Сара Маас - Двор Тумана и Ярости

Мое сердце замерло.

— И в тот раз, я отправил обратную мысль. О ночном небе — об изображении, что доставляло мне счастье, когда я в этом особенно нуждался. Открытое ночное небо, звезды и луна. Я не знал, было ли оно получено, но в любом случае попытался.

Я не была уверена, дышала ли я.

— Эти сны — вспышки этого человека, этой женщины… я ценил их как воздух. Они были напоминанием того, что где-то там на земле царил мир, был свет. Что существовало место и человек, который был в достаточной безопасности, чтобы рисовать цветы на столе. Они продолжались еще несколько лет, до… минувшего года. Я спал рядом с Амарантой и резко проснулся от того сна… этот сон был четче и ярче, словно туман наконец отступил. Она — ты спала. Я был в твоем сне, наблюдая за твоим кошмаром, в котором некая женщина перерезала твое горло в то время, как тебя преследовал Богги… Я не мог окликнуть тебя, поговорить с тобой. Но ты видела наш вид. И понял, что туман вероятно был Стеной, а ты… сейчас ты была в Прифиане.

Я видел тебя сквозь твои сны — и в тайне хранил эти изображения, снова и снова проглядывая их, пытаясь понять, где и кем именно ты была. Но тебя мучали ужасные кошмары, и эти существа принадлежали всем дворам. Я просыпался вместе с твоим запахом, и он преследовал меня весь день на каждом шагу. Но одной ночью тебе снилось, как ты стоишь среди зеленых холмов, наблюдая за костром в честь Каланмэя.

В моей голове не было ни единой мысли.

— Я знал, что было лишь одно масштабное празднество подобное этому; я узнал те холмы — как и знал, что ты вероятнее всего будешь там. Поэтому я рассказал Амаранте… — Рис тяжело сглотнул. — Я сказал ей, что хочу отправиться в Весенний Двор на праздник, чтобы пошпионить за Тамлином и посмотреть, посмеет ли кто-либо появиться там, чтобы заключить с ним союз. Мы были так близки к концу действия проклятия, что у нее началась непрерывная паранойя. Она сказала мне привести предателей. Я пообещал ей сделать это.

Он снова поднял глаза на меня.

— Попав туда, я смог учуять тебя. Поэтому я последовал за этим запахом и… и там ты и была. Человек — всего лишь человек, которого уводили те ничтожества, желавшие… — он покачал головой. — Я размышлял о том, чтобы убить их прямо там, но они толкнули тебя, и я просто… двинулся вперед. Я начал говорить, не имея ни малейшего понятия о том, чем были мои слова, важно было лишь то, что ты была там, и я прикасался к тебе, и… — он издал тяжелый вздох.

Вот ты где. Я искал тебя.

Его первые слова мне — ни капли лжи, никакой угрозы тем фейри держаться подальше.

Спасибо, что нашли ее для меня.

У меня было смутное ощущение того, что мир ускользал из-под моих ног подобно песку, исчезающему с берега.

— Ты посмотрела на меня, — сказал Рис, — и я знал, что ты не имела понятия, кто я такой. Что я мог видеть твои сны, но мои ты не видела. И ты была лишь… человеком. Ты была такой юной и ранимой, и совсем не заинтересованной во мне, и я знал, что, если задержусь слишком долго, то кто-нибудь может увидеть нас и сообщить об этом ей, и тогда она бы нашла тебя. Поэтому я пошел прочь, размышляя о том, что ты будешь рада избавиться от меня. Но тогда ты окликнула меня, словно не могла отпустить, понимала ты это или нет. И я знал… я знал, что мы каким-то образом вышли на очень опасную тропу. Я знал, что могу никогда с тобой больше не заговорить или увидеться, или даже подумать о тебе снова.

Я не хотел знать причины, по которой ты была в Прифиане; я даже не хотел знать твое имя. Потому что видеть тебя в моих снах было одним, но вживую … Прямо тогда, глубоко внутри я думаю мне было известно, кем ты была. И я не позволял себе признать это, поскольку если и была доля малейшего шанса, что ты мой мейт… Они бы сотворили с тобой невообразимые вещи, Фейра.

По этой же причине я позволил тебе уйти. После того как ты ушла, я сказал себе, что быть может… быть может Котел был милостив, а не жесток, позволив мне увидеться с тобой. Лишь раз. Награда за то, что я вытерпел. И когда ты ушла, я нашел тех троих ублюдков. Я ворвался в их сознания, изменил их жизни, их истории и притащил Амаранте. Я заставил их признаться в участии в заговоре касательно поиска других мятежников той ночью. Я заставил их солгать и заявить, что они ненавидели ее. Я наблюдал за тем, как она их резала, пока они еще были живыми, моля о своей невиновности. Я наслаждался этим — потому что знал, что они хотели сделать с тобой. И знал, что это было ничем в сравнении с тем, что Амаранта сделала бы с тобой, если бы обнаружила.

Я обвила рукой свое горло.

«У меня были свои причины на то, чтобы быть там», — однажды сказал он мне Под Горой.

«Не думай, Фейра, что мне это ничего не стоило.»

Заговорив вновь, Рис продолжал смотреть на стол:

— Я не знал, что ты была с Тамлином. Что ты гостила в Весеннем Дворе. На следующий день после Летнего Солнцестояния Амаранта отправила меня в поместье, потому что я был так удачлив в день Каланмая. Я приготовился к тому, чтобы поиздеваться над ним, возможно затеять драку. Но когда вошел в комнату, и стоявший там запах был мне знаком, хоть и скрыт… А затем я увидел тарелку и почувствовал чары и… Ты была там. Жила в доме второго моего заклятого врага. Ужинала с ним. Источала его запах. Смотрела на него так… словно любила его.

На его сжатых кулаках выступили прожилки.

— И я решил, что должен был припугнуть Тамлина. Я должен был напугать тебя и Люсьена, но по большей части Тамлина. Ведь я видел, как он смотрел на тебя. То, что я сделал в тот день… — его губы были бледными, поджатыми. — Я ворвался в твое сознание и пробыл там достаточно долго, чтобы ты это почувствовала, чтобы это напугало тебя, сделало больно. Я заставил Тамлина умолять — как Амаранта заставила умолять меня, показав ему, каким беспомощным он был, чтобы спасти тебя. И я молился, что моего выступления было достаточно, чтобы заставить его отправить тебя обратно. Обратно в людские земли, подальше от Амаранты. Потому что она собиралась найти тебя. Если бы ты разрушила то проклятье, она бы нашла и убила тебя.

Но я был слишком эгоистичен — я был так глуп и эгоистичен, что не мог уйти, не узнав твоего имени. И ты смотрела на меня, словно я был монстром, поэтому я убедил себя, что это в любом случае не имело значения. Но когда я спросил, ты солгала. Я знал это. Твой разум был в моих руках, и ты презрительной предусмотрительностью солгала мне в лицо. Поэтому я снова ушел от тебя. Меня вырвало, как только я скрылся.

Мои губы дрожали, и я сжала их.

— Я снова проверил дом, чтобы убедиться, что ты ушла. Я пошел с ними в тот день, когда они разгромили поместье — дабы завершить мое выступление. Я сказал Амаранте имя той девушки, подумав, что ты его придумала. Я не знал… Я не знал, что она отправила своих прихвостней за Клэр. Но если бы я признался во лжи… — он тяжело сглотнул. — Когда они привела ее в Подгорье, я пробрался в ее голову. Я забрал ее боль и сказал кричать тогда, когда они этого будут ждать. А они… они творили страшные вещи, а я пытался это исправить, но… Спустя неделю, я не мог более позволять им этого делать. Вредить ей так, как никому другому. Поэтому пока они пытали ее, я вновь проник в ее разум и покончил с этим. Она не почувствовала никакой боли. Она не чувствовала ничего из того, что они делали с ней даже в самом конце. Но… но я все еще вижу ее. Как и моих людей. И тех других, что я убил для Амаранты.