Дем Михайлов - Свет во мраке

Мой замысел воплощался в жизнь медленно, но верно. Враг приближался — я удалялся. И двигался я не рядом с берегами, я смело уходил все глубже, к самой середке Мертвого озера. Туда, где, наверное, еще никто не бывал из разумных созданий — шурды боятся воды будто нежить, гоблинам там делать нечего, людей и гномов в этих местах не бывало, а если и забрел кто, то уж не стал бы плавать по мертвым водам.

Истогвий не мог вернуться на берег и следовать за мной по суше. Ведь я уходил прочь от берегов. За гигантским Мертвым озером — море! Живое и холодное соленое море. Вот куда лежал мой путь. И я не намеревался этого скрывать. Им придется послушно идти за мной. Или же они попытаются догнать меня раньше, коли им представится такая возможность и кою я им давать не собирался. Мой враг слабеет при каждом шаге — что может быть лучше? Пусть так и продолжается!

— Я превращу твою смерть в череду неизбывных мук! — переполняемый злостью голос Истогвия ударил меня как гарпун.

А вот и твоя гордыня, Наместник Горы, как я стал тебя называть после того, как убедился, что ты не настоящий Хозяин. Вот и проснулась твоя спесь, твое бешеное желание быть тем, кого все боятся и кого все уважают. Я заставил тебя почувствовать себя ободранным псом. И я продолжаю рушить твои замыслы, продолжаю ускользать из твоих рук. Что ж — я верю тебе, дядюшка Истогвий. Мне лучше умереть до того, как я попадусь.

— Я вырежу тебе сердце! — дочь решила поддержать отца.

Семья жестоких тварей. Надеюсь, она еще не успела порадовать отца внуками? Боюсь и представить насколько бессердечными детишками они окажутся. Одного я добился точно — содрал с них шелуху внешней холодности, спокойствия и бесстрастности. Вот они настоящие — во всей красе!

Повернувшись, я побежал дальше, давая понять, что не стану их дожидаться и не собираюсь давать им бой. За моими плечами недовольно ворчал каменный тесак, успевший хлебнуть крови и силы ниргалов, но уже вновь проголодавшийся. Он тихо и вкрадчиво шептал мне свои советы, предлагая остановиться и воспользоваться его силой, его древней мощью, его способностью глотать чужие жизни так же легко, как человек глотает мелкие лесные ягоды. Я слушал вполуха, как делал это уже не первый день. Его речи были полны удивительной мудрой кровожадностью и ненасытностью.

Я преодолел еще четверть лиги, отмелей становилось все меньше, берег отдалился, глубина увеличилась. Вскоре мне придется плыть — но повсюду хватало покачивающихся деревяшек, большей частью полусгнивших, но еще держащихся на плаву. Они поддержат меня. А глубина — что ж, я радовался тому, глубина растет. Ведь если меня все же догонят охотники и если я пойму, что жить мне осталось недолго, то попросту брошу тесак в воду, и он быстро канет к далекому дну, где возможно навеки скроется в густой грязи.

Если мне посчастливится добрать до моря и придется войти и в его холодные воды, я поступлю так же в случае опасности — отправлю каменный тесак на дно. Последняя гордая насмешка над врагом. Почему нет? Гордость и упорство — это все что у меня осталось.

Остановившись, я уселся на выпирающий из воды земляной бугор, стараясь не раздавить произрастающие на нем робкие зеленые ростки. Расстояние между мной и преследователями увечилось. Ведь им приходилось отмели огибать, они делали крюк за крюком. А волны налетали и налетали на их плот…

Кто знает? Быть может благодаря утекающей из нежити жизненной силы в этих водах вновь зародится настоящая жизнь? Какая странная и глупая мысль…

— Отдай что украл — и уходи! Мы не станем тебя преследовать! — это предложения поразило меня до глубины души, я даже привстал и приложил ладони к ушам.

Не послышалось ли мне? Неужто и впрямь была проявлена такая великая щедрость?

Вместо обещания лютой смерти мне предложили жизнь?

Может Истогвий просто устал? Опасается за дочь? Подумал о том же — что я могу отправить тесак на дно?

Уверен, что коли понадобится, тот проклятый Темный может приказать осушить все озеро! И это вполне окажется ему по силам — размах его деяний я уже успел заметить. Каменоломни, дороги, пустотелая гора, громадное подземное сооружение выложенное особыми гранитными блоками, ледники заполненные сотнями мертвяков… ему удастся осушить Мертвое озеро, а затем он пошлет людей и нежить перелопатить донную грязь и вернуть пропажу. Но на это потребуется время. Очень много времени.

Или Истогвий боится, что я отправлю тесак в море? Ведь море не осушить никому — это по силам разве что самому Создателю.

— Оставь, что украл на том островке — и уходи! Мы не пойдем за тобой! — щедрое предложение повторилось, и я в изумлении покачал головой. Вот уж неожиданный поворот.

Началась торговля. И это говорит о том, что одну победу я уже одержал. Вынудил пойти их на сделку. Хотя судя по напряженному и жутко недовольному лицу девушки, дочурка Истогвия не слишком обрадована словам отца. Ну да — она бы предпочла освежевать меня живьем.

Не ответив им ничего, отвернувшись, я продолжил путь, нацелившись на виднеющееся в воде впереди черное обширное пятно. Суша? Очень большая отмель? Она покрыта неглубокой водой, если судить по мелким волнам. Будет очень мне на руку, если это так — я продолжу пересекать озеро с той же скоростью, и мне не придется делать это вплавь. Не хотелось погружаться в ледяную воду полностью — слишком уж много сил потребовало бы это. Так можно и закоченеть. Ведь я уже давно не тот ледяной мертвяк, я вновь из живой плоти и крови, я снова обычный человек — ну или почти.

— Стой!

Каким же разговорчивым ты стал, Истогвий. Тебя не может заткнуть даже мое холодное безразличие.

Но что это за темные пятна впереди? Что они сулят мне? Облегчение пути? Или же увеличение моих невзгод?

Скоро я это узнаю…

Грязь.

Густая черная жижа, этакий огромный подводный холм поднимающийся со дна и занявший немалую часть Мертвого озера. Грязь бурлила под тонким слоем воды, выпускала тут же лопающиеся большие пузыри. У моих ног всплыло и тут же утонуло несколько костей, показался разбитый череп и снова ушел под воду, чтобы погрузиться в толщу жадно засосавшей его грязи. Другой мусор оставался на поверхности — бревна, набухшие от воды черные сучья, обломки повозок, обрывки гнилых звериных шкур. Мимо меня проплыл раздутый труп шурда покачивающийся лицом вниз. Казалось, мертвец жадно разглядывал пузырящуюся грязь, надеясь найти в ней что-то им потерянное — например, собственные руки, что были оторваны кем-то или чем-то выше локтей. Наткнувшись на бурлящую по неведомой мне причине грязь, труп на мгновение замер, а затем заскользил по ней с тяжеловесной легкостью. Это помогло мне решиться. Подплыв к началу грязевого поля, я вытянулся в струнку и толкнулся вперед.