Дмитрий Емец - Шныр. Седло для дракона

Спас его, как ни странно, Афанасий. С воплем «Получи, фашист, гранату!» зажмурившийся герой разбежался и врезался в бок Кубику лбом. Кубик скорее удивился, чем испытал боль. Перестав придавливать Родиона, он откатился, чтобы разглядеть своего нового противника. Разглядев же, отбросил его ударом руки, и Афанасий перелетел через канаты прямо на заботливые руки берсерков, немедленно перебросивших его на ринг.

Гигантский рот Кубика распахнулся до труднопередаваемых пределов, собираясь перехватить Афанасия в воздухе, однако Ул, колобком подкатившийся сбоку, забросил в него кусок воска с пыльцой, в который за мгновение до этого воткнул шип. От удивления Кубик захлопнул рот.

Ул ничком бросился на покрытие ринга. Родион последовал его примеру. Афанасий, вскочив, начал суетливо бегать, но Ул, привстав, дернул его за ногу и прижал к рингу рядом с собой.

Кубика раздуло изнутри как шар – раздуло так, что он и на ринге едва поместился. Потом страшно и глухо рвануло, и Афанасий, к своему удивлению, обнаружил, что жив. И что гиганта на ринге больше нет, зато много каких-то кусочков, которые расползаются во все стороны как живые. Один из кусочков шлепнулся близко от Афанасия, и тот брезгливо потрогал его ногтем. Этот ползущий комок напоминал гель из прорезанного подгузника.

– И как это понимать? – мрачно спросил Долбушин, снимая со своего плеча несколько кусочков такого же геля, разлетевшегося повсюду.

– Вы их обыскивали?! – набросился на Тилля Белдо.

– Ну, мы отняли у них все, что напоминало оружие… Но всего ж не усмотришь! Я с ребят даже взыскивать не буду! – пробасил глава форта берсерков.

Он, похоже, мало сожалел о гибели Кубика, который регулярно съедал свою охрану и один раз едва не добрался до сына Тилля Кеши.

– И кому присуждать победу? – спросил Долбушин, деловито поглядывая на ларец.

– Уж точно не шнырам! – сказал Тилль. – Они победили нечестно! Я уж лучше велю перебить их, чем позволю получить награду! Белдо, где ваши ведьмы? Пусть разберутся!

– Не смейте их так называть! Бабушку свою называйте ведьмой! – взбесился старичок.

– Да что такое-то? Чего вы взъелись? – отгораживаясь от него ладонями, миролюбиво сказал Тилль. – Разве они не ведьмы?

– Они женщины прежде всего! Прекрасные женщины! Вы себя-то ведьмарем не называете? А своих берсерков – извергами?

Гай коротко хохотнул – точно камешек попал в стеклянный графин.

– Почему бы и не назвать? – спросил он. – Вопросы номинации всегда самые больные. «Здравствуйте, дорогие арийцы! – сказал Штирлиц, подходя к группе германских офицеров. – Я такой же, как и вы, честный фриц! Пришел записываться в палачи-фашисты!»

Судьба шныров все еще была не решена, когда оттуда, где к парковке примыкал травянистый лужок, донесся вопль. Один из людей Тилля взмахнул руками, вскрикнул и будто обвитый за ногу змеей был втянут в высокую траву. Его напарник, недавно принятый в форт Тилля парень, отправился посмотреть, в чем дело. Он двигался короткими перебежками, то и дело останавливаясь и смешно вытягивая вперед шею. Посреди поляны, шагах в десяти от места, где таинственно пропал берсерк, в траве мерцало золотистое пятно. Берсерк-новичок сделал несколько осторожных шажков, подпрыгнул как заяц и, вытянув вперед руку, срывающимся, удивленным голосом крикнул:

– Шныры!

И правда, это были шныры. Со стороны сиявшего островка двигались трое: девица Штопочка в телогрейке, из которой клочьями торчала вата, Макс, весь обвешанный арбалетами, с самым мощным из них в руках, и Суповна. Штопочка, нехорошо улыбаясь, сворачивала бич. Исчезновение берсерка, похоже, имело к ней самое прямое отношение. Макс издали целился из арбалета то в Долбушина, то в Тилля, однако пока не стрелял.

Тилль суетился, отдавая приказы. К четырем арбалетчикам, окружавшим Гая, добавились еще двое. Белдо что-то бормотал себе под нос, шевеля пальчиками и будто с кем-то торгуясь. Кажется, спрашивал совета у опекуна. Один Долбушин не проявлял ни удивления, ни нетерпения. Лишь поигрывал зонтом и высматривал между шнырами одну-единственную личность, которая его интересовала во всем мире.

Суповна, широкая, как гренадер, стриженная ежиком, пробилась к рингу первой. Двое берсерков попытались ей помешать. Суповна позволила им схватить себя, как оказалось затем, чтобы не пришлось за ними бегать поодиночке. Один берсерк сразу лег и больше не встал. Другой горько сказал «Больно же!» и, выронив топорик, пополз куда-то на четвереньках. При этом никаких боевых техник сложнее затрещин и сталкивания лбами Суповна не применяла.

Прочие берсерки разбежались, когда старушка одной рукой взметнула неподъемное кресло, которое приметили еще Ул с Родионом. Легко, без усилий, вскинула его над головой, держа за ножку, и завертела им как щепкой. На нерпи Суповны полыхнул сокол . Серебряное сияние волнами пробегало по его крыльям так, что казалось, будто летит птица. Тех, кто успевал отбежать от кресла, доставал длинный бич девицы Штопочки.

– Пошли! – крикнула Суповна Улу. – Чего встал? Афанасия бери! Идем!

Ул не заставил себя долго просить. Он покинул ринг, однако направился не к Суповне, а к ларцу с призами, охрана которого была разогнана жалящим бичом Штопочки.

– Мы это заслужили! Трофей! – сказал он, подхватывая ларец.

– Не т-трогай! – тихо сказал ему Макс.

– Почему? Приз наш!

– Не трогай, тебе г-говорю! Только н-нерпи вы-возьми! Уходим! – повторил Макс.

Он быстро переводил арбалет с одной цели на другую. Макс видел то, чего не хотел замечать Ул. Берсерки, пнуйцы и венды как-то разом затихли и внимательно, с опасной сосредоточенностью смотрели на ларец. Кольцо сужалось. Его границы удерживал только щелкающий бич Штопочки, но и его уже переставали бояться.

– Не отдам!

– В-венды очень разозлены! И б-берики. Быстро! Валим отсюда, пока они не о-о-о-помнились!

– Не отдам, чудо былиин! Это наше! – упрямо повторил Ул.

Лицо Макса отразило муку. Из-за заикания каждое слово давалось ему с боем, а тут приходилось спорить – мука двойная. Не вступая в пререкания, он вырвал у Ула ларец, сорвал с него крышку и махнул им так, что все бывшие внутри ценности полетели в толпу.

Мгновенно начались давка и драка.

Не тратя попусту времени, Суповна решительно схватила Ула и Родиона и поволокла за собой. Просто держала их за запястья и быстро шла, не обращая внимания на сопротивление, точно нянечка в садике, которая ведет подравшихся мальчиков. Афанасий, на которого рук Суповны уже не хватало, шел самостоятельно.

Макс прикрывал отход тяжелым арбалетом. Девица Штопочка щелкала бичом, разгоняя всех вокруг и не делая особого отличия, шаманщик ли это, берсерк или относительно дружественный венд.