Андрей Голышков - Клинки Керитона

Горы содрогнулись от ужаса. Краснолапый взревел, и в этот момент его тело растворилось в воздухе, оставив после себя изумрудное облачко, которое медленно оседало на мокрые от крови камни. Шар зелёного огня взлетел в небо, завис в наивысшей точке, и бесшумно разорвался, накрывая округу изумрудным ливнем.

Скрам медленно встал, он чувствовал разливавшуюся по ущелью опасность, однако сейчас он и стихия были одним целым…

«А-а-а-а… я полон!!!»

…он повалился на камни — счастливый и безумно усталый…

Это было бесконечно долгое странствие через холод и пустоту. Цоррб Красная рука был существом из плоти и крови, жил по тем же законам, что и люди, и теперь умирал согласно этим законам.

Изначально слабые звуки росли по мере продвижения сквозь завесу небытия, как то, что издалека кажется огоньком свечи, вблизи оказывается огромным костром. Они становились громче, вползая в сознание цоррба и заставляя его сопротивляться, приказывая ему цепляться за жизнь.

Кроме них, были свет и тепло, которые стремительно приближались, постепенно заполняя собой пространство и возрастая по мере того, как цоррб пытался найти источник их появления. С ним происходило что-то большее, чем смерть.

Красная Рука, вернее тот, кто на протяжении столетий был заточён в тело цоррба, слушал голос, исходивший, по ощущениям, отовсюду, и происходившее казалось ему невозможным. Метафорически выражаясь, он, почти сорвавшись в пропасть, в последний момент уцепился-таки за скальный выступ и висел теперь над бездной небытия, всё ещё надеясь на спасение и ища возможности выжить. Что-то великое, затаившееся где-то там, в вышине, среди звёзд, давало ему этот шанс на спасение…

Он ощутил тонкую изумрудную нить, что, истончаясь, вот-вот была готова раствориться в беспредельном ничто, и, не раздумывая, ухватился за неё. Отчего-то он решил, что эта жизнь его, но нет — на конце нити была душа малыша корреда, того, что, лишившись сознания, лежал сейчас рядом с телом цоррба — его бывшим телом. Понимая, что это его единственная попытка, он, ни на секунду не усомнившись в том, что надо делать, медленно и осторожно перенаправил жизненные связи и привязал себя к тельцу карлика. У него получилось, но кто может знать, чего это стоило!

Карлик вздрогнул и очнулся…

Он засопел, поднялся на четвереньки и подполз к ручью.

Тот, кто так долго был заточён в теле краснолапого цоррба, увидев своё новое отражение, задрожал от ужаса: страшненькое горбатое существо с совиными бровями и одним треугольным ухом, второе, похоже, откушено кем-то из хищников; носом на пол-лица и массивной нижней челюстью с бородкой-кисточкой.

Странно, но именно вой ужаса, вырвавшийся из его нутра, окончательно вернул его в суровую действительность: «Я жив… Я свободен? — эта мысль обожгла его, — он спас меня!!! Теперь я свободен!!! Пусть у меня нет прежнего тела, и это, что так удачно оказалось рядом, меня не устраивает. Я свободен! Я, а не то чудище, внутрь которого был заточён тысячи лет назад. Я, о Великие!!! Как бишь меня зовут? Алу… Алу'Вер? Да, так меня зовут… И кто ты такой, Алу'Вер? Я не знаю. Получается, что этот несчастный изголодавшийся скрам освободил меня. Скрам? Откуда я знаю это слово? А, не суть, потом вспомню. Как же долго я находился внутри этого безобразного тела? О Великие!»

Год за годом, век за веком, бездействие и невозможность изменить хоть что-то усыпляло его, порабощало разум. Будучи прикованным к телу цоррба и этому месту могучим заклятием, Алу'Вер не мог покинуть их и был вынужден заживо похоронить свою сущность в этом страшном обличии.

— Спаситель!!! — блаженно застонал греол. Иначе назвать опустошившее цоррба Красную руку существо, а заодно и сорвавшее опутывавшие его магические цепи, он не мог. — Спаситель. Мой спаситель!

«Мне срочно нужно Уино. Это же моя Сила! — Алу'Вер с отчаянием глядел на то, как иссякают изумрудные ручейки, как камни впитывают в себя остатки уиновой пыли, как темнеет, просветлевший было от зелёных песчинок воздух. — Моё Уино! — застонал он. — Где мне взять Силу?! — Он собрался и попробовал упорядочить мысли. — Не всё так плохо как кажется, ты жив, а это главное. Полагаю, той малости, что есть у корредов, мне пока хватит. Какое всё-таки жалкое тельце мне досталось, — он брезгливо поморщился и с ненавистью ударил кулаком в лужу. — Я корред. Как это смешно. Надо срочно найти другое тело. Боюсь, на первых порах мне не удастся полностью взять его под свой контроль, я слишком ослаб для этого, но именно поэтому его владелец должен быть сильным, дабы исполнить мною задуманное. Я не буду впрямую руководить действиями носителя. Зачем тратить силы? Достаточно будет того, что я нашепчу ему на ушко что надо делать, а к тому времени, как он доставит меня туда, куда нужно, я восстановлюсь настолько, что тело носителя, по сути, будет мне уже не к чему, я буду способен вернуть своё…»

Нечасто доводилось Левиору видеть столько народа, собравшегося в одном месте.

Центральная площадь Реммиара и примыкающие к ней улицы были заполнены трёхцветной людской массой, которая стекалась к храму Ихольара, как все воды Ганиса стекаются к океану Вечности. Омытые светом Лайса, вздымались величественные башни святилища, а крылья его стен по-отечески обнимали колышущуюся людскую толпу, вселяя благоговение и трепет в сердца верноподданных. Десятки людей на две трети высоты облепили восемь дымящих колон Манерикома, которые в обычные дни одиноко возвышались по окружности площади. Сегодня Великое собрание наконец-то объявит имя нового огетэрина [23] Огетэрин — религиозный лидер — первый советник наместника а зачастую истинный (теневой) глава Хаггоррата. Хаггоррата.

Нарастающие дроби обернулись грохотом сотен барабанов, слившихся в стройном ритме. Медленно поползли в стороны ворота. Толпа нехотя раздалась — на площадь выкатывался постамент, увенчанный сорокалоктёвым бронзовым Ихольаром — символом Великого Хаггоррата. Поражая бодростью, взлетел по ступенькам Белый жрец сулойам и могучим ударом ритуального била в центр огромного бронзового диска возвестил о начале торжеств. Хрипло загудели ротраны, чьи раструба? своими хищными оскалами напоминали пасти трёх диковинных чудищ, много меньше самого Ихольара, но исправно ему служащих: Кую, Гальмонорокимуна и Нойби. Тысячи людей вскинули приветственно руки, вскинули и тут же пали на колени, все как один. Два Чёрных и два Красных жреца приблизились к Великой Рыбе (Ихольару). Раскачивая головами, они затянули густыми басами свои ритуальные напевы, и перья их головных туб защекотали патированное брюхо и жабры Богоподобного чудища.