Ольга Карелина - Смертники доброй воли

— Мне некуда было деваться, поэтому я оставался в городе. На следующий день на той же площади, опять в прямом эфире, я слушал зачтение приговора Игнату — смертная казнь через расстрел. Этого, конечно, не показывали, я лишь знал по слухам, что активно курсировали в барах города, что в тот же день приговор привели в исполнение. Ещё пару суток я шатался по улицам — это был тот самый порт, который сообщается с нашим На-Риву. И в ночь меня нашёл посланный с Милотена человек, который провёл меня на корабль и доставил на родную землю. Как оказалось, здесь уже подсуетился Брутус. Следующий его посланник ждал меня в На-Риву, чтобы отвезти на базу.

— Как ты… как ты после этого мог продолжать служить Азату? — хрипло проговорил Герберт, поспешно вытирая глаза. — Он ведь предал вас! Пожертвовал вами ради своей цели! Если бы не Брутус, ты бы так там и остался!..

Стас пожал плечами и опять потянулся за водой — на столе стояла целая батарея неоткрытых бутылок.

— Может быть. Но мы и сами были виноваты. Это была общая цель, Герберт. И мы чуть не поставили под удар всё уже достигнутое. Провалили задание, всех подвели…

— Но отдавать на заклание-то зачем?! Неужели Азату настолько не важно количество Особенных? То есть, как завоевать полмира, он придумал, а как вернуть себе ценного солдата, нет? А если пикорцы раскопали вашу альмегу и Игната просто пустили на бесчеловечные опыты?! Если всё это была постановка и теперь они ждут подходящего момента, чтобы ударить в спину, — об этом Азат с Брутусом на пару не подумали?..

— Хватит, — оборвал его кузен, и Герберт резко замолчал, часто дыша. — Я понятия не имею, что там было на самом деле, а сейчас гадать смысла нет: слишком много лет прошло. Выкуп для пикорцев выглядел бы слишком подозрительно, вполне вероятно, что они разорвали бы договор, и можно было всё начинать сначала. Когда-то Генштаб и Мессия специально снабдили их всеми видами войск и дали разрешение на использование любого оружия, чтобы ни у кого из противостоящих организаций не было преимущества в торговле с ними, так что они могут всем диктовать какие угодно условия. Не нашлось иного пути. Но менее больно от этого не становилось…

По возвращении на базу Стас отгородился от всех: он физически не мог разговаривать с людьми, которых и с Игнатом-то рядом едва терпел, а уж без него и вовсе постоянно находился на грани срыва. Почти сразу он сделал себе татуировку, покрывающую всё тело, — в первую очередь для того, чтобы собственное изображение в зеркале не напоминало ему о погибшем брате. Их операции, теперь уже направленные на разжигание межорганизационной розни, чтобы с началом войны ГШР и МД не смогли нормально объединиться и у Азата появился шанс однажды удачно надавить на слабое место, продолжались, и Стаса обычно отправляли на них вместе с Диланом. Поскольку заменить Игната он объективно не мог да и вообще привык выступать скорее подспорьем, чем равноправным партнёром, у эрбиса всё больше крепло ощущение, что он всё тащит один, и всё чаще он срывал на сильвисе, менее умелом, свою злость и не покидающее его чувство глухой безнадёжности.

От Брутуса и Ове тоже было мало толку. Аурис ходил чёрной тенью, на все вопросы или просьбы отвечал цитатами из Писания и, кажется, преимущественно был занят тем, чтобы максимально угодить Азату, а не своими непосредственными обязанностями лидера и вдохновителя. Ове часто пропускал миссии, так как, похоже, они чересчур даже для Особенных зажигали в спальне: Стас почти каждый день видел велька выходящим оттуда шатаясь или хватаясь за стены, всего в синяках, подозрительно медленно заживающих, с разбитым лицом — Брутус, как правило, перед этим или после расхаживал, позвякивая сапогами с железной подошвой и чуть ли не с плёткой за поясом, — нашёл тоже себе занятие. Они бесили Стаса все вместе и каждый по отдельности — по разным причинам, — и, конечно, он не смог выдержать долго.

Тогда был осенний вечер 63-го — Стас и Дилан как раз вернулись с очередной миссии из Дельфии и свалились в их общей комнате на базе, отдыхать и зализывать раны. Дилана потрепало особенно сильно (в основном потому, что Стас не захотел в нужный момент прикрыть его), однако перелёт был долгим, и он уже вполне походил на человека. Глядя, как сильвис мёртво сидит в своём углу, прикрыв глаза и то и дело передёргиваясь всем телом, требующим энергии для заживления ран, до которой он сам явно уже не мог дойти, Стас медленно закипал. Миссия получилась почти провальная: Дилан, как обычно, во время операций превращавшийся в безумного маньяка, много чего недосмотрел, и Стасу пришлось сильно постараться, чтобы хотя бы уйти, — поэтому он вдруг ощутил в себе непреодолимое желание наконец основательно выбить из напарника дурь. Он уже встал, когда дверь в общую комнату со скрипом отворилась, и к ним шагнул Ове.

На этот раз он выглядел ещё плачевнее, чем раньше, по крайней мере лицом, потому что тело преимущественно скрывалось за глухой, застёгнутой под самое горло, белой рубашкой с длинными рукавами и джинсами. При виде напрягшегося Стаса вельк замер, чуть шевельнув разбитыми, окровавленными губами, и вся ненависть эрбиса моментально перенаправилась на него.

— Как у тебя дела, Ове? — поинтересовался он. — Твой видок — это, что ли, плата за то, что работаю тут один я? А сколько нынче принимаешь? Дорожный конус уже влезает?

На лице Ове явственно отразилась боль. Стас шагнул к нему и поддёрнул к себе за воротник.

— Как думаешь, — вкрадчиво спросил он у велька, прямо смотря ему в глаза, — чтобы подружиться с Брутусом и начать наконец хоть какую-то выгоду получать от этого всего, мне тоже придётся ему задницу подставить? Или у тебя зарезервировано?

Ове молчал. Краем глаза Стас заметил шевеление в стороне Дилана, но уже не мог остановиться.

— Скажи честно, Азату и Палашу ты тоже прислуживаешь? Они всегда так к тебе снисходительны, ты офигеть как хорошо устроился. Может, и Особенным стал, чтобы не так больно было развлекаться?

— Оставь его, Стас, — Дилан, весь пылающий едва сдерживаемым гневом, стоял уже совсем близко, и Стас отпустил воротник Ове, нарочито демонстративно отряхивая руку.

— Ты мне ещё поговори, — почти ласково сказал он, поворачиваясь в его сторону. — Слабак. Трус. Мы бы там полегли, если бы не я! Так боишься сломать ещё один пальчик, плесень? Лучше бы ты ещё в своих скалах сдох, меньше бы проблем было!

Вывести Дилана из себя было как раз плюнуть, и Стас уже успел выучить признаки, свидетельствующие о том, что сильвис сейчас ударит. В этот раз всё было так же: от его последних слов Дилан побледнел, чуть отступил — и выбросил руку. Его кулак Стас перехватил ещё в воздухе, заломил сильвису запястье, и через переворот грохнул его на пол. Дилан не успел откатиться от его ноги и скорчился от прицельного пинка в живот — туда, где ещё не заросла главная рана. Обычный человек потерял бы сознание, а он лишь был обездвижен на две долгие секунды — достаточно, чтобы отбить ещё пару органов.