Сара Маас - Двор Тумана и Ярости

— Я могу использовать свои силы против Хайберна.

— Это даже не обсуждается, — сказал Тамлин, — особенно, когда не будет никакой войны против Хайберна.

— Рис сказал, что война неизбежна, и мы сильно пострадаем.

Люсьен сухо сказал:

— А Рис все знает?

— Нет — но… он обеспокоен. Он думает, что я могу стать решающей фигурой в надвигающемся конфликте.

Тамлин сжал пальцы, сдерживая, рвущиеся наружу, когти.

— У тебя нет опыта в битвах и оружии. И даже если бы я начал тренировать тебя прямо сегодня, уйдут годы до того, как ты сможешь продержаться на поле боя среди бессмертных, — он сделал глубокий вдох. — Поэтому несмотря на все то, что он думает, что ты способна, Фейра, я не собираюсь подпускать тебя близко к полю боя. Особенно, если это означает выставление твоих сил напоказ перед нашими врагами. Ты будешь сражаться с Хайберном на передовой, а за твоей спиной будут враги с улыбающимися лицами.

— Мне все равно..

— А мне нет, — прорычал Тамлин. Люсьен со свистом выдохнул. — Я переживаю, что ты можешь погибнуть, быть ранена, или можешь быть в опасности до конца наших дней. Поэтому не будет никакой тренировки, и все это останется между нами.

— Но Хайберн..

Люсьен спокойно вмешался:

— Мои источники уже проверяют это.

Я одарила его умоляющим взглядом.

Люсьен слегка вздохнул и обратился к Тамлину:

— Что если мы будем в тайне тренировать ее..

— Слишком велик риск, слишком много неопределенного, — перечислял Тамлин. — И не будет никакого конфликта с Хайберном, никакой войны.

Я цокнула языком.

— Выдаешь желаемое за действительное.

Люсьен пробормотал что-то наподобие мольбы к Котлу.

Тамлин напрягся.

— Опиши комнату с картой еще раз.

Это было его единственный ответ.

Конец разговора. Нет места возражениям.

Мы смотрели друг на друга некоторое время, и мой желудок скрутило.

Он был Высшим Лордом — моим Высшим Лордом. Он был щитом и защитником своих людей. Меня. И если моя защита означала, что его люди могли продолжать надеяться, строить новую жизнь, что он мог делать все как прежде … Я могла подчиниться ему в этом вопросе.

Я могла сделать это.

«Ты ничья поданная»

Может Рисанд действительно изменил что-то в моем сознании, не смотря на мои щиты.

Одной этой мысли было достаточно для меня, чтобы начать снова снабжать Тамлина новыми деталями.

Неделю спустя пришло время Оброка.

Я провела всего лишь один день с Тамлином — один день, гуляя по садам, и, занимаясь любовью в высоких травах залитого солнцем поля, один тихий ужин перед тем, как его позвали на границу. Он не сказал мне, почему и куда. Только то, что я должна не выходить за территорию поместья, и ко мне были приставлены стражники, охраняющие меня все время.

Так я провела неделю в одиночестве, просыпаясь посреди ночи, чтобы очистить содержимое желудка, чтобы выплакаться из-за ночных кошмаров. Ианта, если она и знала о битве на севере, то ничего не говорила за те несколько раз, что мы виделись. Учитывая то, как мне не нравилось говорить о вещах, что изводили меня, я решила не поднимать эту тему, когда она наносила мне визит, помогая выбирать одежду, прическу, украшения для Оброка.

Когда я попросила ее объяснить мне, чего мне ожидать, она лишь сказала, что обо всем позаботится Тамлин. Мне нужно будет только наблюдать.

Достаточно легко, так как от меня ничего не ждут — можно вздохнуть с облегчением. Но мне пришлось прилагать усилия, чтобы не смотреть на татуированный глаз на моей ладони — вспоминать, как Рис злился на меня.

Тамлин вернулся только ночью, чтобы понаблюдать сегодняшний Оброк. Я старалась не принимать это на свой счет, не тогда, когда он нес такой большой груз на своих плечах. Даже если он и Ианта не говорили мне того, что им было известно.

Сидя рядом с Тамлином на возвышение главного зала, выделанного из мрамора и золота, я терпела бесконечный поток взглядов, слез, благодарностей и благословения за то, что я сделала…

В своей обычной бледно-голубой мантии с капюшоном Ианта стояла около дверей, благословляя тех, кто только что прибыл, и, утешая словами тех, кто практически терял голову в моем присутствии, уверяя их, что сейчас мир стал лучше, и что добро восторжествовало над злом.

После двадцати минут я не могла больше сосредоточиться. После четырех часов я перестала что-либо слышать.

Они продолжали приходить, эмиссары, представляющие каждый город и люди в Весеннем Дворе, приносящие плату в виде золота, украшений, урожая или одежды. Не было важно, чем это было, поскольку все это приравнивалось к тому, что они были должны. Люсьен стоял на возвышении, подсчитывая каждую сумму и вооруженный до зубов, как и десяток остальных стражей, стоящих в зале. Приёмная зала — так Люсьен называл ее, но она чертовски напоминала мне тронный зал. Интересно, а давал ли он ей другие определения…

Я провела слишком много времени в другом тронном зале. Так же, как и Тамлин.

И я не сидела на троне как он, а была на коленях перед ним. К нам приближалась стройная фейри с серым цветом кожи, крадущаяся из передней бесконечно длинной очереди Высших и низших Фэ.

На ней не было одежды. Ее длинные, темные волосы безвольно лежали на высокой, упругой груди — ее огромные глаза были абсолютно черными. Как стоячий пруд. А когда она двигалась, дневной свет мерцал на ее переливающейся коже.

На лице Люсьена отразилось неодобрение, но он никак это не прокомментировал, когда низшая фейри преклонила своё хрупкое, заостренное лицо, и сложила веретенообразные перепончатые пальцы на груди.

— От лица всех водных привидений, я приветствую Вас, Высший Лорд, — сказала она, ее голос был чужеземным и шипящим, ее полные, чувственные губы обнажали зубы, острые и зубчатые как у щуки. Заостренные углы ее лица подчеркивали те угольно-черные глаза.

Я видела ее вид прежде. В водоеме около поместья. Пятеро из них жили среди камышей и кувшинок. Я редко видела более чем их сияющие головы, выглядывающие из прозрачной поверхности — никогда не знала, как ужасны они вблизи. Слава Котлу, я не ходила плавать в этот пруд. У меня было такое чувство, что она схватила бы меня своими перепончатыми пальцами — глубоко вонзая сломанные ногти — и утащила бы меня на дно, прежде чем я сумела бы закричать.

— Добро пожаловать, — сказал Тамлин. Пять часов спустя, а он выглядит таким же свежим, как и утром.

Я предположила, что это связано с его вернувшимися силами. Мало, что его теперь утомляет.

Водное привидение ступило ближе, ее перепончатая когтистая нога была ярко-серой. Люсьен стал между нами.

Вот почему он стоял возле меня на возвышении.

Я стиснула зубы. Кто, по их мнению, нападет на нас в нашем собственном доме, на нашей земле, если только они не были уверены, что Хайберн готовит нападение? Даже Ианта перестала бормотать в конце зала, внимательно наблюдая за встречей.