Ольга Карелина - Смертники доброй воли

Адамас тряхнул головой, пытаясь постичь прозвучавшую нелогичность.

— Если ты сам отлично справляешься, почему говоришь, что взрослого консультанта надо заслужить? — осторожно спросил он, и Вэлиант отмахнулся.

— Да это я оговорился, не важно. Тео из кожи вон лезет, чтобы меня унизить. Когда я не прошёл с первого раза в Академию, он чуть ядом не изошёл. Я что, виноват, что меня не понимают? По его мнению, я плохо стараюсь. А по-моему, если у тебя талант, книжки уже не нужны.

— А у тебя талант?

— Ну конечно, я же всё-таки поступил на самый сложный технический факультет, пусть не сразу, но там конкурс под сто человек на место! — Вэлиант с чувством откусил от котлеты. — Правда, та же фигня начинается: если я буду книжки читать, когда мне творить?

— И что ты творишь? — Адамас уже искренне забавлялся с него.

— Вообще, у меня мечта усовершенствовать существующие механические заменители утраченных конечностей — в первую очередь рук. А там и остальными имплантами можно заняться. Ты вот — знаешь, что пока нет настоящего рабочего импланта для глаза? Если у человека осталось хоть какое-то подобие сетчатки, что-то видеть с помощью имеющихся будет, а вот до протеза, если глаза нет вообще, техника ещё не дошла.

— Ну, может, у тебя дойдёт.

— Ага, лет через тридцать… Самое обидное, что и отец считает меня посредственностью. Я знаю, он ждёт от меня большего, а у меня не получается. Пока. Поэтому он и ходит с Теодором, — опять помрачнев, Вэлиант отхлебнул чая. Адамас, покончив со своими сверхперчёными колбасками, полюбопытствовал:

— Что ты вообще его слушаешь? Слушать надо друзей, а не братьев с сёстрами. Или родителей. Семью не выбирают — и они этим пользуются.

— Нет у меня друзей, — хмыкнул хиддр. — Одни завистники. Или лизоблюды — я же как-никак сын одного из близких друзей Рэкса Страхова. Вот уж клеймо.

— Не говори… Слушай, а у меня идея. Присоединяйся к нам с Кристианом. Старшего друга нам как раз не хватает. Будешь годика через два сопровождать нас по клубам…

— Вот зачем я вам нужен, — хохотнул Вэлиант, но Адамас видел, что он заинтересовался, и продолжил тему:

— Конечно, не только для этого. Мне жизненно необходимо на кого-нибудь отвлекаться, когда Крис в очередной раз обижается на какую-нибудь мелочь. Ну а тебе будет повеселее: лебезятничать перед тобой нам смысла нет, мы сами с фамилиями, а для завистников будет Тео.

— Я подумаю. У тебя тут что, стандартная страховская экскурсия сорвалась?

— Типа того. Ну и походя я спас жизнь Аспитису Пикерову, — усмехнулся Адамас, и Вэлиант вытаращился на него.

— Серьёзно?! Расскажи!

Терять было нечего, и Адамас кратко пересказал свои приключения, спросив в конце:

— Почему он только его отпустил?

Вэлиант задумчиво помахал в воздухе вилкой с макарониной.

— Мне только одно приходит в голову. Отдал долг.

— В смысле?

— А ты не знаешь? Мне папа рассказывал. Это в 56-м, что ли, было. Твоему отцу тогда разнесли машину, но его телохранитель перед собственной смертью успел его вытолкнуть в последний момент. Только в плен к МД Рэкс всё равно попал. Его привели к Аспитису — и Аспитис почему-то его отпустил, хотя ему такое благородство несвойственно да и охота ещё продолжалась. Подробностей я не знаю, лучше у своего отца спроси. Вот, наверное, Рэкс его и освободил. Чтобы не быть должным.

— Дурость какая-то, — разозлился Адамас, слушавший до этого хиддра с открытым ртом. — Надо пользоваться ситуацией, а не в благородство играть! Вот уж стоят друг друга, что один, что второй. Потому весь мир в такой заднице!

— Ну повлияй на него, — хмыкнул Вэлиант. — Ты же его сын. Он тебя послушает.

— Часто твой отец тебя слушает?..

Хиддр промолчал. Адамас с ненавистью вонзил вилку в особенно поджаристую палочку картошки фри и осознал, что теперь, кажется, презирает отца ещё больше, чем раньше.

Вспомнив эти свои чувства, Адамас вновь испытал непреодолимое желание дать себе тумака. Как только можно было понять всё настолько превратно? Тем более что отец объяснил вполне понятным языком свой поступок — а ведь тогда, у кабинета, его сын благополучно пропустил это мимо ушей. Дело было вовсе не в благородстве — хотя, конечно, и в нём тоже, — а в той самой дружбе, о которой им рассказывал Хас. Если даже Аспитис, объявивший после известных событий верхушку ГШР своими злейшими врагами, предпочёл помянуть её хоть каким-то добрым словом, что уж говорить о Рэксе, который все эти годы утверждал, что не воюет с МД, а лишь отвечает им на особо чувствительные выпады. Всё-таки к 56-му Мессия гонялся за семьёй Страховых и им приближёнными шесть лет, как ещё объяснить то, что, получив вдруг желанное, он тут же от него отказался?

56-й. Адамас прикусил губу. Интересно, пленение отца случилось до его собственного неудавшегося побега или уже после? И если до, не потому ли отец так разъярился — перепугался, например, что второй раз Аспитис уже не будет столь милосерден, если сын Рэкса попадётся в лапы его подчинённых? Впрочем, если и после, особенно ничего не меняется. Наверняка отца возмутило не неподчинение Адамаса, а его легкомыслие. Их семья в постоянных бегах — а он вот так запросто уходит на ночные улицы, один, в восемь лет. И как только раньше подобное объяснение не пришло ему в голову?

Рывком Адамас встал с кровати и пошёл к выходу из барака. С отцом всё более-менее понятно — осталось поподробнее выяснить обстоятельства, при которых Аспитис поступил так, как ему несвойственно и абсолютно неадекватно ситуации. С этой информацией будет легче потом строить стратегию по слиянию обеих организаций — вдруг окажется, что даже с Аспитисом можно договориться? Как именно всё тогда произошло, точно должен знать Бельфегор. К тому же у Адамаса свободна сегодня минимум половина дня, а с первого визита к Беккеру уже миновало две недели…

Утром в воскресенье Бельфегор, конечно, мог быть где угодно, но первым Адамас решил проверить его барак. У сидевшей на пороге Тинаш, затачивавшей нож, хорон спросил, где их командир, и получил исчерпывающий ответ: хаена показала отставленным большим пальцем куда-то за дом, очевидно на задний двор. Поблагодарив, Адамас поспешил к углу барака, от которого в прошлый раз заглядывал к Бельфегору, и, услышав разъярённый голос собственной сестры, как и тогда, остановился на повороте.

— Признайся честно, ты держишь меня за дуру?! — грозно спросила Миа, и Адамас осторожно выглянул. Хорони, вся напряжённая и раскрасневшаяся, стояла возле когда-то вынесенного стола, за которым Бельфегор, похоже, делал записи, а вольготно расположившийся на стуле вытянув под стол ноги сын Аспитиса с каменным лицом собирал пистолет.