Елена Белова - Ах ты... дракон!

Скорей всего, здесь не убирали никогда… возможно, с самого основания фермы.

Результат был ужасающий.

Маска могла защитить от многого, но не от этого. Пало отшатнулся, вслепую нащупывая Знак Чивье — он был предназначен для обострения чувств, но мог сработать и в обратную сторону… если… ох, Пятеро богов! Горло жгло и душило, глаза резало, на них мгновенно проступили слезы. Рядом кто-то закашлялся, но попытка набрать воздуху и отдышаться закончилась тут же — спустя миг несчастного, опрометчиво набравшего в грудь воздуху, уже мучительно выворачивало. Потом — еще кого-то…

Знак сработал только на счет «семь». Запах не ушел, он только ослабел, но, по крайней мере, Пало смог сосредоточиться в мере достаточной для того, чтобы подправить защитное плетение на фильтрацию примесей…

К тому времени у проклятой двери остались только Пало, Сауссли, достопочтенный правитель города и — удивляться у Северянина сил уже не осталось — Ерина Архиповна. Женщина совершенно хладнокровно поливала свою маску из тыквенной бутылочки. Взгляд она уловила правильно:

— Фильтр, — глухо прозвучал ее голос. — Меньше пропускать будет. Хотите?

— Пожалуй… благодарю.

Со двора уже возвращались «пострадавшие».

— Козлы… Вода у кого-то есть?

— Ты нас спрашиваешь или козлов?

— Вас. Здешних я если о чем и спрошу, то в каком месте болота их утопить…Есть вода или нет?

— Держи. Запах хуже, чем на бойне…

— Концлагерь, — непонятно обронила Ерина Архиповна.

Команда спасателей, бледная и помятая больше, чем после драки, шипя и отплевываясь, наконец собралась и, угрюмо пообещав здешним хозяевам что-нибудь хорошее (ночевку в этой помойке, к примеру!), столпилась у входа. Волноваться из-за возможного столкновения с кем-то из «фермеров» «спасатели» перестали. Наоборот, кое-кто об этом даже мечтал — по крайней мере, Пало именно так истолковал слова одного из юнцов, вслух пожелавшего, чтоб ему попался кто-то из этих «свинюков», мол, настроение как раз подходящее…

Кое-кто последовал примеру Ерины Архиповны и побрызгал на маску водой. Терпеть на лице влажный холод было неприятно, но что тут поделаешь…

Последние когти из груди и глаз убрались нескоро.

А за порогом была тишина.

Холодок тревоги мимолетно пошевелил волосы на затылке: живые существа не способны на долгую неподвижность. Они дышат, они переминаются с ноги на ногу, они могут закашляться или чихнуть. Даже во сне живые не находятся в неподвижности, постоянно меняя положение тела.

А здесь царила тишина. Абсолютная. И темнота…

Опоздали?

Неужели они опоздали?

Северянин снова коснулся запястья. Шарик света, почему-то очень слабого, непривычно желтоватого, спорхнул с кожи, неуверенно поднялся в воздух, несколько раз дернулся вправо-влево, точно выбирая куда лететь. И наконец, нехотя осветил черный неровный пол (под ногами хлюпнуло), переплетение каких-то толстых брусьев… откуда-то взявшийся здесь камень-валун причудливых очертаний — и зачем было тащить сюда эту каменюку — какие-то горшки с крышками, пучок цепей с огромными ошейниками…

И никого.

Коготь сблизил-разнял ладони, выпуская удвоенный светильник. С руки Эвки поднялся третий. Стало светлее… но не понятнее.

Драконов не было. Только ряды валунов.

Внутренность сарая представляла собой что-то вроде одной длинной комнаты, заполненной подобиями клеток. В таких крестьяне держат птицу — неплотных клетках, плетеных из веток… только вместо куриц тут были камни — целые скалы. «Клетки» были заполнены неровно. Где-то пусто, а где-то сразу два камня. Обязательно два…

Пало прищурился на ближайшую пару. Два одинаково грязных черно-серых валуна, соединенных массивной цепью. Одинаково неподвижных. Совсем неподвижных.

Только один дрожит.

Камень?!

— Проклятье!

В давние личиночьи времена был у Пало один товарищ по убежищу, он любил мастерить игрушки и с «головоломками»: например, в картине-рисунке с изображением зимнего леса надо было отыскать спрятанных белок, а чертах человечьего лица и высокой прическе — затаившуюся жабу. Личинкам очень нравился тот момент, когда под взглядом картинка словно менялась, выпуская затаенное…

Так произошло и сейчас. Перспектива сместилась, что-то сдвинулось в сознании, и он увидел…

Клетки, и правда клетки — кое-как связанные из бревен и брусьев, неуклюжие, сами по себе вряд ли способные удержать драконышей… но в каждой из них лежал камень, с вделанной в него цепью, и ошейник на этой цепи плотно сжимал шею драконьего малыша.

Поэтому сами клетки деревянные — держали не они…

Поэтому особо не охраняли — как при таких условиях сбежишь?

Поэтому, наверное, их плохо кормили — чтобы не хватило сил на пламя, чтобы не могли пережечь или расплавить цепь… А уж тем более унести с собой свою «тюрьму».

И даже если получится… все равно кругом болота, не уйдешь. И не улетишь — детеныши не летают, крылья слабые.

Им не деться отсюда никуда. Только на игредиенты.

«Нас было четырнадцать»… — всплыл в памяти хрипловатый голос драконыша.

«Напрасно я плохо подумал о здешнем вельхо, — отстраненно подумал Пало. — Сволочь — но не дурак, далеко не дурак»…

— Эй… ты живой?…

Дрожащий ком ничего не ответил, плотней вжимаясь в стену, и Пало шагнул вперед…

— Урхрррррррр!!! — грохотнуло над головой, и в стену влепился смолистый комок, тут же занявшийся огнем… — Не тронь малыша, урхгаур!

Сарай ожил:

— Твари! Кррррровохлебы…

— Храурррр!

— Арк, ниже целься, промазал!

— Харр? Испрррравлю!

— Малышей не трогайте, обещали же!

— Арк, подожди! Это не те!

— Все равно!

В сторону спасателей летит новый плевок…

— Свет! — рявкает чей-то полузнакомый голос. Женский. — Свет, все, кто может! Живо!

Иногда команды отдаются так, что мысли не послушаться не возникает. Это был именно тот случай. Светляки посыпались в воздух даже у тех, кто не слишком этот Знак освоил. Желтые, синеватые, диковато-зеленые шарики и сфероподобные объекты посыпались градом. Парочка столкнулась, посыпала искрами, но не погасла, а зависла над ближайшей клеткой…

Стало светло.

— Смиррррррно! — рыкнул тот же голос. — Силами общества драконоверов и примкнувших к ним диких магов (тихо, я сказала!!!) проводится спасательная операция драконьих детенышей! Спасенные будут доставлены в безопасное место и в перспективе — к сородичам. Клянусь в этом своим словом! У кого есть возражения?

Возражения были в основном у магов, которых ни за что ни про что обозвали дикими. Но вельхо благоразумно оставили их при себе. Драконыши помолчали.

— Не врете? — наконец спросил тот же ломкий голос, обладателя которого называли Арком.