Роджер Желязны - Знак Единорога. Рука Оберона

— Но какую игру он затеет сейчас?

— Либо он оживил старый триумвират — мысль, которая мне вовсе не нравится, — либо у него есть собственный новый план. Но, попомни мои слова, план у него есть. Он никогда не довольствовался ролью зрителя. Он всегда интриговал. Держу пари, он строит замыслы даже во сне.

— Наверное, ты прав, — сказал я. — Видишь ли, у нас случилось еще одно событие — к добру или не к добру, не могу сказать. Я только что подрался с Джерардом. Он думает, что я учинил над Брэндом нечто нехорошее. Что вовсе не так, но я не в состоянии доказать невиновность. Джерард не так давно посетил апартаменты Брэнда. Говорит, что там все разворочено, тут и там пятна крови, а Брэнд исчез. Я не знаю, как это понимать.

— И я не понимаю. Но очень надеюсь, что на этот раз кто-то исправно выполнил свою работу.

— Боги, — сказал я, — как все запутано. Ну почему я не знал об этом раньше?

— Не было подходящего случая рассказать тебе, — сказал Джулиэн, — до этого раза. Ни когда ты был узником и был в пределах досягаемости, ни после того как ты надолго исчез. Когда ты вернулся с войсками и новым оружием, я не был уверен в твоих намерениях. Затем все словно закипело, и вернулся Брэнд. Стало слишком поздно. Мне пришлось убираться, чтобы спасти свою шкуру. Здесь, в Ардене, я силен. Здесь я могу отразить все, чем он сможет швырнуть в меня. Я довел мощь патрулей до армейских соединений и стал ждать вестей о смерти Брэнда. Я хотел спросить у кого-нибудь из вас, ошивается ли он еще по тропинке жизни. Но я не сумел решить — у кого; я полагал: если он умер, меня сразу заподозрят. Хотя получи я известие и гласи оно, что Брэнд еще жив, то сразу попробовал бы убить его самостоятельно. А теперь такое… состояние дел… Что ты теперь собираешься делать, Корвин?

— Я отбываю, чтобы забрать Талисман Закона из того укромного места в Тени, где я его спрятал. Есть возможность использовать его для уничтожения черной дороги. Я намерен попробовать.

— Как это можно сделать?

— Слишком длинная история, в то время как мне в голову пришла жуткая мысль.

— Какая?

— Брэнд хочет Талисман. Он расспрашивал о нем, а сейчас… Эта его способность обнаруживать и доставать что-то из Тени. Насколько она сильна?

Джулиэн посмотрел задумчиво.

— Едва ли он всеведущ, если ты об этом. В Тени можно найти что пожелаешь и нормальным способом, как мы обычно и поступаем, — путешествуя по ней. Если верить Фионе, Брэнд сейчас как раз должен топать пешком. Следовательно, он вызывает именно некий предмет, а не конкретный объект. Кроме того, Талисман — из того, что Эрик успел рассказать, — очень странная вещь. Думаю, Брэнду придется сходить за ним лично, раз уж он выяснил, где тот находится.

— Тогда я должен отправиться в «адскую скачку». И в ней мне придется обойти его.

— Я вижу, ты едешь на Буме, — заметил Джулиэн. — Это хороший жеребец, крепкий парень. Побывал во многих «адских скачках».

— Рад слышать, — сказал я. — А что ты собираешься теперь делать?

— Свяжусь с кем-нибудь в Янтаре и подготовлюсь к разговору о том, о чем у нас не было случая поговорить… с Бенедиктом, вероятно.

— Бесполезно, — сказал я. — Тебе до него не дотянуться. Он ушел ко Дворам Хаоса. Попробуй вызвать Джерарда и, раз уж ты взялся за дело, убеди его, что я честный человек.

— Рыжеголовые — единственные волшебники в нашей семье, но я попробую… Ты сказал «Дворы Хаоса»?

— Да, но опять же: время — деньги.

— Конечно. Давай, езжай. Поговорим позже, на досуге… я верю.

Джулиэн пожал мне руку. Я глянул на мантикору, на собак, кружком сидящих вокруг нее.

— Спасибо, Джулиэн. Я… Тебя трудно понять.

— Да не очень. Думаю, что Корвин, которого я ненавидел, умер несколько веков назад. Теперь скачи, парень! Если Брэнд покажется поблизости, я приколочу его шкуру к дереву!

Как только я сел в седло, Джулиэн выкрикнул приказ собакам, и они набросились на тушу мантикоры, лакая кровь и отхватывая огромные куски и лоскутья плоти. Проезжая мимо странного, крупного, похожего на человеческое, лица, я увидел, что глаза еще открыты, хотя и потускнели. Они были голубыми, и смерть не отняла у них некой сверхъестественной наивности. Либо это так, либо взгляд этот стал последним даром смерти — бессмысленный штришок умирающей иронии, если желаете.

Я вывел Бума обратно на тропу и ринулся в «адскую скачку».

Тихим шагом по тропе, облака, затемняющие небо, ржание Бума в воспоминаниях или предчувствии скорого будущего… Поворот налево, и вверх… Земля бурая, желтая, бурая вновь… Деревья укорачиваются, становятся реже… Трава между ними покачивается в прохладном и усиливающемся ветерке… Быстрый проблеск в небе… Раскат грома стряхивает дождевые капли…

Теперь круче и каменистее… Ветер дергает меня за плащ… Вверх… Вверх, туда, где скалы подернуты серебряными нитями, а деревья обрамляют их контуры…

Травы, зеленые вспышки, умирающие под дождем… Вверх, к отвесным, искрящимся, омытым дождем скалам, где мчатся и вскипают облака, будто обожравшаяся грязью река, на гребне потопа… Дождь жалит, как картечь, а ветер прочищает свое горло для песен… Мы поднимаемся и поднимаемся, и становится виден гребень, словно голова разъяренного быка, рога охраняют тропу… Танцуя меж ними, кружатся на цыпочках молнии… Запах озона, как только мы добираемся до перевала и мчимся напролом, дождь неожиданно прекращается, ветер стихает…

Прорываемся на дальний склон… Дождя нет, воздух недвижен, небо разгладилось и потемнело до требуемой, наполненной звездами черноты… Метеоры прорезают тьму и сгорают, прорезают и сгорают, прожигая шрамы послесвечения, тусклеющие, тускнеющие… Луны — разбросанная пригоршня монет… Три ярких дайма, тусклый четвертак, пара пенни [70] Дайм — монета в десять центов, название происходит от искаженного латинского decima — десятая часть; четвертак — монета в двадцать пять центов, четверть доллара; пенни — монета достоинством в один цент. , одно из них запачканное и поцарапанное… Затем вниз, той долгой, извилистой дорогой… Цокот копыт чист и отдает металлом в ночном воздухе… Где-то покашливание, похожее на кошачье… Темная фигура пересекает меньшую луну, нервно и торопливо…

Вниз… Земля по обе стороны ухает вниз… Тьма внизу… Двигаясь по гребню бесконечной высокой изогнутой стены — тропа ярко сияет при лунном свете… Дорога выгибается, сворачивается, становится прозрачной… Вскоре она всплывает, просвечивающая, волокнистая, звезды как подо мной, так и над… Звезды внизу со всех сторон… Земли нет… Есть только ночь, ночь и тонкая, полупрозрачная дорога, по которой мне нужно проехать верхом, узнать, какие ощущения посетят меня, ради какой-то неведомой цели…