Михаил Боровых - Солнце и сталь (СИ)

Выслушав сбивчивую речь принца старый ваджи велел ему трижды читать те стихи Откровения, что бичевали порок сластолюбия, и делать это стоя на коленях, на каждое окончание строки отбивая земной поклон.

Так пока на одном конце города принц Ильдерим усмирял свой дух и плоть, на другом его конце принцесса Эсме нежилась в объятиях гиганта-северянина, который сам того не зная стал причиной раздора в королевской семье Сияющего Ирама.

Часовые на башнях не спали, напряженно вглядываясь в ночь. Не спали дозорные в разъездах, кравшиеся в ночи вдоль края плато, высматривая врага.

Сон людей в осажденном городе не спокоен. В одних домах царило лихорадочное веселье и пиршество, в других - могильная тишина. Город был переполнен воинами и беженцами. Чем бы ни занимались люди сейчас, ворочались с боку набок, пытаясь уснуть, молились, плакали, пели песни, все равно они могли думать только о гигантской орде, скопившейся у подножия плато.

Где-то в глубине земли, прорубив добрых две сотни футов сквозь камень, воины иаджудж уже начали свои страшные приготовления. Но об этом еще не знал никто в Львином Сердце.

Конрад приказал своим людям обернуть копыта лошадей тряпками, а морды зверей закутать, что бы они не нарушили тишину ржанием.

Вперед пошли, разбившись на небольшие отряды в три-четыре человека вооруженные порой только кривыми мечами и легкими копьями, бедно одетые, свободные от доспехов имадийские пехотинцы.

Но, несмотря на легкое вооружение и вид, скорее подобающий нищим, это были умелые и опасные бойцы. Имадийцы называли их бозуги - отчаянные, сорвиголовы. Они едва ли могли выдержать удар конницы или тяжелой пехоты, но на войне немало дел, где проворство и отчаянная храбрость важнее мощного коня и длинного меча. Сейчас задача была именно для бозугов - разведать местность и вырезать, не поднимая шума всех встреченных иаджудж.

Через примерно час томительного ожидания, которое нельзя было развеять ничем, над обрывом появилась голова с всклокоченной бородищей. То был Исмет - начальник полусотни бозугов. Блеснули в свете луны белые зубы головореза.

- Теперь внизу чисто! - сказал он, и перебросил через край отрубленную голову врага. Конрад впервые увидел иаджуджа близко. Лицо имело много общего с мордой гиены, настолько уродлив при жизни был этот пустынник.

Начался осторожный спуск. Тяжелые, мощные кони рисковали сломать себе ноги и сверзиться вниз, увлекая за собой всех вокруг, на каждом шагу. Люди справлялись легче, но каждому из них приходилось заботиться о лошадях.

Конрад охрипшим от надсадного шепота голосом отдавал команды. Пару раз кони чуть не падали вниз, и только усилия всадников помогали им удержаться.

Но преодолеть сотню футов обрыва удалось без потерь. Внизу васканцы и зихи увидели сваленные в кучу отсеченные головы, не меньше трех дюжин. Бозуги собравшиеся вокруг радостно скалились. За каждую отрубленную голову они получали вознаграждение, не всегда деньги, иногда им просто разрешали напиться вина, вообще-то запрещенного для правоверных. Но их набирали из разбойников, изгоев, отбросов, и резать головы было для большинства бозугов столь же развлечением, сколько службой.

До того Конрад общался в основном со знатными, образованными имадийцами, теперь же он увидел в деле тех, чье имя в Арреалате и всех юго-восточных странах было названием для ночного кошмара.

Следом спускались арбалетчики. Сотню человек Конрад оставил наверху, сотне приказал охранять место спуска внизу. Васканские пехотинцы были не в восторге от сотрудничества с бозугами и оба лагеря встали на отдалении друг от друга. Оставалось надеяться, что у пехотинцев хватит выдержки не передраться между собой за время отсутствия рыцарей.

Конрад и Этхем ехали стремя к стремени. Следом тянулся, выстроившись в колонну по трое весь остальной отряд. Полдня Конрад и Этхем потратили, стараясь обучить своих людей действовать вместе. Но этого времени было ничтожно мало, оставалось уповать только на здравый смысл и на опыт воинов.

- Рискованная затея. - ворчал Этхем.

Конрад отмалчивался.

На эту вылазку его толкнула жажда славы, теперь он в полной мере понимал, куда завел своих людей, но ни вернуться не было возможности, не запятнав себя величайшим позором, ни как-то изменить план действий.

В тающей ночи отряд двигался засушливой степью, обходя с юга разъезды иаджудж. Им встретились несколько одиноких стервятников, скорее всего выбравшихся на охоту под покровом ночи. Их быстро и безжалостно убили. Конраду было уже не до разглядывания врага.

Лагерь пустынников указал на себя далеко тянущимся зловонием и только потом - гаснущими огнями костров и мерным гулом вдали.

Нужно было приблизиться насколько возможно незамеченными, и всадники где-то шли через овраги, где-то спешивались.

Небо начало светлеть на Востоке и скрываться было больше никак не возможно.

Конрад на всякий случай поправил подпругу и запрыгнул в седло. Правой рукой он держал боевой бич с тремя гирями, левой - поводья.

- Запомните. - повторил он своим людям. - не ввязываться в тяжелый бой. Рубим, топчем и отступаем. Наша задача навести страх. Их в сотни раз больше, все наши шансы во внезапности.

Этхем перевел его речь для зихов.

Стремя к стремени - васканцы в похожих на перевёрнуые ведра шлемах, длинных кольчугах, усиленных наплечными и грудными пластинами, и зихи в островерхих шлемах, в доспехах из крупной чешуи, поскакали к просыпающемуся лагерю врага.

Иаджудж не сразу поняли, кто это приближается. Сначала они решили, что это прибыли из Пустоши подкрепления, даже шлемы васканцев легко было издалека принять за шлемы воинов Рогатого Бога.

А когда все стало пустынникам ясно, и над лагерем поднялся лай команд и топот бегущих ног, было уже поздно.

Васканцы и зихи врезались в самую гущу нестройной толпы иаджудж.

За ночь пустынники отбили две отчаянные атаки и некоторые вопреки строгим приказам, грозившим смертью, успели вдоволь отпраздновать победу. Всюду валялись опустевшие бочки из-под вина и перевернутые котлы из-под дурманящего варева.

Всадники во главе с вооруженным трехглавым бичом гигантом обрушились на них как град на посевы. Конрад бешено хлестал своей страшной боевой плетью по обе стороны седла. Разбитые головы, раздробленные кости, выбитые глаза, изуродованные лица мелькали одно за другим в узкой прорези шлема.

Его несколько раз пытались стащить с седла, конь топтал иаджудж копытами.

Иаджудж были смелые, злые, но малорослые, вооруженные легко и примитивно, в основном мечи да легкие копья, бессильные против васканского доспеха, особенно если удары приходились скользя.