Ольга Зима - Тёмное пламя

«Если все волки посчитали вас достойным, неужели та, что любит…» — очень осторожно начал Джаред, но мой Дей остановил его. И второй вечер, запершись в кабинете, они опять поговорили обо всём, кроме Алиенны.

Он не хочет, не хочет говорить и со мной, а мне так много нужно ему сказать!.. Дей обводит пальцем прядь волос Лили на одной створке, и она кажется ему теплой, потом касается ее портрета на другой створке. Улыбается слабо.

Я тоже очень, очень соскучился по нашей госпоже, хотя ощущаю каждый вздох Алиенны — ее ощущает весь этот Дом, он дышит вместе с ней, и светлеет, и наполняется сиянием и чистотой.

Сегодня Лугнасад, время перемен, время вереска, свободы, магии и любви. Мне кажется, нет, я почти уверен, в этот поворотный день моя солнечная госпожа должна проснуться окончательно. Пусть раньше, чем говорил Советник. Ведь Алиенна торопится — хоть во сне, но она торопится, очень торопится.

Она бежит к моему Дею.

Она уже все знает про него. И гордится им, и любит еще сильнее.

Я покидаю моего волка и спешу наверх. Мимо клепсидры, отсчитывающей последние секунды Второй эпохи, мимо стражей, мимо теней прошлого, мимо воспоминаний, длинными-длинными глухими коридорами Дома Волка… Который бережет память о всех своих обитателях.

Ох, я тоже слишком взволнован. И помню слишком многое. Даже настоящее размывается, и я отчетливо вижу Лили. Нет, не ту красавицу-королеву, покоряющую одним взглядом, какой она стала… Ту девочку, что прибыла в этот замок когда-то. Очень давно. Впрочем, глаза ее столь же ясные, а волосы — восхитительно сияют.

Ночь, Лили, босая, крадется за Джаредом, который первый раз за неделю покинул ее и свои покои.

Советник стоит у окна, вцепившись в подоконник. Правда, сначала он довольно много времени провел у неприметной двери, словно рассматривая защитные руны, но так и не постучал в нее.

Дверь бесшумно открывается, будто в ответ на немой призыв Джареда, выглядывает заспанный Алан. Я тогда не знал, кто это. И не особо хотел знать. Я не мог ни говорить, ни утешить мою госпожу — слишком велика была боль потери. А я ведь никогда не терял. Бабушка Лили просто отпустила меня, уйдя путешествовать. А смерть Лианны… Я думал, что умер сам. И только слова «береги ее» не позволили мне заснуть окончательно, превратившись в рисунок на плече Алиенны. Эти же слова Лианна произнесла и другому ши.

Тому, которому сейчас, с мстительной радостью думал я, было хуже, чем мне.

— Ты почему не заходишь? — спрашивает Алан.

Да, часы только пробили три. И почему-то мне кажется, что Джаред пришел не для постельных забав.

Советник слышит Алана, не может не слышать. Но не отвечает.

— Джаред, что с тобой? — Алан не касается его, но становится рядом. — Ты больше похож на призрака.

Советник кривит губы.

— Ты пил?

Этот вопрос более прост.

— Нет. Хотя… наш славный союзник, храбрейший лорд Фордгалл, прислал мне в честь победы бочонок чудесной выпивки.

— Отравленной? — недоумевает Алан.

— К чему? — смеется Джаред сухим лающим смехом, больше похожим на рыдание.

Алан выговаривает что-то про фоморов, лесных, куда идти и чем заняться друг с другом.

Я видел и слышал Джареда много раз. Но не узнал бы сейчас.

— Пошли, Джаред.

Джаред не трогается с места. Алан оглядывает его внимательно.

— Ты спал за эту неделю? За девочкой следят, ты…

Алиенна, услышав о себе, укрывается за угол, и теперь мне слышны только голоса. Пол холоден, ноги моей госпожи босые, и она, вздыхая, зябко подбирает ступню.

Не так уж и следят, раз Лили выскользнула. Правда, солнце может пройти везде, ей нет преград. Почти — нет.

— Она пугает меня, Алан, — тихо отвечает Советник. — Она смотрит на меня материнскими глазами. Улыбается днем, а плачет ночами, чтобы никого не расстроить! Особенно меня. Который…

— Может, поселить ее сразу в гостевые покои было лучшим решением?

— Нет. Я обещал. Я теперь не доверяю никому! Через пару дней от ее дяди приедет няня… — доносится уже глуше: — Ты ведь знаешь, какая она была, Алан? Знаешь?! Знаешь, что она сказала первый раз?

О, это точно не про Лили. И не про няню.

— «Вас считают холодным, Джаред. Но это не так. Вы словно кипящий источник, прикрытый тонким слоем льда». А Джилрой… «Я всегда рад, что моей Лианне есть с кем поговорить среди волков». Он говорил искренне! Он благодарил меня за помощь! А Мэллин? Ты знаешь, что я сам — сам! — просил его поехать? Знаешь?.. Он должен был вернуться с миром. И что вышло? Что?! Я не думал, Алан. Не думал, что они могут… из-за чего, из-за пары клочков земли? Не будь я волком, прирезал бы эту тварь лесную… Не будь я волком, впал бы в сон-жизнь. Хотя броситься на меч никогда не поздно!..

Глухой шум. Не будь Советник столь выдержанным, я бы решил, что он заехал Алану в плечо или в грудь, а тот прижал его к себе. Но это невозможно, мне просто почудилось. Снова голос Джареда:

— Отпусти!

— Тише, тише… Не надо ни на что бросаться, даже на меня. Мне нужно помочь открыть бутылку. Сам знаешь, рука иногда не слушается меня, — негромко говорит Алан. — А сегодня Проклятие особо разыгралось.

И Джаред, видимо, подчиняется. Лишь договаривает, уходя: «Единая волчица, прародительница всех волков! Пусть у этого ребенка жизнь сложится удачнее, чем у матери!»

Да, в эти дни Проклятье просто празднует победу. У родителей моей госпожи Кольца появились еще до него, а значит, они продержались дольше всех.

Лили, улизнувшая от двух стражников и оставившая заместо себя одеяло, оборачивается на шорох. Далеко в темноте сверкают две пары желтых глаз и она, ахнув, бежит по бесконечным коридорам и переходам Дома Волка.

— Напугай ее еще! — шепчет Гвенн.

— Да она малявка совсем, — не слишком охотно отвечает Дей.

— Ее мать убила нашего родича, — высокомерно говорит Гвенн. Потом всхлипывает. — Дядя Мэллин… он играл с нами. Иди! Иначе я сама ее напугаю!

Лили окончательно запутывается в поворотах, да еще пытается миновать стражу, пусть и немногочисленную здесь. Она и рада бы вернуться, но не знает, куда идти. И я ничего не могу подсказать ей.

Садится на ледяной каменный пол, натягивает ночное платье на босые ступни, опускает голову, глотая слезы.

— Вряд ли здесь есть еще дети, — раздается голос, очень спокойный и убедительный даже тогда. — Видимо, вы — Алиенна, принцесса Солнца. Меня зовут Дей.

Моя госпожа поднимает голову. Она улыбается, смотрит без тени испуга, хотя черноволосый волчонок в черной с серебром одежде больше похож на призрака. Алиенна же видит в нем своего спасителя. Впрочем, лицо у него и впрямь открытое, Дей не таит зла. Он старше ее на три, четыре года?

Волосы Лили блистают уже не тревожным серебром, а теплым золотом. Дей церемонно протягивает локоть и так же церемонно продолжает: