Андрей Кречетов - Воля твоя (СИ)

— Пли! — Выкрикнул кто-то из-за дверей, лишь на миг показавшись в проеме.

У тебя есть три пути. Всегда — три пути. Запомни это, дева. Слышишь меня? Не шипи и не кидайся, ну-ну, не шипи столь дико, а внимай. Внимай, зараза!

Первые два пути тебе хорошо известны. Уже сейчас. Путь наибольшего сопротивления и путь наименьшего сопротивления, простой и сложный, согласия и отказа, принятия или отрицания. Добра и зла, в конце концов, как ты сама разумеешь для себя эти понятия. Не понимаешь? Не беда, дева, не беда — еще успеется. У тебя будет время отделить светлое от темного. Это лишь пока для тебя все едино, а я… — зло, верно? Хе-хе, может, ты и права. Но однажды вспомни меня и вспомни мое научение тебе, вспомни этот разговор. Вспомни тогда и реши тогда — не сейчас. Пока для тебя, дева, все серо, все необычно и все в новинку. Все неправдоподобно. Какой бы ты ни была тварью аль уродцем, ты все равно ребенок. Вот прямо сейчас ты — дите.

Усекла, дева? Два пути — самое простое и самое очевидное. Опусти свои ручонки, не грозись коготками, пока я их тебе не обломал, а тебя саму не выпорол. Вот, так-то лучше. Это — два пути. Но в довесок к ним есть еще и третий. Всегда есть. Даже не думай в этом сомневаться. Ты поймешь. Когда-нибудь. Если ты его не видишь, это не значит, что его нет, что мир вдруг сузился до банальных да и нет, а значит это, что ты, малявка, глупа и невнимательна.

Запоминай. Кто знает, сумею ли я тебе еще когда-нибудь это повторить, образумить твою бунтарскую головенку. А ведь я должен. Должен. Кто, если не я?

Смотри в глаза, не отводи взгляд. Смотри. И запоминай. Иногда просто необходимо ступить иной дорогой, выбрать непроторенный остальными путь. Увидеть его. Понять. Слышишь?

Хочешь знать, что из себя представляет третий путь? Ну нет, про третий путь я тебе не скажу ни слова. Он, знаешь ли, у каждого свой. Третий путь, как это обычно бывает, когда шагаешь в темный омут с головою, ведет в никуда. Однако бывают моменты, когда в никуда — единственное направление.

Ну-ну, не кусай. А коли уж кусаешь, так грызи до самого хруста. Эх… Слышишь меня, дева? Эх-эх, надеюсь, что слышишь.

Она вскрикнула, когда первый арбалетный залп пошатнул ее, опрокинув на стол. Она захрипела и сползла со стола на колени, когда заново взведенные самострелы выстрелили во второй раз. Третьего залпа для нее уже не существовало.

— Третий путь, волкан, мы творим своими собственными руками, не смотря на остальных, не смотря на навязанные ими истины. Третий путь открыт лишь нам, и для каждого он всегда свой. Но куда он нас приведет — неизвестно. Неизвестно никогда.

— Дева?

— М?

— Я понимаю. Кажется, понимаю.

Волк вдруг остановился как вкопанный, принюхался к воздуху, прислушался к окружающим его звукам. И внезапно рванул на опушку. Его не волновала испуганно вскрикнувшая молодежь, бродящая в это время суток по лесу, не испугало близкое присутствие села, от которого волку — лесному хищнику, можно было ожидать лишь злобы и неприятностей.

Он замер между деревьями, впившись безумным взглядом в посеревшие небеса. И вдруг завыл. Громко, протяжно, грустно. Никто не выскочил из хаты, хватаясь за оружие, не разбрехались собаки — столько было горя в том голосе.

Две волчицы, поспевшие наконец за ним, испуганно прижали уши. Их так и тянуло вторить следом, возвыть во весь голос, но они не смели, слушая его полный отчаяния от утраты вой.

— Что здесь произошло? Что за бойня? Вас для чего сюда посылали?

Следователь, кривясь запахам рвоты и испражнений, которыми так и смердела гостиная, приложил к носу надушенный платочек, полным скепсиса взглядом обводя кругом и подмечая каждую мелочь. Бледный лицом его помощник беспомощно топтался позади, каждую секунду намереваясь выскочить за порог, чтобы вывернуть сегодняшний плотный завтрак.

— Я спрашиваю.

— Так некого было забирать, господин! — Воскликнул один из стражей, видимо, главный. — Ехали мы сюда со столичным указом, все чин по чину, а как приехали — вот. Ей-бо, не наша это работа. Могу чем угодно поклясться, господин!

— Не надо ничем клясться. Вижу, что трупов из твоих людей здесь нет. И подохли бандиты… сами, да? Перерезали друг дружку?

— Не, — враз помрачнел страж правопорядка, отведя взгляд. — Не сами. Там, наверху.

— Этот, — особенно выделил это слово следователь, кивнув наверх, — там?

— Там, ага. Как раз подыхает. А барон уже того — как эти.

Следователь схватился за голову, отчаянно зарычав.

— Какой подыхает? — Воскликнул он. — Мне он нужен живым, живым! Чтоб вас! Что с ним?

— Корчится весь. Дохтур, что приехал из города вслед за вами, сказал мол отравлен ядом страшенным.

— Фармацевт тоже там?

— Там. Только он этого, велел не беспокоить его.

— Это он вам велел. — Буркнул следователь, тремя широкими шагами взлетев по лестнице и уже оттуда крикнув вниз. — Так что, вы никого не взяли? Ни одной живой души?

— Как же, взяли, господин! — Обрадовался блюститель. — Ровно однехонького повязали. Он тогда, пока всех резали безжалостно, в сортире уличном просидел. Да и сидел до тех пор, пока мы его не нашли. Чичас под охраной неусыпной находится!

— Мне он понадобится… Может быть. В любом случае, за его сохранность отвечать именно тебе!

— Ну что там, доктор?

— Что-что, — отер пот со лба фармацевт, недовольно кривя губы. — Не жилец он более. Думаю, уже сейчас он с трудом понимает происходящее вокруг него, а спустя еще пару часов окончательно издохнет, простите за неподобающую плебейщину.

— На вопросы, я так понимаю, он не ответит?

— И не мечтайте. Его бы добить, милосердия ради…

Следователь степенно кивнул, дав знак ожидающим сигнала стражам. Сам прошел ко второму трупу, странному, ненормальному, какому-то извращенному. Сплошь истыканному древками болтов.

— Он отравлен, несомненно. — Произнес доктор, снимая перчатки и бросая их прямо на пол. Заметил внимание следователя к странному существу. — Впервые встречаюсь с таким ядом и, боюсь, противоядия от него нет либо мне неизвестно.

— А с подобной тварью? — Поинтересовался следователь.

— Тоже впервые. Но готов поспорить, что в слюне у этой твари именно этот яд. Именно она отравила нашего…

— А с остальными что — тоже она сделала?

— Я не эксперт по ранам, оставленным холодным оружием, будь то меч или топор. Даже молот. Я аптекарь. Моя специальность — яды, мази, припарки, сиропы, декокты и многое, многое другое, однако из этой отрасли. Но насколько я могу судить, у этого существа две руки, как у человека, на каждой руке по пять пальцев, столь же аналогично человеческому. И если человек способен взять в руки кинжал, думаю, и это наше мертвое нечто тоже способно. Было, по крайней мере.