Этьен Моро - Ловец Душ

Разъяренный князь метался по неказистому крестьянскому домику, меряя шагами земляной пол. Временами Атмар прикладывался к кожаному бурдюку, не особо заботясь о собственном виде, отчего вино заливало бороду и богатый камзол, окрашивая их в кроваво-красный цвет. Поодаль от него стоял Малик и ожидал окончания бури. На его лице не шевелился ни один мускул, отчего колдун казался искусно выполненной восковой фигурой.

Атмар, в очередной раз, отхлебнув из меха, тяжко оперся на жалобно заскрипевший старенький стол.

— Сейчас я должен был пировать в чертогах Флориана, на костях его войска, а вместо этого прячусь в халупе вшивого смерда, — рычащим шепотом произнес правитель.

Малик осторожно приблизился к князю:

— Судьба сделала свой ход, негоже оплакивать несбывшееся.

Атмар усмехнулся, отбросив мех с вином, он резко, с разворота ударил советника по лицу. Малик отлетел к бревенчатой стене, скрючившись и хватаясь за нее старческими, узловатыми пальцами.

Князь схватил колдуна за шиворот и потянул на себя:

— Ты так сладко пел мне про битвы, победы и триумф, — глядя в глаза, щекоча обоняние винным духом, шептал Атмар, — Где она?! — внезапно закричал он, припирая советника к стене.

— Где она?! Где? Моя? Победа? — кричал князь в лицо Малику, неуловим движением вынув из ножен кинжал.

На лице колдуна, внезапно появилось некое подобие эмоции, в его душе ворохнулось давно забытое чувство страха, глаза Малика расширились, он побледнел и покрылся испариной.

— Ааа! — завопил князь, вонзая клинок. Тут же Атмар отпустил, внезапно обжегшую ладонь рукоять, и повернулся к чародею спиной. Побелевший Малик опустил взор, и, не веря собственным глазам, понял, что смертоносная сталь лишь пригвоздила к стене его одеяние, нисколько не задев тела.

Атмар, через плечо, оглядев советника, криво усмехнулся:

— А я, было, решил, что тебе неведом страх. Ха, неужели ты думал, что я собственными руками уничтожу последнюю надежду.

Правитель вновь приблизился к Малику и, склонившись к нему, четко произнес:

— Но горе тебе, если не сумеешь ее оправдать.

На холмах раздавались громкие крики, слышались разудалые песни, горели костры до небес, и вино лилось рекой. Войско Флориана праздновало победу в опустошенном лагере старгородцев. Они захватили изрядную добычу, но желания их простирались гораздо дальше. Самый захудалый из вояк примерял на себя роль будущего феодала, благо княжество большое и земель у Атмара на всех хватит.

В это время в непроглядной темени новолуния скользили подобно призракам, распугивая ворон двое крестьян.

— Тсс. Тихо, дурень, — зашипел на товарища низенький, плюгавый мужичок, — никак к флорианцам на праздник захотел?

— Извини, — виновато прошептал его спутник, высоченный, широкоплечий крестьянин с добродушным лицом, польстившийся на уговоры односельчанина заиметь немного золотишка, пока господа празднуют.

— Ладно, — сменил гнев на милость мужичок, — помоги-ка этого повернуть, уж больно тяжелый, зараза.

Фьолл, добродушный здоровяк, легко развернул лежащее тело. Тут, он пригляделся и замер, что-то вспоминая. Тем временем, плюгавый Харми, принялся стаскивать с руки павшего воина золотой перстень. Как внезапно был остановлен самым бесцеремонным образом. Фьолл попросту махнул рукой, как будто отгоняя надоедливую муху. Харми повалился на спину, и тут же подскочил:

— Эй, ты совсем сдурел, чего дерешься?

— Не смей обирать этого человека. Я его знаю, это барон Зельдер, он спас мне жизнь, когда я попал в лапы разбойникам на дороге из Лесных ключей.

— И чего? Теперь то ему какая разница? — затараторил Харми. Фьолл жестом приказал ему молчать и склонился к барону:

— Он дышит, значит живой.

Крестьянин молча схватил Зельдера под мышки и поволок в сторону леса.

— Фьолл, ты чего удумал, а? Вот ужо флорианцы тебя увидят, — бесновался Харми, но здоровяк тащил свою тяжелую ношу, не произнеся ни слова.

Харми шел рядом, в его душе боролись алчность и страх, наконец, он толкнул товарища в бок:

— Эй, медведь, давай хоть доспех с него снимем. Сам понесу, а тебе легче будет.

Фьолл остановился и недоверчиво спросил:

— Чего это ты мне помогать собрался?

— Ну, человек же в беде, как я могу просто уйти, что я зверь чтоли, — поняв, что Фьолл не поверил ни слову, Харми добавил, — да и к тому же за спасение он отвалит нам пару талеров.

— А, понятно, стервятник, — буркнул здоровяк, принявшись, однако, аккуратно стаскивать кольчугу с раненного барона.

С трудом разлепив глаза, Сигмар увидел перед собой божью коровку, лениво карабкающуюся по зеленому стеблю. Все происходящее показалось нереальным, каким-то непрекращающимся кошмаром. Северин закрыл глаза, надеясь услышать спасительное: «Рота подъем!».

Второй раз солдат очнулся уже в сумерках, солнце к этому времени практически село. Дневной жар стал спадать, но пролежавшего целый день на солнцепеке солдата мучила жажда. С кряхтением поднявшись, он сел, и, отцепив флягу с пояса, принялся хлебать противную, теплую воду. Бездумно вылив остатки себе на голову, он ощупал затылок:

— Ничего, вроде цел. Хотя шишка, конечно, изрядная.

Сигмар огляделся. Чуть поодаль, в траве, валялся его шлем, помятый в месте удара. По левую руку солдат обнаружил свой верный меч. Он потянул за обтянутый полосками кожи эфес. Перехватив поудобнее, Сигмар принялся разглядывать оружие. Лезвие, исправно заточенное с утра, покрылось множеством выбоин и щербин, в иных местах бурыми потеками запеклась кровь.

— Хорошо бы привести в порядок, но времени нет. Бежать надо отсюда и побыстрее.

Северин вогнал меч в ножны, прицепил шлем за крючок на одежде и, осторожно приподнявшись, осмотрелся по сторонам.

На горизонте полыхал закат, холмы полнились людьми, похожими отсюда на муравьев, а на вершине гордо реял бело-голубой стяг Флориана. Не видя прямой опасности, но на всякий случай осторожно пригибаясь, солдат направился в сторону леса.

Он на удивление ясно помнил дорогу. Весь путь до злосчастного лагеря Засадного полка каленым железом отпечатался в памяти Северина. Солдат добрался до места уже в полной темноте. Им двигал один мотив — сбежать с поля боя поскорее и подальше, уже у цели он осознал, что у мертвецов будет, чем поживиться и пополнить припасы.

— Сигмар?! — неожиданно из-за кореньев показалась голова, а затем и весь человек, весьма габаритных размеров.

— Эйнар? Жив? Что ты здесь делаешь? — в ответ удивился Северин.

— Тебя жду, — контрабандист загнал кинжал в ножны и широкими шагами направился к другу.

— А куда еще деваться, в поле то меня за версту видать, да и конь уже выдохся, далеко не унесет. Вот и решил ночку здесь переждать, авось флорианцы за добром только завтра явятся.