Андрей Васильев - Снисхождение. Том 2

— Вот-вот — поддакнул Валяев и тут же предложил — А то давайте я с Танюшей в одном номере буду жить? Мне не сложно. А ты, Маринео, в мой заселяйся. Даю слово — я пальцем ее не трону. Мы будем как брат и сестра, клянусь мамочкой!

— Марина Александровна! — взмолилась Танюша жалобно.

Бедняжка была на грани срыва, как видно она уже нарисовала себе картину, в которой Вежлева выставляет ее на улицу из отеля. Или того хуже — как она проживает в одном номере с хмельным и небритым Валяевым. Кстати — жуть какая. Я бы тоже на ее месте испугался.

— Куда идти? — Марина подошла к стойке и цапнула с него ключ — Вдвоем — так вдвоем. И правда — чего это я разошлась?

— У меня есть версия — поднял руку Валяев — Я знаю! Вот он виноват!

И показал на меня пальцем.

— Харитон Юрьевич? — изумилась Танюша — Да чем же?

— А он нашу Маринушку обижает — ехидно объяснил ей этот провокатор — Он ее не…

— Ему и в самом деле пора выпить — Вежлева подцепила Танюшу под локоток — Или наоборот — самое время лечить от алкоголизма. Так, номер 24. Надо думать — второй этаж. Надеюсь, я ошибаюсь и здесь есть горячая вода, хотелось бы принять душ. Валяев, хоть одна шутка по поводу того, что ты готов потереть мне спинку…

— Даже не думал о таком — фыркнул тот, забирая свой ключ со стойки — Вот кабы не тебе, а кое-кому другому — то да.

— Надеюсь, не мне? — решил окончательно увести не слишком приятный разговор о том, почему недовольна жизнью Вежлева я — На всякий случай уточняю, ты человек непредсказуемый.

— Фу-фу-фу — замахал руками тот.

— Пошли уже — Зимин взял сразу два ключа, один из которых отдал мне — Обед через час, встретимся в коридоре, номера у нас рядом. Сразу предупреждаю — здесь не типовой отель с «шведским столом», каждый гость или группа гостей обедает в свое время, так что не опаздывать в наших интересах.

— Забавно — заметила Вежлева — Впервые такое вижу. А если я есть не хочу?

— Не ешь — равнодушно ответил Зимин — Это твой выбор и твое право. Но другого времени для тебя не будет. Я же сказал — таковы местные порядки.

— А ужин? — поинтересовался я — Таким же образом?

— Ужин — это личное дело каждого — вместо Зимина ответил Валяев — Здесь кормят только завтраком и обедом.

— Завтрак тоже по часам? — иронично спросила Марина, начиная подниматься по лестнице.

— Отчасти — да — подтвердил Зимин — Начало в семь утра, завершение — в восемь. Не успела — ходи голодной.

— Казарма, а не отель — вздохнула Вежлева — «Гранд Марк», «Гранд Марк», где же ты…

— В центре Праги — подсказала ей Танюша.

— Что «в центре Праги»? — переспросила у нее Марина.

— Тот отель, который вы назвали — добросовестно объяснила ей девушка — Я просто его в интернете видела, вот и запомнила.

Я испытал большое желание скорее попасть в номер, и хотя бы час никого не видеть. И не слышать.

Поднявшись на второй этаж мы буквально лоб в лоб столкнулись с невысоким толстячком, щекастым и лысым как коленка. Он крайне забавно выглядел и более всего напоминал героя русских сказок Колобка. Круглое пузико, короткие ножки и голова без шеи. А еще дорогой костюм и пара очень недешевых перстней на толстых пальцах. Любопытный типаж. Интересно, а он тут с какой целью? Сурка приехал посмотреть?

— Максимилиан! — радостно крикнул он, завидев Зимина и полез к нему обниматься, разразившись длинной фразой на немецком языке.

Тот, судя по всему, толстячка знал, поскольку ответил на его объятья, приговаривая:

— Onkel Evert! (Дядющка Эверт)

Я в немецком не силен, но понял, что этот толстячок, как видно, родственник Зимина и зовут его Эверт.

Тут дядюшка Эверт заметил Валяева, радостно заулыбался и потрепал его по щеке отеческим жестом.

— Рада за вас — Вежлева обогнула стороной встретившихся родственников, таща за собой Танюшу — Но мы, наверное, пойдем. Через час в коридоре, как договаривались.

— О! — дядюшка Эверт увидел Танюшу и весь расцвел — Ach, so eine wunderschöne Blüme! Woher kommt sie? (Какой дивно прекрасный цветок! Откуда он?)

— Sie ist mit uns. Sie ist Russin (Она с нами. Она русская) — быстро сказал ему Зимин, обменявшись взглядом с Валяевым.

— Mein Name ist Tatjana — промямлила Танюша, делая какой-то нелепый книксен.

— Татияна! — дядюшка Эверт цапнул ее руку и приложился к ней губами — Ви есть как невинная прекрасная пташка. Ви есть желанная добича любой птицелов, чтобы садить ви в клетка и любоваться есть вами вечность.

— Дядюшка, повторюсь, она с нами — Зимин надавил голосом на окончание фразы — К тому же один из нас является ее мужчиной. Вон тот.

И показал на меня.

Дядюшка Эверт, не отпуская руки Татьяны, повернул голову и изучил мою персону с ног до головы. Причем взгляд у него был колючий и оценивающий, не слишком монтирующийся с его добродушной внешностью. Я лет пять назад брал интервью у одного снайпера, так вот у него точно такой же был, я тогда еще подумал, что этот человек видит не людей, а исключительно цели.

Тем не менее я выдавил из себя улыбку и помахал рукой.

Взгляд дядюшки Эверта сфокусировался на моей руке, и в нем появилось некое удивление. Я не сразу понял в чем дело, а потом сообразил — он узаметил перстень.

— Ви поймать удача — погрозил он мне пальцем, более всего похожим на сардельку и отпустил руку Танюши — Но я боец, я при. привикать брать то, что мне по душа.

— Дядюшка, мы только приехали — Зимин как-то очень ловко оттеснил толстячка от девушки — Нам бы отдохнуть.

— Да, сегодня быть… ээээ — дядюшка Эверт помахал рукой, подбирая слова — Еin interessanter Abend. Großer Empfang, давно такой не быть.

— Сегодня вечером? — в один голос сказали Зимин и Валяев.

— Большой прием? — следом за ними сказала Вежлева удивленно — Какой прием?

— Большой — толстячок осмотрел и ее, как будто только что заметил. Осмотрел, как-то так саркастично хмыкнул, и сразу отвернулся.

— Новое дело — Валяев надвис над дядюшкой Эвертом — А это точно?

— Ты как быть der größte Idiot, так им и остаться — хлопнул его по щеке ладонью дядюшка, достал из кармана туго натянутой на животе жилетки приличных размеров брегет, открыл его и покачал головой — Я опаздывать на еда. Это есть непорядок.

Он еще раз окинул взглядом Танюшу, отчего та зарделась, и затопал вниз по лестнице, бросив напоследок:

— Bis heute Abend, wenn tritt die Dunkelheit in ihre Rechte ein.

— Сказал, что увидимся вечером, когда стемнеет — в очередной раз верно истолковала мой взгляд Танюша — Но я с ним встречаться больше не хочу. Вы только не обижайтесь, но мне совсем не понравился ваш родственник.

— Умыться бы — с брезгливостью в голосе произнес Валяев и потер щеку, по которой его хлопнул дядюшка Эверт — Подозреваю, что он не сильно изменился за эти годы, а значит все еще идейный противник гигиены.