Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать

— Вот это мой друг! Мой неунывающий друг-романтик, теперь уже рыцарь-романтик! А представляешь, спустя годы, когда ты прославишься за тобой закрепится прозвище, что-нибудь в духе, — рыцарь грез. Что думаешь?

Леона пронзила молния удивления, на мгновенье вернув воспоминания далекого детства и его любимой сказке, о Фиале Грез.

— Весьма недурно, пожалуй, мне даже нравится.

— Не будем терять времени! Хватит там Зотику в окружении бабенок прозябать, поспешим ему на помощь!

— Барышни, Готфрид, барышни! — укоризненно поправил Леон друга и вздохнув, пришпорил коня, чтобы нагнать друга. Видят Боги, если бы не оптимизм Готфрида, Леон бы совсем раскис и продолжал терзать себя виной.

Без каких-либо приключений, друзья добрались до Луковок. Уютные деревянные хаты сопели тонкими струйками дыма, орала ребятня, где-то недовольно хрюкали свиньи — жизнь в деревне кипела на жарком, летнем огне полуденного солнца. Поле подле деревни вспахивал мощный завр, прозванный среди крестьян рогатик или трешка, из-за такой яркой черты как три крупных рога на морде. Трешка имел один рог сразу над ноздрями и два метровых рога над каждым глазом, которые он использовал для защиты от хищников. В задней части черепа животного располагался относительно короткий костяной воротник. Завр имел схожее с носорогом тело и толстые конечности. От внимания Готфрида не укрылось то, что статуя исчезла, как и роскошная ткань при некоторых хатах. Зотик обрадовался рыцарям так, словно они и вовсе не заезжали к нему на днях и сообщил, что к охоте готов. Готфрид не переставал удивляться, откуда в этом человеке столько энергии, оптимизма и сил хохотать? Весь день эквилары провели в деревне, набираясь сил к предзакатной охоте и проветривая одежду, чтобы избавиться в меру возможностей от лишних запахов. Доспехи естественно оставили дома у Зотика, то-то радости было Петру — малец с ума от радости сходил, хотя даже до конца не понимал, что перед ним.

— В сынишке моем, дух рыцаря, не иначе! — зарделся от гордости Зотик.

Рыцари сменили латы на куда более практичную для их целей вареную кожу и когда тени удлинились, выдвинулись на охоту под особенное громкие, вечерние концерты сверчков. План Зотика был прост и хорош одновременно — караулить зверя у кормового поля. По пути друзья болтали с другом, Зотик все интересовался как там дела на границе и отчего Леон ходит с черной повязкой на голове, точно разбойник какой. Беатриче спала или делала вид, что спит растянувшись на плече Готфрида.

— Надеюсь в этот раз обойдется без призраков, редких тварей с болот и странных стариков, — заметил Готфрид, а про себя добавил «и атабов».

— Эт верняк, я до сих пор в себя прийти не могу! — согласился Зотик. — Впечатлений столько, что внукам рассказывать буду на ночь, вместо сказок.

Засеянное овсом поле не было убрано с прошлого года и стало отличной кормушкой для многих зверей. Зотик даже полагал, что бескормица родных места могла привлечь крупного кабана к этому полю. К тому же, оно располагалось к западу от деревни, как раз там откуда по ночам был слышен странный стук. Друзья шли через лес без факелов, уповая лишь на свет звезд и луны, ну и само собой отличное знание местности Зотиком — в конце концов он живет тут всю жизнь и знает каждый куст. Лошадей оставили чуть загодя, не доезжая до места охоты. У края поля Зотик указал на изрытую дерновину, свежесть покопки указывала на то, что сегодня звери еще не заглядывали на поле. Оно и понятно, такие животные как кабаны днюют, спасаясь от летней жары в грязевых ямах. Тут же был пожеванный овес и тропы, вытоптанные кабанами.

— Опасная свинья, однако. Перевернул лошадь с одним из деревенских и перебил ему позвоночник. — напомнил Зотик, указывая на следы.

— Предоставляю право первого копья нашему отважному льву, — предложил Готфрид и никто не возражал.

Приближение зверя или зверей к полю, друзья услышали задолго до их непосредственного появления там. Леон осторожно отступил, возвращаясь к лошадям и лишь взобравшись на Грозу, пришпорил ее и выехал на поле. Кабан не заставил себя ждать и обнаружился весьма скоро, массивную тушу не могли укрыть колосья овса. Похоже зверь был кем-то потрепан и прихрамывал, несмотря на это он и не думал убегать. Его шерсть блестела в свете звезд как посеребренная. Леон выждал момент и слегка приподнявшись в стременах, метнул копье, поразив им зверя. И похоже, тот сразу упал замертво, что в общем всех порядком удивило. Все вышло куда проще и быстрее, нежели предполагал Леон, рисуя в воображении чудовищных размеров кабана, которого остановил бы по меньшей мере с десяток копий. Несмотря на очевидное сгущение красок в истории об этом звере, кабан и правда попался незаурядный. Куда больше сородичей (хотя в Линденбурге необычайно крупные животные были скорее зрелищем заурядным) и что немаловажно — кем-то ранее одомашненный. Это было очевидно при одном лишь взгляде на обрывки обвязок из ремней, оставшихся на его теле.

— Метко и милосердно, как обычно, — похвалил друга Зотик, подъезжая к месту завершения охоты на своей лошади. Рыжего здоровяка похоже ничуть не заботила столь легкая смерть животного. Зотик мыслил просто и прагматично — нет проблемы и хорошо.

— Ну вот и славно, отличное завершение дня, господа! — обрадовался, потирая руки Готфрид и вдохнул ночной воздух полной грудью.

— Посмотрите-ка сюда, — Леон указал на остатки обвязки.

— Вот те на! Кабан… ручной что ли? Это вообще возможно?

— Возможно, ежели сызмала приручать, детенышем или раненного спасти от гибели. Токмо не возьму в толк, в чем прок сей затеи? — почесав затылок, высказался Зотик.

— Насколько я знаю, атабы умеют приручать практически всех животных. Может это их кабан? Сбежал из Табата? — предположил Готфрид. — Сильвийцы конечно тоже могут приручать животных, но кабан то им зачем сдался?

— Да пес его знает, поди ж теперь их разбери! — отозвался Зотик.

Уже запалив факела и тщательнее осмотрев тело зверя, стало понятно почему бой закончился, так и не успев толком начаться. Кабан был ранен и не раз, причем раны были серьезными. Не понятно, как он вообще протянул с ними все это время, учитывая, что в одной из ран даже осталось оружие — атабский меч. Очевидно животное сражалось с атабами, победило оно их или нет, неизвестно, но сбежать точно сбежало. Озлобленное от ран и застрявшего подобно занозе в теле, клинке, оно кидалось на людей, слабея день за днем. Не копье Леона, так время прикончило бы зверя в ближайшие дни. Выходило, что Леон не просто быстро убил животное, но и спас его от мучений.

— Похоже, что наш друг Готфрид прав, — рассудил Леон, оценивая баланс атабского меча в руках, одноручного само собой, который ему пришлось держать двумя руками из-за тяжести.