Алекс Вэй - Туман забвения. Книга вторая

— По поводу лишнего, это все ерунда. Можете пойти доложить хоть самому Императору. Или Верховному Жрецу. Поверьте, правители уже давно все знают и понимают. Мы просто вовремя приходим с помощью, от которой сложно отказаться, — резюмировал Тинатиэль.

Принцесса, рассудив, что говорить больше не о чем, из вежливости выслушала хвалебные речи в отношении мудрости аркадийцев, распрощалась с ними и пошла прочь из комнаты.

«Сложно отказаться, говорите? Ну-ну» — мысленно процедила она, проносясь мимо кучкующихся вокруг столов аркадийцев.

Чего греха таить, ей, как и Виктору, нравилась Аркадия. Пусть она там и не была, но талерманец много интересного рассказывал. Там всегда было куда меньше невежества. Но как бы там ни было, со своей Империей она разберется без аркадийцев.

Виктора она искать не стала. Понимая, что последствия принятия дурацкого порошка нужно просто пережить, она решила отправиться в комнату отдыха поспать. Иначе она кого-нибудь убьет. Мрачное настроение в ее случае к этому привести способно. Аренский все равно у целителя, а у нее есть время подумать. И прийти в себя. Последствия от приема порошка мучили еще несколько часов. При этом заснуть оставшаяся наедине с дурными мыслями принцесса никак не могла. Но все имеет свойство заканчиваться, и в конечном итоге Эрика смогла забыться в спасительном сне.

Очнувшись, она принялась вспоминать все предыдущие события. Напрашивался вывод, если бы не понимание, что в этом вина дурацкого порошка, за столь уничижительные мысли накануне ей вполне могло стать стыдно. Окончательно прийдя в себя, она принялась осматриваться, дабы узнать сколько времени она спала. Но в комнате часов не оказалось. В Лихорадке с часами вообще проблема. Помывшись в весьма необычной туалетной, где вода поступала прямо в бассейн и даже не надо было таскать ведра, принцесса решила, пора осведомиться здоровьем Аренского и, наконец, найти Виктора. Но сначала Игрок. С талерманцем, кроме очередного похмелья ничего не случится, а барон, по словам лекаря, вполне способен окочурится. Хотелось убедится, опасения напрасны.

Когда она пришла в лекарский зал и спросила про барона, через некоторое время к ней вышел незнакомый упитанный мужчина лет тридцати на вид. Белая мантия, вышитая по краям позолотой свидетельствовала о том, что перед ней маг жизни. Он представился магистром Натаусом. Аренский оказался жив. Правда, целитель, явно приняв ее за любовника барона, разразился долгой речью относительно вредности зельев удовольствия, в особенности «сияния» для здоровья Рикиния.

— Не понимаю, если эти зелья и порошки такое дерьмо, какого хера их тут всем пихают, уверяя в безвредности и даже в целебных свойствах? Берите, кто хотите, сколько хотите… — насторожилась принцесса.

— Понимаете, дело в мере. Эти порошки и зелья, разумеется, при обильном приеме, могут быть вредны, но для большинства людей не смертельны. Напротив, они полезны! Вы думаете, один Аренский ими так увлекается? Но поверьте, здоровые люди, даже усердствуя, попадают сюда ну очень редко, да и то, если смешают разные зелья по глупости. И то, воздействие магии жизни устраняет все последствия. Так что не преувеличивайте, дело не в порошке, дело в Аренском. Господину с его здравием нельзя так упорствовать, он рискует загнуться, если вовремя не попадется целитель! А лучше ему вовсе их не принимать! — распалился Натаус.

В этот момент принцесса подметила схожесть взгляда мага с взглядами тех же аркадийцев, после того, как они понюхали «сияние». Расширенные зрачки, а еща подчеркнутая самоуверенность.

«Мда, да ты же сам такой…» — мысленно вознегодовала Эрика.

— Странно. Вы же у нас высший целитель. Почему тогда не вылечите его? Пусть он тогда нюхает, что хочет. Почему так нельзя? — с претензией спросила Эрика.

— Да что вы все одно и тоже твердите! Да, я высший целитель, и я не могу его вылечить! Не может даже самый сильный маг жизни дать то, чего не дало или забрало у человека само Мироздание! Если барон Аренский родился таким, что я могу сделать? Я могу лишь избавить его от последствий приема зелья. Но в другой раз опасность от зелья для него не станет меньше! — заявил целитель.

— И чем же он болен? — с претензией спросила Эрика.

— Лимфо-кровная немощь.

— Че это за херня? Думаете, я понимаю? — озадачилась принцесса.

Натаус посокрушался, что никто ничего не понимает, и толкнул витиеватую речь. Причем вопрос он понял по-своему, сочтя нужным поведать ей про соотношение каких то гуморов, среди которых были кровь, лимфа и два вида желчи. Все они представляют четыре стихии Мироздания, какой гумор — какую стихию, Эрика не запоминала. Принцесса вообще пожалела, что задала этот вопрос. Наговорил с три короба, причем явно испытывая удовольствие от своего рассказа, а все равно, что конкретно не так с многострадальным Аренским, толком не объяснил. Ну не считать же мудреный рассказ о том, что какой-то там энергии недостаточно по воле Мироздания, объяснением. Единственное, что Эрика поняла, так по мнению целителя, барон из-за этого слабее здоровых людей, подвержен обморокам, головным и сердечным болям, а что самое главное, принимая алхимические зелья, рискует умереть.

— Ну спасибо, просветили. Ладно, допустим он болезный. Так почему вы сами не объясните ему? Он же не дурак, — предположила Эрика.

— Господин Эрви, я пытался. И не только я. Он не слушает! — высокомерно заявил маг.

— Ну ну, сами то нюхаете, по вам видно, вот и не слушает, — с укоризной бросила Эрика.

— Да, и потому я могу уверить в пользе «сияния». Вы зря так иронизируете, я же ради блага вам это поведал. Эрви, я полагал, вы должны меня понять, как никто другой. Ну родился господин таким, нельзя ему так развлекаться, что я могу сделать, — магистр развел руками.

— Ладно. Занимайтесь Аренским, а я пойду, — резко отмахнулась Эрика. Пусть нюхают, что хотят, в этой Лихорадке проще найти того, кто это дерьмо не нюхает.

— А вы разве не зайдете к нему? — удивился Натаус.

— Не вижу необходимости его беспокоить.

— Зря вы так. Я вижу, вы беспокоитесь. Вам лучше зайти к нему. Понимаете, в болезни он особенно плохо переносит одиночество. К нему вообще мало кто заглядывает. Только слуги да охрана. А когда год назад его любовник исчез, он пытался повесится. Барон весьма, как бы это обьяснить, тонкая натура. Я счел нужным вас предупредить, вы же, как я понял, голову мне оторвете, если с ним что-то случится, — распинался целитель.

Эрика, хоть и заходить к раздражающему ее мужеложцу Аренскому не хотела, все же решила проведать. В конце концов, нужно искать подход к будущему союзнику.

Рикиний выглядел ужасно, будто тень самого себя. Под глазами синяки, волосы спутались, взгляд потух, одним словом, жалкое зрелище. Правда, увидев ее обрадовался, чем весьма смутил. Эрика в ужасе предположила, как бы тот не удумал неверно истолковать ее беспокойство. Но разочаровать его она тоже не имела возможности. Тогда пришлось бы открыть свое настоящее имя, а это она собиралась сделать в беседе один на один. А целитель отказывался оставлять их, утверждая, что в прошлом были случаи, когда слуги или охранники приносили Аренскому зелья и алхимические гранулы, которые тот слезно просил. Вот и сейчас, когда целитель отошел к столу, он умудрился шепнуть ей, попросив принести опиумную гранулу Ацхи. Пояснил, это хоть и не «сияние», но с ним он прийдет в себя быстрее.