Дем Михайлов - Свет во мраке

Вскоре огонь остался позади, но пожар не сдался — он продолжал упорно преследовать нас, не забывая при этом огненными вихрями и реками растекаться в другие стороны. Пока еще целые, но уже обреченные деревья пролетали мимо сплошной стеной. По лесу так скакать нельзя. Не во весь опор. На каждом шаге лошадей могут ждать опасности — ямы, ветви, кочки и прочее. И тогда лошадь вместе с всадником полетит кувырком. Я падения не боялся. Но надеялся, что злой рок минует меня хотя бы в этот раз. За время бешеной скачки мне пришло в голову несколько мыслей и я решил, что хочу и дальше оставаться среди чужих, выглядя при этом их союзником.

Мне несказанно повезло. Община тут небольшая. Несколько сотен людей. И пара сотен гномов, которых держали за рабочий скот. Все знают друг друга по именам и лицам. Выдать себя за своего невозможно. Сразу выведут на чистую воду. Но ниргалы… эти насильственно измененные и жестоко изуродованные люди, чьи обезображенные лица всегда скрыты глухими шлемами. Их не называют по именам. Просто тыкают в сторону нужного воина рукой, а затем озвучивают ему приказ и смертоносный рыцарь вступает в дело. С ниргалами не побеседовать по душам. С ними не подружиться. Они всегда держатся особняком. Более того — их всегда опасаются. Да, ниргалы послушны, но при этом всегда остается холодок жуткости, когда над тобой нависает мрачный громила в полном доспехе. Для такого чужака как я это лучшая личина из возможных. Я стал настоящим перевертышем залезшим в чужую шкуру. И никто не станет у меня что-то выспрашивать. Это бесполезно. Да, я могу проколоться в чем-то, это само собой, но если проявить повышенную осторожность, то обычным людям раскусить меня трудно. Если же попадусь на глаза Истогвию или иному искусному некроманту, тогда… я просто брошусь вперед и попытаюсь оторвать им головы.

Чертов Истогвий одна из моих главных целей.

Я жажду прикончить этого долгожителя. Хотя я и благодарен ему. Причем благодарен совершенно искренне.

Уже вчера я почувствовал как голова прочищается. Будто с моего разума сдернули грязную кровавую тряпку. Убрали ледяную пелену с глаз. Это случилось после того, как я почти исчерпал себя, когда я отдал практически всю накопленную жизненную силу в попытке поработить плененную нежить. Уже на следующее утро я чувствовал себя обычным человеком — в мыслях и поведении. А после встречи с Истогвием, я потерял остатки силы, едва не умер и был сброшен к подножию холма, разом потеряв свое положение, союзников и ошибочное мнение о свое силе. Я оказался далеко не так силен, как предполагалось. Это отрезвило меня еще сильнее. Ну и главное — вдоволь насмотревшись на долгожителя Истогвия, я понял, что последнее время очень сильно походил на него. И понял, что не хочу быть таким как он — бездушным куском плоти, все делящим лишь на полезное и бесполезное.

Скачущий впереди главарь что-то кричал, я оставался бесстрастным, по мере сил следя за поведением остальных. Руки держал так же, как это делали ниргалы при передвижении верхом. Равно как и за положением тела. У меня было вдоволь времени насмотреться на вечно следующих за мной ниргалов. Я отлично знаю как они себя ведут. И старался им подражать. И пока что у меня получалось — судя по тому, что на меня вообще никто не обращал ни малейшего внимания. Я был пустым местом до поры до времени. Обо мне вспомнят лишь тогда, когда понадобится пролить кровь.

И такой случай вскоре представился. Наш отряд буквально налетел на группу пытающихся скрыться шурдов и нежить. Передовые всадники смяли нескольких шурдов и гоблинов, промчались дальше. Костяные пауки ударились в бегство сразу же. Шурды последовали их примеру, рассыпавшись в разные стороны словно визжащий гнилой горох. Бородатый воин указал на убегающую нежить, обернул искаженное гневом лицо ко мне, яростно прокричал приказ. Спорить я не стал и пустился в преследование, оставляя за спиной схватку.

Пауков я догнал быстро, но намеренно дал им уйти подальше, уводя с чужих глаз. Затем опередил тварей, перегородил им дорогу, тяжело спрыгнул оземь. Пронзительный визг из разверстых костяных пастей и злобное сверкание глазниц я попросту не заметил, сразу же нанеся быстрый простой удар, разрубив первой твари череп. Стряхнул с руки одну перчатку и голой ладонью схватил за костяную лапу второго паука, не обратив внимания на острые шипы пронзившие мою плоть. По руки к сердцу пробежали искры чужой жизненной силы. Меня будто коснулся живительный ветерок с отчетливым запахом гнили. Такое ощущение испытываешь, когда откусываешь кусок спелого яблока, разжевываешь и понимаешь, что тебе попался червивый кусок…

Я четырьмя ожившими вопреки законам жизни костяками я справился быстро. Лишь немного пришлось побегать. И вновь вскочив в седло, я направил коня к оставленному отряду, встретившись с ними на полпути и молча заняв свое старое место в хвосте. Бородач скользнул взглядом по мне, с одобрением покосился на разбросанные между сосен разрубленные кости и громко проворчал:

— Хоть кто-то свое дело знает! Да, Нигело?

— Ага — проворчал сквозь зубы тот, старательно зажимая рукою левый бок.

Меж его пальцев обильно сочилась кровь. Мне хватило одного взгляда — рана несерьезна. Кровоточит сильно, но удар поверхностный, рассечение кожи, не больше. А виноват сам Нигело — небрежно затянута боковая шнуровка кожаного доспеха. Вот и поймал незащищенным боком вражеский выпад.

— Возвращаемся — прокричал лидер, указывая рукой в сторону так давно и так недавно оставленного нами вражеского поселения — Лошадей не щадить! Гномьих выродков не поймали, но без улова не остались! Смотрите, чтобы не подохли до поры! Дядюшка Истогвий будет рад с ними поговорить по возвращению!

«Улов» был жидкий. Всего-то один шурд и два несчастных гоблина с туго связанными руками-ногами, брошенных поперек лошадиных крупов и примотанных ремнями. Не лучшие собеседники. Думаю, Истогвий предпочел бы поболтать со мной, а не с шурдами. Что ж — у него будет такой шанс, ведь я направляюсь туда же, куда и пленники.

— Говорят дядюшка Истогвий отправился встречать САМОГО…

— А ты не слушай! Если не хочешь остаться без ушей!

— Да я же так…

— Пришпорьте коней! Надо вернуться как можно раньше! К поселению!

Почему вдруг отряд сменил направление и вместо поселения отправился к той самой «странной» пустотелой горе я не ведаю. Быть может прибыл новый приказ — переданный «вестником» ибо я внимательно следил за всеми воинами и не мог пропустить птицу и уж тем паче конного гонца.

Как бы то ни было мы круто свернули, прорвались сквозь задымленный лес и вскоре оказались у края громадной низины с высящейся по центру горой. С виду ничего не изменилось. Разве что появились новые украшения — свежеотесанные сосновые колья вбитые глубоко в землю с насаженными на них отрубленными головами шурдов и гоблинов. Кое-где на кол насадили целые трупы, что сломанными куклами застыли в воздухе. А часть шурдов была посажена колья живьем и не все из них уже умерли. Меж старыми деревьями звучали протяжные стоны и хрипы отражающие лишь крохотную часть тех мук, что испытывали несчастные жертвы, чье нутро медленно раздиралось не слишком уж остро заточенными кольями.