Сара Маас - Двор Тумана и Ярости

Две слезы покатились по его щекам, стремительные и холодные.

Он не вытер их, когда сказал:

— Я думал, что после того с этим было покончено. После смерти Клэри, Амаранта считала тебя умершей. Ты была в безопасности, как и мои люди, и находилась очень далеко, Тамлин проиграл, поэтому… с этим было покончено. С нами было покончено. Но затем… Я был в конце тронного зала в тот день, когда Аттор привел тебя. Я никогда не знал того ужаса, Фейра, как тогда, когда наблюдал за тем, как ты заключила ту сделку. Противоречивый здравому смыслу, глупый ужас — я не знал тебя. Я даже не знал твоего имени.

Но я подумал о тех руках художницы, цветах, что ты создала. И как бы Амаранта наслаждалась, ломая твои пальцы. Я должен был бы стоять и наблюдать за тем, как Аттор и его дружки избивали тебя. Я был вынужден наблюдать за отвращением и ненавистью на твоем лице, когда ты смотрела на меня, видела, как я угрожал уничтожить разум Люсьена. И тогда — тогда я узнал твое имя. Услышать его… было подобно ответу на вопрос, которым я задавался уже как пять сотен лет.

Прямо там я решил, что буду бороться. И буду драться грязно, и убивать, и пытать и манипулировать, но я был готов сражаться. Если и был человек, способный освободить нас от Амаранты, так это была ты. Я думал… Я думал, что Котел посылал мне те сны, чтобы сказать, что ты будешь той, кто спасет нас. Спасет мой народ.

Поэтому я наблюдал за твоим первым испытанием. Притворяясь — всегда притворяясь тем человеком, которого ты ненавидела. Когда ты ужасно пострадала в схватке со Змеем… Я нашел способ помочь тебе. Шанс бросить вызов Амаранте, посеять семена надежды для тех, кто знал, как прочесть послания, шанс поддерживать тебя в живых, не попадя при этом под подозрения. И шанс отомстить Тамлину… Использовать его против Амаранты, да, но и… отомстить ему за мою мать и сестру и… за тебя. Когда мы заключили ту сделку, ты так меня ненавидела, что я знал, что свою работу я выполнил хорошо.

Мы справились с этим. Я заставил тебя одеться так, чтобы Амаранта ничего не заподозрила, и обязал пить то вино, чтобы ты ничего не запомнила из ночных ужасов, творившихся Под Горой. И за ночь до этого, когда я обнаружил вас двоих в коридоре… Я приревновал. Я позавидовал ему и разозлился, что он использовал единственную возможность остаться незамеченными не для того, чтобы вытащить тебя, а, чтобы быть с тобой, и… Амаранта увидела эту ревность. Она увидела, как я поцеловал тебя, чтобы скрыть доказательства, но она не видела почему. Впервые, она не видела почему. Поэтому той ночью, после того, как ты ушла, я должен был… обслужить ее. Она держала меня дольше чем обычно, пытаясь вытащить ответы из меня. Но я дал ей то, что она хотела услышать: что ты была ничем, что ты была человеческим мусором, что я использовал тебя и выбросил. После всего этого… Я захотел увидеть тебя. В последний раз. Наедине. Я подумал, что расскажу тебе все — но то, кем я стал, то, что ты обо мне думала… Я не осмелился разрушить этот обман.

Но наступило твое финальное испытание и… лишь увидев, как ты истекаешь кровью и кричишь, когда она стала пытать тебя, что-то, что я не мог объяснить, встало на свое место, раскрыло меня. Это сломало меня в последний раз. И когда я поднял нож, чтобы убить ее, я знал… Я знал в тот миг, кем ты была. Я знал, что ты была моим мейтом, и то, что ты была влюблена в другого мужчину и уничтожила себя, чтобы спасти его и что… что мне было плевать на это. Если бы ты умерла, я бы умер с тобой. Я не мог перестать думать и думать об этом, когда ты кричала, когда я пытался убить ее: ты была моим мейтом, моим мейтом, моим мейтом.

Но затем она сломала тебе шею.

Слезы покатились по его лицу.

— И я почувствовал, как ты умерла, — прошептал он.

Слезы текли и по моим щекам.

— И эта прекрасная, волшебная вещь, что вошла в мою жизнь, эта награда Котла… Она ушла. В отчаянии, я потянул за эту связь. Не сделку — сделка была ничем, сделка была словно нитью паутины. Но я ухватился за эту связь между нами и потянул, я заставил тебя задержаться, остаться со мной, потому что если бы мы освободились… Если бы мы смогли освободиться, тогда все семеро из нас были бы там. Мы могли бы вернуть тебя. И мне было плевать, если я и должен был бы проникнуть в их разумы, чтобы сделать это. Я бы заставил их спасти тебя. — Его руки дрожали. — Ты освободила нас с последним вздохом, а моя сила … Я обернул всю свою силу вокруг этой связи. Связи мейтов. Я чувствовал, как ты мерцала там, держась.

Дом. Дом был в конце связи, как я и сказала Костерезу. Не Тамлин, не Весенний Двор, а… Рисанд.

— Таким образом умерла Амаранта, и я проник в сознание каждого Высшего Лорда, убеждая его подойти, предложить искру своей силы. Никто из них не воспротивился. Я думаю, все они были слишком шокированы, чтобы задуматься об отказе. И… я снова должен был наблюдать, как Тамлин держал тебя. Целовал тебя. Я хотел уйти домой в Веларис, но должен был остаться, чтобы убедиться, что все снова встало на свои места, что ты была в порядке. Я ждал сколько мог, а затем потянул за связь. Тогда ты и пришла, чтобы найти меня.

Еще чуть-чуть, и я рассказал бы тебе тогда все, но… ты была такая печальная и уставшая. И ты впервые смотрела на меня так… словно я стоил чего-то. Поэтому я пообещал себе, что в следующий раз, когда увижусь с тобой, я освобожу тебя от сделки. Все потому, что я был слишком эгоистичен, и знал, что, если я освобожу тебя прямо там, он запрет тебя и никогда не позволит увидеть вновь. Когда я почти покинул тебя… Я думаю, превращение в Фэ уже прочно закрепило связь на своем месте. Я знал о ее существовании, но именно тогда она накрыла меня — накрыла меня так сильно, что я запаниковал. Я знал, останься я секундой дольше, я бы наплевал на последствия и забрал тебя с собой. И ты бы возненавидела меня навсегда.

Я приземлился в Ночном Дворе как раз тогда, когда Мор ждала меня, и я был так взбудоражен, в таком… смятении, что рассказал ей обо всем. Я не видел ее пятьдесят лет и моими первыми словами ей были: «Она мой мейт». И на протяжении трех месяцев… на протяжении трех месяцев я пытался убедить себя, что тебе было лучше без меня. Я пытался убедиться себя, что все, что я сделал, заставило тебя возненавидеть меня. Но я чувствовал тебя через связь, через твои открытые ментальные щиты. Я чувствовал твою боль, печаль и одиночество. Я чувствовал, как трудно тебе было укрыться от тьмы Амаранты, так же, как и мне. Я слышал, что ты собиралась выйти за него, и сказал себе, что ты была счастлива. Мне стоило позволить тебе быть счастливой, даже если это убивало меня. Даже если ты и была моим мейтом, ты заслужила это счастье.

В день твоей свадьбы я планировал напиться в хлам с Кассианом, который понятия не имел зачем, но… Но затем я снова почувствовал тебя. Я ощутил твою панику, отчаяние, и услышал, как ты умоляла кого-то — кого-угодно — спасти тебя. Я сорвался. Я рассеялся на свадьбу и едва помнил о том, кем я должен был быть, какую роль я должен был сыграть. Все что я видел — была лишь ты, в твоем дурацком свадебном платье — такая худая. Такая, такая худая и бледная. И мне хотелось убить его за это, но я должен был вытащить тебя. Должен был потребовать исполнения сделки лишь раз, чтобы вызволить тебя, увидеть все ли с тобой в порядке.