Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

Рэндом повесил мне на плечи длинный тяжелый плащ, и я долго копошился, чтобы застегнуть его у горла.

— Все тип-топ, — сказал я. — Веди меня к нему.

Рэндом проводил меня через двери, в коридор, к лестнице. По дороге я тяжело оперся на него.

— Насколько скверно? — спросил он.

— Нож, — сказал я и положил ладонь на рану. — Кто-то напал на меня прошлой ночью в моей комнате.

— Кто?

— Ну, это был не ты, потому что с тобой я едва расстался, — сказал я, — а Джерард был с Брэндом наверху в библиотеке. Отдели вас троих от остальных и начинай догадываться. Это самое лучшее…

— Джулиэн, — сказал Рэндом.

— Для его акций это явно медвежья услуга [27] Явная отсылка на биржевые термины — «олени» и «медведи»; «медведи» играют на понижение курса каких-либо акций, что и имеется здесь в виду относительно пошатнувшегося положения Джулиэна в Янтаре. , — сказал я. — Фиона проходилась в его адрес прошлым вечером, и, конечно, не секрет, что он — не относится к моим любимцам.

— Корвин, он исчез. Ночью. Он вышел из игры. Слуга, что приходил за мной, сказал, что Джулиэн отбыл. Ну, и как тебе это?

Мы добрались до лестницы. Одну руку я оставил на Рэндоме и немного передохнул.

— Не знаю, — сказал я. — Иногда притягивать оправдания за уши столь же скверно, как и вообще доказывать что-то. Но вот что мне пришло в голову: ведь если он полагал, что ликвидировал меня, то выглядел бы куда круче, оставаясь в Янтаре и разыгрывая изумление, чем свалив ко всем чертям. Это выглядит подозрительно. Я склонен думать, что ноги он сделал лишь потому, что чего-то боялся здесь: Брэнду будет что рассказать, когда придет в себя.

— Но ты выжил, Корвин. Ты сбежал, кто бы ни был тот, кто на тебя напал, а тот вряд ли мог быть уверен, что свалил тебя наверняка. Если б это был я, то был бы уже в сотне миров отсюда.

— Это так, — признал я, и мы продолжили спуск. — Да, может быть, ты и прав. Давай пока сведем все к академическому интересу. И никому не надо знать, что я ранен.

Рэндом кивнул.

— Как скажешь. Молчание разбивает ночные горшки в Янтаре.

— Это как?

— Позолота, милорд, как флеш-ройаль. [28] Флеш-ройаль — пять высших карт в покере одной масти или игровое сочетание карт одной масти, идущих по порядку (флеш плюс стрит).

— Твое остроумие причиняет боль и раненой, и нераненой половине одновременно, Рэндом. Попробуй прикинуть, как убийца вошел ко мне в комнату.

— Панель?

— Она закрепляется изнутри. Теперь я ее держу так. Дверной замок — новый. С секретом.

— Ладно, сейчас нарисуем. Мой ответ требует участия члена семьи.

— Говори.

— Кто-то возжелал прокрутить себя через Образ до упора, чтобы достать тебя. Он спустился вниз, прошел Образ, спроецировал себя в твою комнату и набросился.

— Все хорошо, кроме одного. Мы все ушли практически в одно и то же время. Нападение случилось чуть позже вечером. Оно произошло сразу же, как только я вошел. Вряд ли у кого-то из нас оказалось достаточно времени спуститься в подземелье, одолеть Образ. Нападавший уже ждал. Так что, если это был один из нас, вошел он каким-то другим образом.

— Тогда он открыл замок отмычкой, ловкость рук — и все.

— Возможно, — сказал я, как только мы добрались до площадки и продолжили путь. — На углу отдохнем, так чтобы я смог войти в библиотеку без посторонней помощи.

— Ладно.

Мы так и поступили. Я успокоился, полностью занавесил себя плащом, расправил плечи, приблизился и постучал в дверь.

— Минутку, — голос Джерарда.

Шаги, приближающиеся к двери…

— Кто это?

— Корвин, — сказал я. — И со мной Рэндом.

Я слышал, как он говорит: «Рэндом тебе тоже нужен?» и услышал в ответ негромкое «нет».

Дверь открылась.

— Только ты, Корвин, — сказал Джерард.

Я кивнул и повернулся к Рэндому.

— Позже, — сказал я ему.

Он вернул мне кивок и пошел обратно. Я вошел в библиотеку.

— Распахни плащ, Корвин, — приказал Джерард.

— Это не обязательно, — сказал Брэнд, и я осмотрелся и увидел, что он опирается на стопку подушек и демонстрирует желтозубую улыбку.

— Извини, но я не так доверчив, как Брэнд, — сказал Джерард, — и я не позволю своим трудам пропасть впустую. Дай взглянуть.

— Я сказал, что не обязательно, — повторил Брэнд. — Это не он пырнул меня.

Джерард быстро обернулся.

— Откуда ты знаешь, что не он?

— Потому что знаю, кто это сделал. Не будь задницей, Джерард. Я не позвал бы его, если б у меня были основания его бояться.

— Ты был без сознания, когда я вытащил тебя. Ты не можешь знать, кто это сделал.

— Ты уверен в этом?

— Ну… Тогда почему ты не сказал мне?

— У меня есть на то причины, и вполне веские. Теперь я хочу говорить с Корвином наедине.

Джерард опустил голову.

— По-моему, ты бредишь, — сказал он. Шагнул к двери, вновь открыл ее. — Если что — кричи, — добавил Джерард и закрыл дверь за собой.

Я подошел ближе. Брэнд протянул руку, и я пожал ее.

— Приятно видеть, что ты вернулся, — сказал он.

— Vice versa [29] С латыни — «взаимно». , — сказал я, а затем сел в кресло Джерарда, при этом постаравшись не рухнуть в него.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросил я.

— В одном смысле, гнусно. Но в другом — лучше, чем в течение многих лет. Все в мире относительно.

— Как правило, так.

— Но не Янтарь.

Я вздохнул.

— Ну хорошо. К черту формальности. Какого дьявола, что случилось?

Взгляд Брэнда стал еще напряженнее. Он изучал меня, что-то выискивая. Знание, полагаю. Или, если точнее, неведение. Отрицание просчитать труднее, его разуму пришлось быть быстрым, уже с той минуты, как он очнулся. Насколько я знал его, больше всего Брэнда интересовало то, чего я не знаю, чем то, что я знал. Он не имел намерений раскрывать секрет, если мог его придержать. Он хотел знать объем той чайной ложки света, которую ему понадобится пролить, чтобы получить нужный результат. А по получении — ни ватта больше. Ибо таков был его метод, и, конечно же, он чего-то хотел. Разве только… Сильнее, чем прежде, я пытался убедить себя, что люди меняются, что течение времени не служит лишь тому, чтобы подчеркнуть уже имеющееся, что иногда случаются и качественные изменения благодаря тому, что они сотворили, увидели, подумали или прочувствовали. Это служило бы слабым утешением в таких случаях, как этот, и вдруг что-то пойдет не так, как раньше, не говоря уже о нескончаемом подъеме духа моей приземленной философии. И, вероятно, Брэнд отвечает за сохранность моей жизни и моей памяти, каковы бы ни были на то причины. Ну ладно, я решил отдать ему должное — не подставляя спины. Тут была небольшая уступка — мой ход вопреки простым мотивациям, что обычно руководили дебютами в наших играх.