Дем Михайлов - Свет во мраке

А затем, вернувшись на вершину холма, я вновь взобрался на высокую сосну, таща за собой длинный двойной ремень. Хорошенько закрепившись на верхотуре, начал собирать ремень, поднимая наверх связанных вместе пленников, дергающихся что есть силы и что-то мычащих, ворочающих испуганно расширенными глазами. Особо мудрить я не стал и быстро примотал их к смолистому стволу дерева. После чего вооружился тяжелым ножом и обрубил часть верхних веток, лишая нас их прикрытия и выставляя на показ. Затем поочередно вытащил из ртов загонщиков изжеванные кляпы и, не давая им сказать ни слова, отсек каждому из них часть языка. Примерно треть. Этого хватило, чтобы закричавшие пленники потеряли возможность связанно выражаться.

Плюясь кровью, они все еще пытались что-то сказать, но я заткнул им рты ладонями и задумавшись, пытался решить — нужно ли лишать их глаз? Ведь они могут указать на меня взорами… Но я решил воздержаться — ведь когда они увидят приближающийся ужас, то станут кричать еще громче, что мне только на руку — ведь я решил устроить здесь небольшую бойню и требовалось привлечь как можно больше заинтересованных лиц. Но весь мой расчет был направлен на самого главного гостя.

Повернувшись, я обозрел воздух над вершинами сосен и вскоре вновь наткнулся взглядом на дергающуюся черную точку тяжело летящую в небе. Вот она…

Я коротко свистнул. И подошедший к спущенному ремню ниргал прикрепил горящую головню. Подняв огненный дар наверх, я взглянул поочередно в лица мычащих людей и выложил все как есть:

— Вы умрете. Чтобы ни случилось — для вас все едино. Вы умрете. Но если хорошо исполните свою роль, то я убью вас быстро. Если же нет — буду пытать часами, вытягивая из ваших спин сухожилия нитка за ниткой. Поэтому кричите громче, кричите во всю глотку, не жалейте кровоточащих ртов.

Не обращая внимания на мычание раздавшееся в ответ, я переместился за ствол сосны, подтянул одной рукой к себе пару толстых упругих ветвей, а затем изогнул неуклюже руку и головней припалил ноги привязанных пленных. Припалил жестоко, так, чтобы плоть хорошо обожгло, а штаны начали тлеть.

И тогда раздался двойной дикий крик, разнесшийся далеко в стороны. При помощи этих визгливых крикунов я возвестил о себе всем окрестностям — вот он я. Давайте сюда! А воткнув тлеющий конец головни в пожелтевшую хвою на толстой ветви, я добавил к крикам еще и сероватый дым потянувшийся к небу.

Дым и крики… Это прекрасное сочетание, если хочешь привлечь к себе внимание. Напоминает рыбалку на живца…

Ниргалы заняли давно уговоренные места, за их спинами прижалась к земле нежить. Я сам скрывался в ветвях древней сосны. И сквозь колышущуюся щель в сосновых лапах внимательно смотрел на медленно кружащуюся в воздухе черную точку…

Когда пленники обреченно замолкали, мне приходилось немного «подбадривать» их, что вызывало новые брызги кровавой слюны и хриплые крики.

И этого хватило — черная точка круто развернулась и двинулась в мою сторону, с каждым мигом становясь все больше в размерах. Вскоре я уже мог различить неслаженно работающие крылья это никогда не бывшей живой птахи…

Легкий ветерок вилял струей дыма как хвостом собаки, порой мне застилало видимость, но я оставался неподвижным, прячась за стволом дерева и за спинами обреченных пленников. Спустя некоторое время крылатая тварь приблизилась настолько, что я сумел разглядеть и седоков. И разочарованно скривился. На бугристой и липкой спине нежити не восседал восставший из мертвых Риз Мертвящий. Его место занимали четыре тощих шурда, кое-как разместившихся впритык друг к другу. Трое из темных гоблинов были вооружены арбалетами, четвертый, сидящий впереди, держал пустые ладони у висков, страдальчески морщился, всячески показывая, что управлять мерзким созданием очень тяжело. Сразу становилось ясно, что стоит подстрелить поводыря с костяным гребнем на затылке и нежить разом выйдет из подчинения. Но мне не нужны были жизни четырех гоблинов — мне нужна сама птица, слепленная из мертвой плоти. Очень нужна.

Зачем?

Если брать самое малое — я хочу лишить Тариса небесного ока. Хочу лишить его этого преимущества перед местными обитателями. Ибо мои цели остались прежними — уничтожить восставшего из мертвых принца раз и навсегда. Если не своими руками, то чужими. Но я бесславно лишился всего своего войска, отправив их обратно домой. Шансы на атаку и раньше были призрачными, теперь же они исчезли вовсе. Что ж, сдаваться я не собирался — и попытаюсь загрести жар чужими руками. И дабы повысить шансы, начну наносить Тарису мелкие, но частые уколы.

Но у меня есть и другой замысел — касательно ужасной птицы. Но получится ли…

Прячась за деревом, я смотрел на приближающуюся тварь и размышлял. Я лишь песчинка между двумя жерновами. Но порой одной песчинки бывает достаточно, чтобы навеки застопорить какой-нибудь уродливый механизм. Все зависит от того из чего именно состоит песчинка — ведь песок бывает и алмазный. Ну или хотя бы железный. Да и моя роль не настолько уж важна — в Диких Землях наконец-то начало что-то меняться. С тех пор как древний принц покинул свой саркофаг началась эпоха перемен. А в такие времена ломаются старые границы и появляются новые. Меняются очертания государств на картах, а некоторые страны исчезают вовсе в горниле перемен, чтобы никогда больше не появиться. Моя роль «песчинки в жерновах» состоит в том, чтобы не дать Тарису или часто упоминаемому Темному стать одной из главных сил. Тьма не должна выползать из узких щелей и сырых подземелий. И если не помешать этим ублюдкам, то случится страшное.

Я стал свидетелем того, как остатки некогда выжженного культа Темного медленно и тайно, но последовательно и уверенно подготавливаются к чему-то страшному. Причем они не делают ставку на многочисленную армию. Такое впечатление, что им не нужны ревущие орды вечно голодной нежити. Они не пытаются создать войско способное проломить защиту Пограничной Стены и ворваться в мирные земли, убивая и пожирая ни в чем неповинных людей. За двести лет упорного труда жрецы Темного могли создать весьма сильную армию послушную их воле — два столетия это огромный срок, особенно для людей живущих столь недолго. Я не увидел здесь дымящихся кузниц — не обычных деревенских, годных лишь для выковки инструмента и подков, а таких, на чьих наковальнях куют острые мечи. Ничего такого не было у той горы и поселения. Лишь много людей, в первую очередь озабоченных заготовкой продовольствия для себя и пленников. А их Главный? Тот таинственный кукловод вечно скрывающийся в тени. Где он? Вместо того, чтобы денно и нощно стоять во главе, вместо того, чтобы ежечасно проверять ход работ, он попросту исчез, возложив все обязанности на плечи чересчур зажившегося на этом свете некоего Истогвия.