Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

Я открыл глаза. Сколько бы ни минуло лет со времен заточения, у моих глаз всегда оставалось преимущество — привычка к темноте. Я повернул голову. Никого больше в комнате я не увидел. Но произошло нечто необычное, и я не мог сразу понять что. Я закрыл глаза и позволил голове упасть обратно на матрас.

Что-то было не так и в то же время абсолютно реально.

Матрас… Да, я лежал на кровати. Я засомневался в своей способности оказаться там без посторонней помощи. Но было бы абсурдно резать меня, а потом укладывать в кровать.

Кровать… Это была моя кровать, и все же она не была ею.

Я зажмурился. Скрипнул зубами. Я ничего не сознавал. Я знал, что на грани шока: когда кровь рекой разливается по кишкам и течет наружу, с головой вряд ли все будет в порядке. Я попытался заставить себя мыслить ясно. Это было непросто.

Моя кровать. Проснувшись, всегда пытаешься осознать, в своей ли ты кровати. Так и я, но…

Я подавил отчаянный позыв чихнуть, потому что чуял, что меня просто разорвет пополам. Я втянул воздух через ноздри и с короткими всхлипами продышался ртом. Вкус, запах и ощущение пыли вокруг.

Носовой шторм улегся, и я открыл глаза. Теперь мне стало понятно, где я. Я не понимал, зачем и как, но я снова явился туда, где никак не ожидал увидеть себя снова.

Я приподнялся, опершись на правую руку.

Моя спальня в моем доме. Старом доме. Уголок, что был моим, когда я был Карлом Кори. Я вернулся в Тень, в мир, отягощенный пылью. Постель не убиралась с тех пор, как я спал на ней в последний раз, больше полудесятка лет назад. Я хорошо знал состояние дома, поскольку заглядывал в него всего лишь неделю назад.

Я рискнул стащить себя с матраса, ухитрился перевалить ноги вниз через край кровати. Затем я снова скрючился и сел. Было скверно.

Чувство временной безопасности разбивала мысль, что требуется мне сейчас нечто большее, чем просто безопасность. Мне нужна была помощь, и я не в состоянии был помочь себе сам. Я даже не знал, сколько еще смогу продержаться в сознании. Так что придется мне спускаться и проваливать отсюда. Телефон мертв, ближайший дом — не слишком близко. По меньшей мере, мне придется сойти к дороге. Я мрачно отметил, что одна из причин, по которой я поселился здесь, — то, что движение на дороге не относилось к разряду оживленных. Тогда я наслаждался одиночеством — по крайней мере какое-то время.

Правой рукой я подтянул к себе ближайшую подушку и вытряхнул из наволочки. Вывернул наволочку наизнанку, попытался сложить, бросил это дело, сбил пыжом, сунул под рубашку и прижал к ране. Потом посидел спокойно, просто укладывая тряпку поудачнее. На это ушли почти все силы, и я обнаружил, что при глубоком вдохе мне больно.

Однако чуть погодя я подтащил вторую подушку, положил к себе на колени и дал ей выскользнуть из наволочки. Я хотел помахать наволочкой проезжающим водителям, раз уж одежда у меня, как обычно, была темной. Но не успел я засунуть наволочку за пояс, как был сбит с толку поведением подушки. Она никак не могла достичь пола. Подушку ничто не поддерживало, и она двигалась . Но двигалась она очень медленно, опускаясь с сонной неторопливостью.

Я подумал о падении ключа, который уронил перед дверью комнаты. Я подумал о нечаянном ускорении при подъеме по лестнице с Рэндомом. Я подумал о словах Фионы по поводу Талисмана Закона, что по-прежнему висел на моей шее, пульсируя в такт толчкам крови. Это он мог спасти мне жизнь, хоть и на миг; да, вероятно, это сделал он, если догадки Фионы верны. Должно быть, Талисман даровал мне мгновение или чуть больше, чем причиталось мне в момент, когда убийца нанес удар, — позволил мне повернуться, позволил взмахнуть рукой. Он мог быть в ответе и за мое перемещение. Но думать об этом я буду в другой раз, если доживу до прекрасного будущего. А сейчас камню придется исчезнуть — на тот случай, если Фионины страхи столь же верны, — а мне следует двигать отсюда.

Я спрятал наволочку от второй подушки, затем попытался встать, держась за спинку кровати. Без толку! Головокружение и лавина боли. Я обрушился на пол, боясь отрубиться по дороге вниз. Я и отрубился. Отдохнул. Затем медленно, ползком, начал продвижение.

Парадная дверь, как я помнил, была заколочена наглухо. Отлично. Тогда через заднюю.

Я добрался до двери спальни и остановился, привалившись к косяку. Пока я отдыхал там, снял с шеи Талисман Закона и намотал его цепь на запястье. Мне придется где-нибудь заначить его, а сейф в кабинете слишком далек от моей траектории. Кроме того, я сознавал, что оставляю за собой кровавый след. Кто угодно, нашедший и проследовавший по нему, может оказаться достаточно любопытным, чтобы проследить и обнаружить эту вещицу. А мне недостает ни времени, ни сил…

Я проделал путь из спальни, по дуге и за угол. Мне пришлось подняться на ноги и приложить усилие, чтобы открыть заднюю дверь. Но я совершил ошибку, не передохнув перед этим.

Когда я вновь обрел сознание, то лежал поперек порога. Ночь была сыра, и облака заложили большую часть неба. Слабый ветер шумел ветвями над патио. На тыльной стороне протянутой ладони я ощутил капли влаги.

Я рывком поднялся и вывалился наружу. Снега было почти на два дюйма. Ледяной воздух привел меня в чувство. Почти в панике я сообразил, какой туман царил у меня в голове на пути из спальни. И что я мог дать дуба в любую минуту.

Я тут же отправился к дальнему углу дома, отклонившись лишь затем, чтобы добраться до кучи компоста, прорыть в ней дыру, бросить драгоценность и отметить место вырванным клочком мертвой травы. Сверху я набросал снега и продолжил путь.

Угол дома укрыл меня от ветра, и я двинулся вниз по короткому склону. Добрался до фасада и еще чуток отдохнул. Только что мимо пролетела машина, и я смотрел, как удаляются ее огни. В поле зрения она пока была единственным транспортным средством.

Когда я пополз вновь, ледяные кристаллы кололи мне лицо. Колени были мокры и обжигающе холодны. Двор шел под уклон, сначала слабо, затем резко обрываясь к дороге. Справа находился откос ярдов в сто, где водители обычно давили на тормоза. Он мог подарить мне пару секунд в свете фар едущих с той стороны, — одна из тех мелких зацепок, что всегда ищет разум, когда дело оборачивается неприятностями, — этакий аспирин для эмоций. С тремя передышками я добрался до обочины, затем — через большой камень, что отмечен номером моего дома. Я сел на камень и привалился к ледяной насыпи. Вытянул из-за пояса вторую наволочку и развесил на коленях.

Я ждал. Я знал, что в голове у меня сумбур. Наверное, я дрейфовал из сознания в обморок и обратно несчетное число раз. И как только ловил себя на этом, то пытался хоть как-то разложить мысли по полочкам и определить, что случилось в свете того, что случилось, чтобы отыскать иные варианты спасения. Однако я переусердствовал в своей активности. Было просто трудно думать на уровне, выходящем за пределы реальных обстоятельств. Как тихое озарение пришла мысль о том, что я по-прежнему владею Козырями. Я мог связаться с кем-нибудь в Янтаре, чтобы меня перенесли обратно.