Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

— Обещать не могу, — сказал я.

— Понятно. Прости, что я упомянул об этом. Кстати, что ты хочешь сделать с домом?

— Я? Я по-прежнему владею им?

— Да, но, вероятно, в этом году его продадут за неуплату налогов, если ты ничего не предпримешь.

— Удивлен, как этого еще не произошло.

— Ты уполномочил банк оплачивать твои налоги.

— Никогда не думал об этом. Я открывал расчетный счет для проплаты коммунальных услуг. Для всякой чепухи.

— Ну, счет уже почти пуст, — сказал Билл. — Как-то я обговаривал это с МакНэлли. Это значит, что, если ты ничего не сделаешь, дом пойдет на будущий год с молотка.

— Мне он теперь ни к чему, — сказал я. — Пусть делают с ним что хотят. Вряд ли я останусь так надолго.

— Я мог бы уладить дела с продажей. А деньги послать куда укажешь.

— Отлично, — сказал я. — Подпишу все необходимое. Оплати больничный счет, остальное оставь себе.

— Этого я сделать не могу.

Я пожал плечами.

— Делай то, что считаешь лучшим, не волнуйся и возьми хороший гонорар.

— Разницу я положу на твой счет.

— Хорошо. Спасибо. Кстати, пока не забыл: не посмотришь ли ты в ящике стола, нет ли там колоды карт? Я не могу дотянуться, а то вдруг захочется перекинуть картишки.

— Конечно.

Билл протянул руку, открыл ящик.

— Большой коричневый пакет, — сказал он. — Вроде достаточно толст. Вероятно, они сложили туда все, что было у тебя в карманах.

— Открой.

— Да, здесь есть колода карт, — сказал он, засовывая руку внутрь. — Ух ты! Какой красивый футляр! Можно?

— Я…

Что я мог сказать?

— Прекрасно… — пробормотал он. — Что-то вроде таро… Они антикварные?

— Да.

— Холодные как лед… Никогда не видел ничего похожего. Ух, да это же ты! Одет словно рыцарь! Для чего они предназначены?

— Для очень запутанной игры, — сказал я.

— Как это можешь быть ты, если карты антикварные?

— Я этого не говорил. То, что это я, сказал ты.

— Да, это сказал я. Предок?

— Что-то вроде.

— А ничего себе девочка! Но этот рыжеголовый…

Билл сложил колоду и вложил ее в футляр. Передал мне.

— И единорог симпатичный, — добавил он. — Мне не следовало смотреть на них, верно?

— Все в порядке.

Билл вздохнул и откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой.

— Я не мог удержаться, — сказал он. — Просто в тебе есть что-то очень странное, Карл, не считая той тихушной работы, которую ты, может быть, и выполняешь… а тайны интригуют меня. Раньше я никогда не был так близко от чего-то по-настоящему загадочного.

— Потому что подержался за холодную колоду таро? — спросил я.

— Нет, это лишь сгустило атмосферу, — сказал он. — И хотя то, что ты делал все эти годы, надо признать, не мое дело, один недавний инцидент я не способен постичь.

— Который?

— После того, как прошлой ночью я привез тебя сюда и отвез Элис домой, я вернулся на твой участок, пытаясь хоть что-то уяснить из всего происшедшего. К тому времени снег прекратился — хотя позже и пошел снова, — и твои следы были ясно видны, они шли вокруг дома и вниз, во двор.

Я кивнул.

— Но не было следов, ведущих внутрь… ничего, отмечающего твое прибытие. Но самое главное, не было других следов — ничего, показывающего, как смывался нападавший.

Я хмыкнул.

— Думаешь, я зарезал сам себя?

— Нет, конечно, нет. В поле зрения не было даже оружия. Я прошел по пятнам крови до спальни, к твоей кровати. Конечно, у меня был лишь ручной фонарь, но то, что я увидел, произвело на меня жуткое впечатление. Казалось, что ты просто возник на кровати, истекающий кровью, а затем поднялся и вышел на улицу.

— Абсолютно невозможно.

— Но меня смущает отсутствие следов.

— Должно быть, ветер замел их снегом.

— А другие оставил? — Билл покачал головой. — Нет, я так не думаю. Я просто хочу внести в список и этот вопрос тоже, если ты вообще захочешь что-нибудь рассказать.

— Я запомнил, — сказал я.

— Да, — сказал он. — Но мне любопытно… У меня странное ощущение, что могу никогда больше тебя не увидеть. Как если бы я был одним из мелких персонажей в мелодраме, которого выпроваживают за кулисы, так и не дав узнать, как обернется дело.

— Могу понять твои ощущения, — сказал я. — Моя собственная роль иногда возбуждает во мне желание удавить автора. Но посмотри на это так: в историях редко кто живет согласно ожиданиям. Обычно герои — мерзкие мелкие твари, сводящие все к самым низменным мотивам поведения — когда дело доходит до развязки. Предположения и иллюзии зачастую лучше, чем осведомленность.

Билл улыбнулся.

— Ты всегда говоришь мне одно и то же, — сказал он, — но случается так, что ты испытываешь мои добродетели. Некоторые из них…

— Как это мы перешли от отпечатков ног ко мне? — сказал я. — Я уж чуть было не рассказал тебе, как внезапно вспомнил о том, что подошел к дому ну точно тем же маршрутом, что и уходил. Уходя, я, очевидно, стер следы прибытия.

— Неплохо, — сказал он. — И тот, кто напал на тебя, двигался тем же маршрутом?

— Должно быть.

— Совсем хорошо, — признал Билл. — Ты знаешь, как разбудить умеренное сомнение. Но я по-прежнему чувствую, что сочетание улик указывает на нечто зловеще-таинственное.

— Зловеще-таинственное? Нет. Своеобразное, наверное. Вопрос в интерпретации.

— Или семантики. Ты читал полицейский доклад о несчастном случае с тобой?

— Нет. А ты?

— Угу. Что, если твой случай более чем своеобразен? Дашь ли ты теперь позволение на слова, которые я использовал: «зловеще-таинственный»?

— Ладно.

— …И ответишь на один вопрос?

— Не знаю…

— Простой ответ: «да» или «нет». Вот и все.

— О’кей, идет. И в чем вопрос?

— Вопрос в том, что они полумили рапорт о несчастном случае, и на место происшествия выехала патрульная машина. Там полиция обнаружила странно прикинутого человека, оказывающего тебе первую помощь. Он заявил, что вытащил тебя из разбитой машины, упавшей в озеро. В это можно было легко поверить: он был мокрым насквозь. Среднего роста, легкого сложения, волосы рыжие. Он был одет в зеленую амуницию, которую, как сказал один из офицеров, словно взяли из фильмов о Робин Гуде. Он отказался назвать себя, проехать с ними в участок или сделать какое-либо заявление. Когда полицейские стали настаивать, он свистнул, и рысью явился белый конь. Он запрыгнул коню на спину и умчался прочь. Больше его не видели.

Я засмеялся. Было больно, но я не мог остановиться.

— Будь я проклят! — сказал я. — События начинают обретать смысл.

Билл мгновение пялился на меня. Затем:

— Да ну? — сказал он.

— Да вроде как. Ради того, что я узнал сегодня, стоило оказаться подколотым и вернуться сюда.

— Тебе удалось все разложить по полочкам в должном порядке, — сказал он, массируя подбородок.