Терри Брукс - Тейнквил

Пен не был так уверен. Все это дело было настолько странным, что он не хотел ничего исключать.

Он повернулся в сторону дерева:

— Я должен вернуться и попытаться это выяснить. Я думал, что для этого потребуется меньше времени.

— Времени потребуется столько, сколько необходимо, — мягко поправила она его. — Не будь таким нетерпеливым. Не позволяй себе отчаиваться.

Он кивнул, переводя на нее свой взгляд:

— Ну, а ты что будешь делать? Вернешься к эриадам?

— Да, сейчас. Я уже знаю, что не могу быть с тобой. Ты должен один говорить с Тейнквилом. Я найду тебя вечером.

Она прислонилась к нему и нежно поцеловала в щеку, а потом в губы. Он тоже поцеловал ее, не желая разрывать эту связь, не желая, чтобы она уходила.

Однако, когда она поднялась и помахала на прощание, повернувшись в нему своим до сих пор раскрасневшимся от возбуждения и предвкушения лицом, он не стал ее останавливать.

Он вернулся к Тейнквилу в теплой тишине полудня; солнце пробивалось сквозь плотную крону этого древнего дерева целой россыпью лучей. Над головой по синему небу, от которого даже рябило в глазах, белым роем проносились облака, отбрасывая на землю свои тени. В лесу гулял ветер, а воздух был наполнен летним теплом с ароматами листвы и травы. В такой день возникало ощущение, что все возможно.

Он присел на то же самое место, на котором провел предыдущую ночь, где дерево впервые заговорило с ним, осмотрел его, затем лег на землю и закрыл глаза. Чтобы расслабиться, ему потребовалось какое–то время, потом он вернулся мысленно к своей тете, Ард Рис, и ее заточению внутри Запрета; от подобных мыслей его автоматически охватил страх.

И стал ждать.

…Пендеррин…

…Тейнквил…

…Ты должен получить то, за чем пришел. Ты должен взять то, что тебе нужно…

…А что насчет части меня, которую надо отдать тебе? Что именно?…

…Ты должен сделать так…

Он ничего не мог поделать.

…Я буду калекой?…

…Ты станешь сильнее…

…Но часть меня будет утрачена?…

…Часть тебя будет найдена…

Невозможно было понять, о чем ему говорили. Пен не мог понять, правильное ли это решение или нет. Он не мог ясно увидеть последствия.

…Ты боишься?…

…Да…

…В том, что ты должен сделать, нет места страху за себя. У тебя должен быть страх за твою тетю, если ты хочешь ее спасти. Темный жезл рождается из–за страха за безопасность другого человека. Темный жезл реагирует на самоотверженность. Ты хочешь спасти свою тетю?…

Он с трудом сглотнул.

…Да…

…Тогда никакая жертва не будет слишком большой, даже твоя собственная жизнь…

…Требуется именно она?…

…Неважно, что требуется. Ты хочешь продолжить?…

Он сделал глубокий вздох, успокаиваясь. Хотел ли он? Какому большому риску он подвергает себя? Все оказывалось совсем не так, как он ожидал. Король Серебряной Реки говорил ему, что он должен убедить Тейнквил помочь. Однако, казалось, что Тейнквила не интересовало, будут его убеждать или нет. Он уже принял свое решение, и теперь имело значение только то, готов ли Пен к тому, чтобы это решение воплотилось в жизнь.

Все это походило на то, как оказаться в пещере без света и пытаться найти из нее выход в полной темноте. Вокруг могли быть ямы, в которые можно свалиться, и не было никакого способа узнать, где именно они располагались.

…Ты хочешь, чтобы я дал тебе то, за чем ты пришел, Пендеррин?…

Он закрыл глаза.

…Хочу…

…Тогда встань и подойди ко мне. Подойди и прижми свои ладони к моему телу…

Он открыл глаза и увидел, как корешки снова исчезли в земле, затем поднялся на ноги и подошел к дереву. Он осторожно прижал свои ладони к мощному, грубому стволу.

…Залезай на меня…

Он обнаружил на коре, за что можно было уцепиться, и начал подниматься. Это оказалось легче, чем он ожидал. Кора была прочной и не ломалась. Пришлось приложить немалые усилия, но в итоге он добрался до нижних ветвей, а уже оттуда продолжил взбираться, используя веер веток в качестве лестницы. Он не знал точно, как высоко он должен был залезть, поэтому внимательно высматривал какой–нибудь знак, где ему надлежало остановиться. Однако, прежде чем дерево снова заговорило с ним, он оказался глубоко в его кроне, листья которой окружили его плотной завесой.

…Стой…

Он перестал подниматься и огляделся. Он находился на стыке ветвей, где ствол дерева раскололи глубокие трещины, образовав щели и отверстия, в которых могли поселиться птицы и мелкие животные. Эти трещины были старыми, раны уже зажили, кора обросла вокруг мягкой сердцевины и внутри них.

…Посмотри наверх…

Он так и сделал, поднимая глаза к морю веток и листьев, которые шумели над головой.

…Протяни руку…

Он протянул руку и та коснулась ветки, которая вырастала из ствола примерно на шесть футов, ветки, которая казалась слишком маленькой и прямой, что на ней не было даже листьев и отростков. От этой ветки исходило тепло, это было так неожиданно, что Пен от удивления отдернул руку.

…Бери ее…

Пен робко схватился за ветку, чувствуя, как тепло проникло через его пальцы по всей руке. Ветка завибрировала, издавая странный, низкий гул, похожий на какой–то заунывный звук.

Затем закачалось все дерево, и в том месте, где росла эта ветка, ствол раскололся с громким треском, так что во все стороны полетели щепки древесины и кусочки коры. Пен втянул голову и закрыл глаза, крепко держась за ветку, раскачиваясь в такт дрожанию Тейнквила. Потом послышался низкий и весьма громкий стон, и внезапно эта ветка оказалась в руках Пена. Мальчик ухватился за ствол и с изумлением уставился на нее. В том месте, где была отломлена ветка, на дереве образовалась дыра, и из нее стал вытекать сок. Этот сок был вязким и красным и был похож на кровь. Густыми ручейками он начал стекать по стволу. Такой же сок капал с ветки на его руку.

Он внимательно изучал ее, левой рукой опираясь на дерево, так что ее пальцы оказались в одной из старых трещин, когда дерево снова зловеще застонало, и эта трещина сомкнулась вокруг его пальцев. Он закричал от боли и отдернул руку, чувствуя, как разрываются плоть и кости. Он отреагировал сразу же, но сделал это слишком медленно. Когда он посмотрел на свою руку, то увидел, что у двух средних пальцев были отрублены первые фаланги. Из рваных ран текла кровь и бежала по его руке. Костяшки пальцев были белыми и неровными.

По–прежнему сжимая отломанную ветку Тейнквила, Пен завалился спиной на место, где расходились ветви, прижимая к груди искалеченную руку, кровь которой окрасила его одежду. На какое–то время он не мог двигаться от боли и шока. Затем, понимая опасность продолжающегося кровотечения, он оторвал один рукав своей туники и плотно обмотал им раны.