Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать

— Хоть что-то для них сделать, пока тела не заберут, — произнес белый рыцарь.

Рыцари собрали лошадей павших товарищей и привязав друг к другу, отправились обратно в гарнизон. Исаак покачивался в седле как пьяный, смотря по сторонам, но не видя. На его лице плясали солнечный свет и улыбка, хотя кругом были трупы — то еще зрелище. Готфрид переживал за то, сможет ли ехать верхом Леон, но на деле оказалось, что из всех троих с превеликим трудом поездка давалась Верманду. Езда верхом отдавалось болью в груди, превращая езду верхом в пытку, но старый рыцарь хотел как можно скорее покинуть лес и его можно было понять. Даже один атаб сейчас был в состоянии убить остатки отряда Леона.

— Как сквозь землю атабы провалились, значит? — заметил Верманд, не растративший силы для ехидства.

— Ушли, — подтвердил Леон. — Этот малочисленный отряд, что напал на нас, если не единственный, то один из последних что здесь остался, я в этом уверен. — не дожидаясь вопросов, рыцарь продолжил. — Атабы устраивают засады только когда их мало, очень мало и как правило, чтобы задержать врага. Во всех остальных случаях они не скрывают своего присутствия ни от кого.

— Либо они поменяли тактику, что им не характерно, либо они внезапно решили поумнеть, либо за ними кто-то стоит, либо я ничего не понимаю и люблю повторять слово «либо». - попытался пошутить Готфрид с трудом выносящий тягостную атмосферу, повисшую над выжившими. — Однако, брошенные бивуаки говорят сами за себя. — закончил рыцарь.

— Может их оставили нам как приманку? — предположил Верманд.

— А в чем смысл? Кого приманивать и зачем? — удивился Готфрид.

— Ваша правда, кай Готфрид. Старею я, пожалуй, вот и несу околесицу. Пришло время уступить дорогу вам, молодым. Вы можете считать меня старым, занудствующим дураком, но я все же скажу — не притрагивайтесь к этой дряни, а то и до моего возраста не протяните. — старый рыцарь кивнул в сторону отрешенного Исаака. — Будет теперь в форте Жасмин заливать о том, как сразил атаба, может даже выпросит ночь забесплатно.

— Кто такая Жасмин? — поинтересовался Готфрид.

— Самый богатый человек в южном гарнизоне, — с горькой ухмылкой ответил старый рыцарь и чуть выждав, добавил. — Девка это лагерная, развлекает солдат за звонкую монету. Уроженка Дашара вроде как.

— Позвольте сказать вам кое-что, друзья, — обратил на себя внимание Леон. — Я не отблагодарил вас сразу, ибо с трудом понимал где я и что происходит, простите меня за это. Я бесконечно признателен за то, что вы спасли мою жизнь и особенно вам кай Верманд. Не подоспей вы вовремя… хотя, не будем об этом. — спасибо вам. — Леон склонил перевязанную черным голову в знак признательности.

— Вам спасибо, кай Леон, надеюсь вы сами то не позабыли как оттащили меня за укрытие, как только началась вся эта кутерьма?

«Я и правда позабыл! Для меня это было чем-то само собой разумеющимся, а не подвигом». - подумал Леон.

— Мы все хорошо себя показали, жаль, что недостаточно хорошо, чтобы нас сейчас было больше, — с досадой произнес Готфрид.

— Да, — внезапно для всех ответил Исаак, а потом закрыл лицо руками и самым натуральным образом разрыдался.

Оставшийся путь отряд провел в угрюмом молчании до самого форта. За время пути действие наркотика выветрилось окончательно и Исаак стал еще угрюмее, чем прежде, хотя раньше казалось, что это просто невозможно. Едва рыцари въехали в форт, по их понурым лицам сразу все стало ясно, а уж лошади без наездников лишь подчеркивали догадки. Радость на лицах солдат растворилась как аромат уходящего лета с наступлением осени. Все занятия и праздные разговорчики притихли, внимание алчущих было приковано толстой цепью к вернувшимся и ничто не могло разбить эту цепь.

— Где Ивель? Где Трофим? Что с Осием? Маир погиб? — вопросы сыпались на уцелевших со всех сторон как копья на опасного зверя, загнанного в тупик.

— Пали в битве, — ответил Леон, потому, что кто-то должен был.

Все и так уже знали, где «остальные», но ждали словесного подтверждения как последнего гвоздя в крышку гроба этой горькой истины.

— А вы как уцелели!? Вы самые младшие в отряде, молоко еще на губах не обсохло! — разозлился один из солдат, позабыв, что перед ним рыцари, а, следовательно, и вести себя нужно подобающе.

— Ивель даже бойцом не была, она же разведчица! Что вы за рыцари такие, что не смогли защитить девушку! — поддержал другой.

— Попридержите коней, хлопцы, чай не с врагами говорите, — вмешался Верманд. — Рыцари юны, вот только с мечом обращаются лучше любого из вас и уж в беде не бросают, клянусь честью. Если бы не они, меня бы тут сейчас не было. Мы все выложились насколько смогли, ищите виноватых? Они уже мертвы. Хотите выпустить пар, ну так займитесь делом — привезите тела павших для погребения, пока их звери не погрызли, ясно?

— Да ясно-то ясно, вот только до их приезда парни были живы, а теперь нет, — ответил один из солдат.

— В битвах люди умирают, сынок, не знал? Тут за частоколом суровый мир, слыхивал про такой? Советую как-нибудь взглянуть.

— Кай Верманд нуждается в лечении, пошлите за знахарем, немедленно, — спешиваясь сказал Леон, чтобы прекратить перепалку, в которую начал влезать и старый рыцарь.

— Тебе бы и самому показаться, — подсказал Готфрид.

— Если знахарь один, то только после Верманда.

— Сколько их было? На вас ведь Атабы напали, верно? — поинтересовался один из солдат.

— Трое, — ответил Готфрид.

— Трое скотоложцев поубивали шестерых и двоих ранили? Вы что там пьяны были или все дружно решили поссать пойти? — возмутился солдат.

— Умный самый? Сыскался пустомеля, ты сам-то поди атабов только вагусов и видал, да? Племенные вообще озверевшие, ты не знаешь, как эти сучьи выродки дерутся!

Бранящиеся и негодующие сменили цель, переключившись друг на друга: одни считали, что такое количество потерь в битве против троих недопустимо, другие утверждали, что выжившим еще повезло, что они отбились. Исаак прошел вглубь лагеря, уселся у костра и молча смотрел в пламя. По вечерам, в конце своей дневной смены Афиней любил сменить меч на лютню и пел у костра. Солдаты с удовольствием слушали его, а кто и подпевал. Однако в этот вечер сидящих у костра ожидал угрюмый треск дров и только. Эквилары, молодые и старый, пользуясь привилегией раненных и вымотанных битвой, поднялись на небесный ярус в грузовом подъемнике. Роже встретил их с деланно безразличным лицом, когда Леон сообщил ему дурные вести.

— Я дал вам восемь моих людей, среди которых была моя лучшая разведчица, а вы возвращаете мне старика и помешенного на звездной пыли кулему? К тому же, вы ничего не узнали, только чуть не погибли сами. — Роже покачал головой, не скрывая полного разочарования и раздражения.