Тимофей Печёрин - Замок одержимого

На это Сиградд, хоть и промолчал, но услышанное ему совершенно не понравилось. Ведь ни беспутным, ни слабовольным он себя не считал — по крайней мере, прежде. Однако ж подпал под власть морока, наведенного Скверной. И в отличие хотя бы от товарищей своих по оружию, успел зарубить тогда двух невинных людей.

Догадался о том северянин, когда очнулся на следующий день.

А вот Освальд и прежде на свой счет не обольщался. И подумал еще, что если серебряный «человечек» и впрямь раскалится до предела, совет отступать будет излишним. Все равно, что указание не совать пальцы в огонь или капкан. Ибо терпеть раскаленный металл при себе и без страха перед близостью Скверны не шибко приятно. Особенно Равенне: она зачем-то сунула «человечка» за пазуху. Или капитану Римасу, чей амулет разместился у него в перчатке.

Сам бывший вор, к слову сказать, положил свой амулет в сапог. Надеясь, что последний в случае чего выдержит, не задымится.

— Надеюсь, что вы справитесь… вернетесь оттуда живыми, — вместо прощания молвил мастер Бренн.

— Можете… ну, удачи нам пожелать, — зачем-то попросил его Освальд.

Вот только сколь бы ни привык он полагаться на эту капризную даму в прежней жизни, полной лихих делишек и рискованных затей, а вот Бренн рассуждал иначе.

— К добру или к худу, но удача здесь ни при чем, — сказал он довольно жестко, — тут опыт необходим. Умение. А его-то вам и не хватает… к моему глубокому стыду. Если бы я мог предвидеть, что дело так осложнится… просто, поймите: насчет связи нежити и Скверны даже среди ученого люда согласия нет…

На это сэр Андерс только плечами пожал. «Все равно вряд ли оттого что-нибудь изменилось бы, — словно говорил этот жест на пару с взглядом, полным мрачной решимости, — это ведь мой замок и мои земли. Мне их и защищать. Хоть даже и от Скверны».

Еще все пятеро надеялись, что столь могучий волшебник изменит свое мнение. И присоединиться-таки к ним в предстоящей битве — хотя бы в силу новых, неожиданно для него открывшихся, обстоятельств.

Но мастер Бренн остался непреклонен. Молча кивнув напоследок, он шагнул в светящийся проем. После чего сам проем исчез, мгновенно погаснув. Растаял в воздухе.

А сэр Андерс, капитан Римас, Равенна, Освальд и Сиградд направились к замку.

— А я все хотел спросить, — по пути обратился Римас к Равенне, — вот ты говоришь: «источник, источник». А что он вообще может собой представлять?

— Что… представлять, — к досаде своей Равенна поняла, что не только не может четко ответить на этот вопрос, но и до сих пор над ним по большому-то счету и не задумывалась, — по-разному… да, разные книги… и исследователи здесь расходятся. Одни утверждают, что Скверна — это чье-то колдовство… злое. То есть, либо колдун какой вредит, либо проклятье действует. Ну, подобно тому, как тучи порождают дождь, так и волшба с заведомо злым умыслом рождает Скверну.

— Что-то как-то непонятно, — посетовал на это бывший командир замкового гарнизона, — по поводу «злого умысла». Вот представь: подходит большое войско к городку, в котором всего народу меньше, чем людей в этом войске. Не отбиться. Но есть в городке колдун, который согласился, чтобы от врагов избавиться, либо молниями их закидать, либо землетрясение под ногами устроить. Ну, или хотя бы понос на все войско наслать. Злой тогда будет его умысел или как? Ведь он вред собрался принести. И кому — простым рубакам, которых, чай, тоже дома жены-дети ждут. И тоже есть родина, за которую они сражаются.

— Еще есть предположение, что Скверна — она сродни воде, затопляющей дырявую лодку, — спешно выдала Равенна, каверзный вопрос от Римаса будто не услышав, — только вместо лодки весь наш мир. А дыры ведут прямиком в ад. Или… вот еще: Скверну некоторые считают болезнью. А если есть болезнь, значит должен быть носитель. Какой-нибудь человек… да, впрочем, любое живое существо сгодится. Которое изначально поразила Скверна, и теперь он… оно заражает все и всех вокруг.

Когда она высказала объяснение насчет болезни и человека-носителя, на волшебницу бросил взгляд сэр Андерс. Подозрительно так глянул, оценивающе. И задумчиво. На какие-то мысли навели его слова Равенны. Но на какие именно — рыцарь вслух высказывать не спешил.

— Еще Скверну могут распространять демоны, из Преисподней прорвавшиеся, — сказала Равенна, — хотя… это предположение неплохо сочетается с образом дыры в лодке.

— А попы утверждают, что Скверна — наказание для нас с вами за наши грехи, — ехидным тоном изрек Освальд, — впрочем, они любую неурядицу так объясняют. Что до нас… то нам любой из этих твоих раскладов ничего хорошего не сулит. Так что предлагаю расслабиться. И не забивать головы бесполезными мыслями. А то вот задумаемся и, чего доброго, так себя напугаем, что можем вообще до замка не дойти.

Но, конечно, они дошли. Благо, путь назвать далеким было нельзя. А уже на холме, на котором возвышалась твердыня рода Веллесхайм, ждал маленький, но приятный сюрприз. Сюрпризом он стал, правда, для всех, кроме Равенны, успевшей снова разведать окрестности замка глазами пролетавших мимо птиц.

Как оказалось, подъемный мост был опущен, открывая проход хотя бы за крепостную стену. Заходи, кто хочет! Правда, по собственному желанию в замок вряд ли бы кто теперь вздумал заглянуть. Даже безмозглые пташки предпочитали облетать его — чуяли близость чуждой этому миру и разрушительной силы.

Разве что летучие мыши, вызывавшие теперь у пятерых человек, к замку подошедших, смесь ненависти и омерзения, могли посетить это место. А из существ разумных — лишь те, кого пригнала большая нужда. Или чужая воля. Или намерения отнюдь не добрые.

Осторожно переступая по дощатой полосе подъемного моста, сэр Андерс двинулся к арке ворот. Римас, Сиградд, Освальд и Равенна последовали за ним.

— А если подумать, чего запираться-то, — бормотал при этом Освальд, обращаясь, скорее, к себе, чем к спутникам, — препятствия чинить? Мыши ведь никто не мешает в мышеловку сунуться.

Сиградд наградил его недобрым взглядом медведя, узревшего будущий обед и готового на него наброситься. Равенна недовольно зашипела. Они не знали, что бывший бродяга не столько издевался, сколько сам храбрился. Подбадривал себя. Ну и еще внутренне радовался оттого, что искать способ проникновения в замок не потребовалось. Мелочь, а приятно. Ведь в противном случае возложить сей труд могли и лично на него, Освальда. На том основании, что коль он вор… ну, бывший вор, то и в чужих жилищах наверняка промышлял. А значит, кому как не ему в это… так сказать, жилище пролазить?

Жилищем, кстати, назвать теперь замок было трудно. Не походил он уже на место, в котором кто-то живет. Во всяком случае, когда пятеро незваных гостей миновали мост и воротную арку, именно такое впечатление у них сложилось от открывшегося за стеной зрелища.