Андрей Васильев - Снисхождение. Том 2

— Почти ничего не понял, но впечатлен — привычно не соврав ни словом, сказал я — А что там за фундамент такой?

Ответить Зимин не успел, из автобуса показалась Марина, которой он галантно подал руку.

Тем временем водитель закрыл ворота, достал вещи наших спутниц и понес их ко входу в дом.

— Красиво — милостиво заявила Вежлева, обозрев наше новое пристанище — Надо будет селфи сделать и в «Инстаграм» выложить.

— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня — посоветовал ей Валяев.

— Согласна — Марина достала телефон и подмигнула мне — Нет желания запечатлеться?

— Ни малейшего — отказался я. И годы мои не те, и потом — страшно представить, что будет, если Вика увидит это фото — Вон, с Танюшей сфоткайся. На нее в любом случае приятнее смотреть чем на меня, с моей-то лысиной.

— Какой лысиной? — не понял Валяев, запустил руку в мою шевелюру и подергал ее — Ты ж волосат как пещерный человек.

— А она сказала, что я лысею — тут же накляузничал я.

— Врет — успокоил меня Валяев — Интересничает, цену себе набивает. Мол — ты старый и лысый, радуйся, что к тебе такая нимфа в объятья падает.

— Дурак — возмутилась Марина, только что сделавшая снимок — Ты чего несешь? Ты ни с кем меня не спутал? Например, со своими шлюшками, которых ты пачками снимаешь на ресепшен?

— Не-не-не — замахал руками Валяев — Как вас спутаешь? Там девчонки молодые, крепкие, все при всем, все свое. А ты уже…. Эээээ…. Скажем так — набрала женский сок, сформировалась полностью. Опять же — где-то врачи поработали, где-то время… Но оно было к тебе благосклонно!

— Все, пошли — прервал их беседу Зимин, заметив, что Вежлева начала закипать — Надо узнать, что что к чему и чего следует ждать сегодня. И я очень надеюсь, что нас нынче ждет только ужин в узком кругу, то есть на нем будут исключительно те, кто сейчас присутствует здесь. Устал я что-то, хоть денек бы передохнуть.

— Не забуду — сузив глаза, пообещала Валяеву Марина и направилась за Зиминым, бормоча себе под нос — Нахал. Время, врачи! Наглец!

— Это он тебе еще про волосы не сказал — сообщил ей в спину я — А там тоже не все благополучно!

Я не мелочный, но тут не пнуть ее было нельзя. И поделом — не рой другому яму, сам в нее упадешь!

Внутри здание поражало не меньше, чем снаружи. Если коротко — дерево, позолота и полумрак. Серьезно, вот такое сочетание. Причем было видно, что все здесь жутко старое. Стойка, к которой мы подошли, миновав узкий коридорчик, начинавшийся от дверей, была сделана из дуба, так вот она была настолько отполирована локтями постояльцев, что диву можно даться. Ну, или плотник, сработавший ее, был гений в своем ремесле.

А еще — запах внутри был такой… Это даже была целая гамма ароматов, какая иногда встречается в букинистических лавках. То ли пылью пахнет, то ли бумагой, то ли временем. Плюс здесь к этому всему примешивался почему-то аромат роз.

За стойкой стоял симпатичный юноша в черном костюме, который, увидев нас, выдал белозубую улыбку и что-то прострекотал по-чешски.

Зимин немного пренебрежительно ему что-то ответил, я было глянул на Танюшу, в надежде на то, что она переведет, о чем они беседуют, но та крутила головой, рассматривая местную обстановку.

Впрочем — ее можно понять. Небольшой зальчик, в котором мы находились, был красив. Стены его, сделанные все из того же дуба, были украшены картинами в позолоченных рамах, причем большинство из них были копиями работ старых немецких и голландских мастеров, никакого импрессионизма или «кубизма». Я в свое время помотался по выставкам с одной знакомой-искусствоведом, кое-чего понахватался от нее. Еще тут была лестница, ведущая на верхние этажи, добротная, с черными ступенями, с позолоченными перилами. И, что примечательно — ничего стеклянного, ни одной витрины, которые есть в любом отеле. Даже зеркал — и тех нет. И окон тоже здесь не было, неяркий свет сочился откуда-то прямо с потолка. Как видно — лампы забрали в специальные плафоны и декорировали под потолочное покрытие, я такое видел как-то раз.

Зимин еще немного поболтал с портье, причем тот все время делал виноватое лицо и давал понять всем своим видом, что ему жаль, но помочь он ничем не может.

— Я не понял, нас не заселят что ли? — не выдержав, в конце концов спросил я у Танюши.

— Да нет — ответила та — Максим Андрасович интересуется, не оставляли ли нам какой-то пакет или записку. А вот это молодой человек говорит, что нет. Про наш приезд он предупрежден, номера подготовлены, обед подадут через час. Ничего другого он сказать не может.

— Танечка, напомни мне, чей ты переводчик? — холодно спросила у нее Вежлева — Мой или вот этот плешивого господинчика?

— Простите, Марина Александровна — Танюша зарделась — Просто Харитон Юрьевич спросил…

— А я и спрашивать не должна — жестко сказала Вежлева — Твоя работа — переводить все, что я не понимаю, для того ты и была нанята.

— Марин, угомонись уже — достаточно громко произнес я — Ты палку перегибаешь и сильно. Вон, у ребенка уже слезы в глазах. Если не можешь ответить Никите, то нечего на других злобу свою срывать.

— Какую злобу, дорогой Киф? — Вежлева заулыбалась и по кукольному захлопала ресницами — Разве я требую от нее чего-то такого, что не предусмотрено в заключенном между нами договоре? Ее работа — переводить, я напомнила ей об этом.

— Вот только каким тоном? — я не стал отводить глаза — Она тебе не служанка и не сотрудница из «Радеона», не забывай об этом. Ты купила ее работу, а не душу.

Портье с интересом глянул в мою сторону, при этом все еще что-то говоря Зимину.

Марина сжала губы так, что они превратились в тонкую ниточку, свела брови «домиком», уперла руки в бока и угрожающе уставилась на меня.

Мы еще секунд пять поиграли в «гляделки», но тем дело и кончилось.

— Ничего вы не плешивый — еле слышно шепнула мне Танюша — Не переживайте.

— Я все слышу — подала голос Марина — Не утешай его, он этого не достоин.

Тем временем портье повернулся к резному шкафчику, который был у него за спиной, достал оттуда четыре ключа, с приделанными к ним здоровенными деревянными грушами, а после положил их на стойку. Ткнув в один из них пальцем, он что-то произнес.

— Марин, это твой — тут же сообщил Вежлевой Валяев — Вы с Танюшей в одном номере жить будете.

— С чего это? — тут же окрысилась та — Почему не в отдельных?

— Не знаю — осклабился Валяев — Может, потому что наша очаровательная малышка в смету поездки не занесена, а может, потому что этот юноша решил, что вы пара.

— Бардак — возмутилась Вежлева — Я привыкла к отдельным номерам и привычки свои менять не стану. Танюша, переведи-ка ему…

— Кончай придуриваться, Кит — попросил Валяева Зимин — А ты, Марина, бери ключ. Если вас поселили вместе — значит, так надо. Здесь нет жалобных книг и администрацию звать не имеет смысла, смею тебя заверить. Это старый дом, и он живет по своим правилам, которые никто ради тебя менять не станет.