Дем Михайлов - Свет во мраке

Я разглядел лишь тех, кто уже успел немного оттаять и «ожить». Мертвяки бродили и ползали, падали и снова вставали. Их явно удерживал в этой местности какой-то очень сильный приказ. Равно как и от нападения на кого бы то ни было.

Откуда такое количество тел?

Из черных дыр в дальнем лесистом склоне. Я отчетливо видел чернеющие зевы проходов ведущих под землю. Там ледник. Очень большой ледник. И там хранили все эти тела, причем хранили незнамо сколько лет и скорей всего часто пополняли ужасную «коллекцию» мертвецов. Твердо уверен, что там немало несчастных поселенцев отправившихся на поиск нового места для жизни по приказу старого короля, а угодивших прямо в лапы местных хозяев, что живо определили их на лед… Возможно число жертв пополнялось все эти десятилетия и века.

И снова Истогвий на высоте — ведь какая рачительность! Какое потрясающее сбережение ценного людского материала!

Ведь мысль блестяща! Ожившие мертвяки могут многое, но они не в силах остановить собственное разложение, не в силах избавиться от быстро появляющихся в их телах червей. А даже если и прекратить гниение плоти — зачем держать вокруг себя целую вонючую рать мертвецов? Ведь врага в округе не наблюдается. Вот и снова блеснул Истогвий своей деревенской рачительностью, показал всем толстую хозяйственную жилку.

Годом за годом новые мертвецы отправлялись на лед и пребывали там в замороженном состоянии до тех пор, пока не понадобятся. И час пробил! Вот и вскрыли ледники — а дюжие возницы загоняли внутрь повозки, грузили их заледеневшими трупами и вывозили наружу, где сбрасывали на травку под лучи яркого весеннего солнца. Один за другим с земли поднимались оттаявшие трупы и начинали бродить кругами в ожидании приказа… А на земле оставались мелки и крупные части тел — те что отлетели при перевозке или же отпали сами. Поймал себя на мысли, что зрелище лежащих на траве человеческих останков вперемешку с битым льдом напоминает мне кошмарный пиршественный стол приготовленный для высокого и прожорливого гостя имя которому Смерть.

Скоро здесь грянет битва.

А я… а про себя я пока не ведаю ничего — я следую собственному чутью, одновременно полагаясь на царящую вокруг неразбериху и хорошее прикрытие доспехов ниргала. До тех пор пока меня не вздумают извлекать из брони я нахожусь в относительной безопасности.

Сначала лошади зашагали по уже знакомой мне песчаной дороге, а затем мы без остановок проследовали через широкие и массивные каменные врата. Толстенные створки раскрыты, но приделанные к ним мощные цепи натянуты до отказа. Крутани барабаны лебедок и врата мгновенно захлопнутся. А вот и узкая щель в полу сейчас прикрытая сколоченными досками. Такая же щель сверху. Железная решетка станет дополнительной преградой. Пустотелая гора защищена получше любого дворянского замка. Может выдержать немало штурмов простой армии — без привлечения боевых магов.

Повинуясь приказам хрипло орущего широкоплечего воина в неплохих железных доспехах мы остановились и спешились. Тревожный миг. Мое тело было напряжено до предела — именно сейчас я могу провалиться. Кто знает их внутренние порядки — быть может ниргалам сразу же положено куда-то шагать, а не стоять и ждать как обычным воинам. Но обошлось. На меня вообще никто не глянул. Лишь пару раз чертыхнулись и помянули меня злым словом те, кому пришлось меня обходить, ведя в поводу лошадей. Я же с места не двигался, застыв в полной неподвижности и не сводя глаз с главного из моего отряда. Опущенные свободно руки висят вдоль тела, одна рука держит поводья лошади. Я готов в любой миг схватиться за рукоять меча и продать свою жизнь подороже. Быть может это ловушка? И сейчас на меня обрушится тяжкий удар?

Но все продолжают меня игнорировать. Они заняты — выслушивают краткие приказы, передают лошадей подбежавшим юнцам. Поводья забирают, а затем я слышу краткий властный окрик «Эй!» и это самый сладостный миг минувших часов — меня не раскрыли. Обычного ниргала позвали за собой как послушную скотину. Заметив повелевающий взмах руки я пришел в движение и тяжело зашагал за глухо ворчащими воинами. По пути мне велели прихватить далеко не маленький кожаный бурдюк и большую корзину источающую одуряющий аромат свежеиспеченного хлеба и жареного мяса. Обычный человек не смог бы унести все это в одиночку. Я справился без труда. И этим еще раз подтвердил всем, что я настоящий ниргал — могучий и покорный.

Мы идем темными коридорами, эхо наших шагов разносится далеко в стороны, откуда-то доносятся шаги прочих обитателей или гостей этого древнего и неприятного места. Здесь витает запах горячей смолы, дыма и пота. Отголоски чужих разговоров наполняют воздух бормочущей тревогой. В моей голове вновь появляется странное чувство… В этой части подземелий я не был.

Я следую за отрядом и выжидаю. Из слов встретившего нас у ворот кряжистого воина я понял, что нас отправляют на стражу. Кто-то счел, что воины смогут отдохнуть и таким образом — сидя под землей и пребывая на посту. Все наскоро перекусят, немного выпьют, по очереди поспят. А затем последует новый приказ. И скорей всего следующим днем отряд снова отправят в боевую вылазку в лес — если к тому времени лесной пожар не превратит сосновый бор в огромное пепелище. И я вновь услышал, что вскоре вернется Истогвий и что он прибудет не один — ведь он отправился встречать самого важного гостя из возможных. Хотя какого там гостя? Хозяина! Самого! Когда кто-то упоминал о визите столь страшного гостя-хозяина, в его голосе отчетливо различался сильный страх… Одно упоминание о нем приводит к ужасу.

— Отдыхай! — милостиво велели мне, едва я сгрузил припасы на прочный деревянный стол стоящий в просторном прикоридорном помещении.

Это сторожевой пост. Другого предназначения быть не может. Все в наличии. Одна большая и наглухо закрытая каменная дверь снабженная аж тремя мощными засовами из железа. Три висящих на них замка выглядят настолько серьезно, что отпугнут любого грабителя. Рядом просторное помещение рассчитанное на пару десятков человек самое малое. В наличии десяток широких лавок могущих служить кроватями. Видимо спят по очереди. Несколько столов способы вместить достаточно еды для многих едоков. На каждом столе по три высоких канделябра с толстыми восковыми свечами. В потолке узкие отверстия — не иначе весь дым и копоть уходят туда. На стенах много крючьев, несколько полок. Висят копья, башенные щиты, арбалеты. Есть пара больших бочек прикрытых деревянными крышками, аккуратными стопками лежат шерстяные одеяла, рядом на стене висят плащи. В ближнем углу на отдельном крючке висит длинный и тонкий рог. С его помощью подадут тревогу.