Ольга Зима - Тёмное пламя

Бранн идет сражаться не в шутку.

Веселящаяся публика против воли замолкает, когда противники сталкиваются — это не развлечение, это натуральное убийство! Клинки сходятся в первый же удар, летят искры! Я не знаю, не хватило скорости лесовику или неблагому, но уходить от ударов вовсе не удается ни тому, ни другому, они кружат, рассыпая искры и не обращая никакого внимания на вскрики впечатлительных дам и некоторых кавалеров!

Мэй рядом задерживает дыхание, он точно не ожидал такого от неблагого. Конечно, откуда, он же не видел нашу Ворону в бою!

Удар-удар-удар!

Франт всякий раз пытается зайти Бранну за спину, но всякий раз натыкается на неблагое волнистое железо. Думаю, для противника большой сюрприз, насколько быстрой может быть наша Ворона! Правда, с Трясиной или Семиглавым он был еще быстрее. Теряет сноровку? Тянет время? Или пугает народ? Даже странно думать так о Бранне, но кажется, что он пользуется случаем хорошенечко показать благим ши — лезть к нему опасно.

Бранн кружится легко, легче, чем лесовик, Финтан выглядит недовольным, жестикулирует активно, не привлекая внимания в толпе. Но если знать, куда смотреть, то это очень даже очевидно. Другое дело, что жесты обыкновенные, а стоит его припугнуть — скажет, что комара отгонял! Ну и что, что машет рукой в духе «прикончи его!».

Мэй тоже замечает и скалится, отсюда хорошо просматривается вся площадка.

Не знаю, видит ли Бранн, но стремительно становится понятно, что шутки кончились именно теперь: клинок благого отлетает в одну сторону, кинжал — в другую, и Франт остается напротив неблагого совершенно безоружным.

— Ну-у, неблаго-ой! — офицер Мэй тянет это с ощущением большой радости и огромного облегчения. — У тебя точно есть, чему поучиться…

— Ну вот и ясно, кто из нас победил! — Франт пытается выгадать свою жизнь, голос его подрагивает, но самообладания он не теряет. — Фортуна сегодня на вашей стороне, королевский волк.

Ворона склоняет голову к плечу, словно действительно прислушиваясь. Среди окружающих царит такое молчание, что можно уловить падение иголок на землю и журчание воды во рву.

Равнодушие Вороны никуда не девается, почти невидный замах — и, несмотря на попытку Франта сохранить лицо и жизнь, Бранн в одно движение сносит ему голову.

Прядь на челке красиво подлетает в последний раз, голова катится в сторону Финтана и поклонниц, а тело падает на колени и валится набок прямо у ног неблагого. На лице Бранна веер кровавых брызг, но он говорит своим обычным голосом, спокойно так, как может только Ворона:

— Наконец-то я нашел способ заставить благих ши замолчать.

Судорожно переводящие дух благие смотрят на Ворону расширенными от ужаса глазами. Пусть они тоже поняли, что за видимостью игры таилось не слишком доброе дело, но пережить смерть соплеменника — шок.

Шок этот, однако, не распространяется на стражников дома Волка и оторванных от трапезы королевских волков. Вот и Мэй рядом со мной скалится, радостно хлопая ладонями о подоконник. Волки ценят азарт схватки и умение постоять за себя, а Бранн стал Мэю весьма дорог за эти два дня, и видеть бесславную смерть неблагого офицер точно не хотел и не хочет впредь.

Бранн сводит брови — феи в глазах опять похожи на безжалостных воинов — он напоминает мне сейчас… Лорканна! Да, Джокам стоило бы его опасаться — если бы у него было хоть на одну свободу желание захватить их трон.

— Ещё кто-то хочет напомнить мне, что я неблагой? — Бранн держит меч так же на отлете, как в начале схватки, и его нисколько не смущает обезглавленный труп у ног. — Или, может быть, вспомнить, что рожденный птицей не станет волком? Или высказаться о моей родословной? Или о том, что вашему королю стыдно иметь такого друга?

Оглядывается, и это не картинный жест, это действительно интерес, от которого прячут глаза, склоняют головы, скрываются за спинами близстоящих.

— Тогда напоминаю вам то, что уже не раз пытался донести словами: эти темы мне неприятны, — закрепляет эту фразу взглядом, и мне кажется, что видит даже меня.

А потом присаживается и безмятежно вытирает клинок об одежду убитого.

Ох, Дею это не понравится!

Бранн присматривается, словно выискивая что-то, и, проведя по трупу мечом, резким движением вспарывает кожаный доспех и сдирает кусок камзола со спины.

— Еще один, — произносит Ворона и прячет его в карман, но теперь вздрагивают все, дамы ахают, пересчитывая количество лоскутов на куртке неблагого и делая ужасающие выводы, сколько ши этот хладнокровный убийца положил в своей жизни.

Весь Благой Двор бурлит там, внизу, где все еще находится Бранн с волнистым мечом на отлете, где картинно лежит обезглавленное тело Франта с лужей крови на месте головы. Но особое волнение намечается среди ши Дома Леса, словно шумят кроны под порывами ветра.

Ой-ой, Мэй, это не может быть хорошо! Ворону все-таки стоит немножко поспасать!

По счастью, понимает это не только Мэй, да и кроме Мэя в Черном замке есть ответственные волки: выступивший вперед Роган уводит Бранна в сторону кухни, черно-серебристые спины волков смыкаются, упрятывая уходящих. С другой стороны площадки наперерез рассерженному Фордгаллу плавным шагом поспевает Джаред, призывая всех если не разойтись, то хоть успокоиться.

И тут Мэй срывается с места.

Офицера немного задерживает по пути стражник, доложивший о нахождении посыльного в полном, но небрежно застегнутом доспехе, будто его одевали и раздевали, пока волк — юный Нейт — был в беспамятстве. Гволкхмэй велит переправить волка в госпиталь, но глаз не спускать и срочно выяснить, кто на него напал или хоть все возможные приметы. А в его мыслях довольно зло обшучивается значение имени бедолаги.

Нейт — чемпион. И Гволкхмэй навскидку цепляет к имени пару областей, в которых Нейт мог бы быть чемпионом, настоящим чемпионом. Вроде как «Сдай свой пост Дому Леса» или «Как не выполнить приказ офицера с наиболее катастрофичными последствиями».

Мэй так зол, потому что из-за него, Мэя, и этого несчастного Чемпиона была поставлена на кон жизнь неблагого, репутация Дома и его честь. Все Волки под угрозой, если лорд Фордгалл сумеет как следует сформулировать обвинение, а у Советника будет слишком мало свидетелей, чтобы опровергнуть его слова. И как задирался Франт, свидетелями были лишь Мэй и девушки с пришитыми подолами.

Коридоры опять сливаются в калейдоскоп — Мэй несется вниз так, словно решил-таки переломать свои ноги-ходули. В его заполошно скачущих мыслях я вижу примерную подборку возможных претензий Фордгалла. Этот старый пень пользуется любой возможностью копнуть под Дом Волка, а тут предоставился великолепнейший случай!