько глупа. Я была в его доме на вершине горы, неизвестно где. Никто не придет, чтобы спасти меня — здесь даже никого нет, чтобы услышать мой крик.

Поэтому я повернулась к двери, на которую он указал, направляясь к тусклой лестнице за ней.

Я почти достигла ее, не смея дышать слишком громко, когда яркий, веселый женский голос сказал у меня за спиной — издали, оттуда, куда ушел Рис:

— Ну что же, это прошло довольно мирно.

Ответное рычание Риса подстегнуло меня ускорить шаг.

* * *

Моя комната была… мечтой.

Изучив комнату на какие-либо признаки опасности, проверив каждый выход и вход, а также все возможные потаённые места, я остановилась в центре, рассматривая место, в котором проведу целую неделю.

Как и этажом выше, окна комнаты были открыты жестокому миру — никаких стекол, затворов — лишь прозрачные аметистовые шторы развевались на этом необычном, нежном ветру. Большая кровать манила — смесь кремового и цвета слоновой кости, с подушками и одеялами, нетронутыми много дней, с двумя лампами по обеим сторонам. Шкаф и туалетный столик расположились у стены, обрамленные этими окнами без стекол. Через комнату за деревянной дверью находилось помещение с фарфоровым умывальником и туалетом, но ванна…

Эта Ванна.

Занимая другую половину моей комнаты, моя ванна была скорее бассейном, висящим на краю горы. Бассейном для расслабления и удовольствия. Его дальний край, казалось, обрывался в никуда, а вода медленно стекала в саму ночь. На узком выступе смежной стены были выстроены в ряд большие горящие свечи, их свет золотил темную отражающую поверхность и плывущие завитки пара.

Такая открытая, полная воздуха, роскошная и… успокаивающая.

Эта комната была для императрицы. С мраморными полами, шелком, бархатом, элегантными деталями, только императрица могла позволить себе такую роскошь. Я старалась не думать о том, как в таком случае выглядела комната Риса, если эта предназначалась для его гостей.

Гостьи — не узницы.

Что ж… комната подтверждала это.

Я не стала утруждаться и баррикадировать дверь. Рис всё равно мог влететь сюда, если бы пожелал. И я видела, как он уничтожил разум фейри не моргнув глазом. Я сомневалась, что какое-то жалкое дерево выдержит его устрашающую силу.

Я еще раз изучила комнату, мое свадебное платье шуршало на мраморном полу.

Я посмотрела на себя.

Ты выглядишь нелепо.

Мои щеки и шею обдало жаром.

Ничего не меняло то, что он сделал. Даже если он… спас меня — я едва не задохнулась от этих слов — от необходимости отказать Тамлину. От объяснений.

Медленно я вытащила шпильки и украшения из моих завитых волос, кладя их на туалетный столик. Один их вид заставил меня заскрипеть зубами и бросить их в пустой ящик, с грохотом закрывая его, так, что даже зеркало над столиком зашаталось. Я почесала кожу головы, которая ныла от веса кудряшек и шпилек. Сегодня днем я представляла, как Тамлин будет вынимать их у меня из волос, поцелуй за каждую шпильку, но сейчас…

Я проглотила ком в горле.

Рис был последней из моих забот. Тамлин видел мою неуверенность, но понял ли он, что я готова была сказать «нет»? А Ианта? Я должна была сказать ему. Объяснить, что никакой свадьбы не могло быть ещё какое-то время. Возможно, я должна подождать, пока между нами не установится духовная связь, пока я не буду точно уверена, что это не ошибка, пока я не пойму, что мы связаны, что мы предназначены друг для друга, что… я достойна его.

Подождать пока он победит кошмары, преследующие его по ночам. Немного успокоится. Даже если я и понимала его желание защитить меня, страх потерять меня… Наверное, мне стоит всё ему объяснить по возвращению.

Но… Так много людей видели это, видели, как я колебалась…

Моя нижняя губа затряслась, и я начала расстёгивать платье, а потом стянула его с плеч.

Я позволила ему упасть на мраморный пол, шелк, тюль и бисер — словно опавшее суфле, и сделала большой шаг. Даже мое белье было нелепым: волнистые полоски кружева, предназначенные лишь для того, чтобы Тамлин полюбовался, а затем разорвал их на кусочки.

Я подхватила платье, добежала до шкафа и затолкала его внутрь. Потом стянула белье и спрятала его там же.

Моя татуировка разительно выделялась на фоне белого шелка и кружева. Мое дыхание участилось. Я не понимала, что плачу до тех пор, пока не схватила первую попавшуюся ткань — бирюзовую пижаму — и надела штаны по колено, а затем такую же рубашку с коротким рукавом, которая доходила мне до пупка. Мне было все равно, было ли это какой-то модой Ночного Двора, всё равно, что она была мягкой и теплой.

Я забралась в большую, мягкую кровать, простыни были гладкими и уютными, и едва смогла сделать достаточно глубокий вдох, чтобы погасить лампы с двух сторон.

Но как только темнота поглотила мою комнату, я заплакала навзрыд — глубокие, задыхающиеся звуки, которые сотрясали меня и исчезали в открытых окнах, в звездной, поцелованной снегом ночи.

* * *

Рис не лгал, когда сказал, что я должна буду присоединиться к нему за завтраком.

Мои старые служанки из Под Горы появились в дверях на рассвете, и я бы не узнала милых темноволосых близняшек, если бы они не вели себя так, словно мы уже встречались. Я никогда не могла их разглядеть, лишь тени, их лица были сокрыты в непроницаемой ночи. Но здесь — или, наверное, без Амаранты — они были из плоти и крови.

Их звали Нуала и Керридвен, и мне было интересно, говорили ли они мне это когда-нибудь. И волновало ли меня это Под Горой.