Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать

— Так или иначе, убили его мы, а, значится, и добыча наша, — заметил Зотик.

Недалеко уйдя от поля, подле озера с альвийским названием Лорель, друзья разбили лагерь и развели костер. Тушу кабана оставили для деревни, слишком большой она была для них троих. На сегодняшний ужин эквилары довольствовались парой кроликов, которых подстрелили, освежевали и выпотрошили загодя, еще будучи в деревне. Охотники весело беседовали и шутили, как в старые добрые времена, когда они ночами сидели так же как сейчас подле костра. Леон поражался тому, что темы для разговора у них как не иссякали в детстве, так не иссякают и сейчас. Уже после полуночи, по наставлению Зотика, юноши приубавили голоса и больше прислушивались.

— Любопытно узнать, что это за звуки, о которых говорил Зотик. Пока я ничего не слышу, кроме далекого грома — протягивая руки к пламени костра, заметил Готфрид. Беатриче повторила его жест, стоя в упор к пламени, в ее бирюзовых бусинках сверкало пламя.

— Обожди ты, рано еще! Стук энтот за полночь слышится. — объяснил Зотик, прожевывая кусок мяса и заедая его пучком зелени. — Мне сосед говаривал, что эт леший по ночам гробы колотит…

— Гробы? Зачем ему столько? Хочет у гробовщика работу отбить?

— Мол для деток наших готовит и для нас самих, за то, что природу егойную обижаем — деревья рубим, траву топчем, на зверей охотимся без спросу…

— А сам он деревья не рубит что ли или гробы из глины лепит, постукивая в барабан? Пусть и себе заодно гроб сделает, да сам в него и ляжет!

— Об этом я как-то и не догадался подумать, — с досадой произнес Зотик, почесав затылок.

— Брешет твой сосед все! Леший, гробы, шабаши, — это все осталось в детстве, Зотик. Помню я твоего соседа, было дело он рассказывал нам о том, что у него в погребе девочка-призрак ночами плачет. Перепугал пол деревни россказнями своими, а отец его думал, что уже добро все в погребе пропало, лезть то туда никто за ним не хотел, чуть с хаты семья не съехала. Оказалось, мышь там придавило горшком, так та пару дней пищала, пока подыхала, только слышно ее было лишь ночью. Поражаюсь, как ты до сих пор в это все веришь? Вон медвежий хутор вспомни — много там призраков сыскалось? — ответом рыцарю было молчание. — То-то же! Всему есть разумное объяснение. Если тут кто-то и стучит, то мы ему самому по голове настучим. Дятел может какой оголтелый завелся тут и все.

Леон стоял у озера, облокотившись на дерево и мечтательно смотрел на тихую, водную гладь в свете луны и звезд. Вокруг озера не было деревьев-великанов, чтобы заслонить ветвями воду, и оно отражало небо. Холодные глаза звезд смотрели на рыцаря из зеркальной, практически неподвижной поверхности озера. Лорель навевала ему воспоминания, и рыцарь поспешил поделиться ностальгией с друзьями.

— А помните, кто-то пустил слух о поверье, мол Лорель это имя морской феи, любящей всяческие украшения и ежели ценность какую в озеро бросить, предварительно сжав ее в кулак и трижды произнеся свое имя, то озеро даровало удачу, а в редких случаях, могло даже показать будущее?

Зотик и Готфрид точно поменялись местами — Готфрид расхохотался, а Зотик угрюмо задумался.

— Тот еще случай был! Сколько туда ба… барышни накидали всяких украшений, мечтая удачно выйти замуж, а на деле оказалось, что все выдумал какой-то местный ныряльщик. Плавал потом, да собирал добро. Интересно даже, что с ним стало, где живет, чем занимается, небось сколотил себе целое состояние на таких поборах! Эх, так приятно вспоминать те былые, веселые дни.

— Утонул он, — мрачно ответил Зотик. — Мой сосед говорит, что благодаря этой легенде озеро ожило, а может в нем и правда жил некий дух и вовсе то был не вымысел. Уж Лорель или какой другой дух — не знаю. В общем как историю не поверни, конец всяко единый — решило озеро наказать вора за то, что брал причитающееся ему или… ей.

— Сосед говорит, ха! — Готфрид отмахнулся. — Не удивлюсь если твой сосед, скажет, что у него в печи огонь драконы разжигают, а лошадь байки травит в стойле. Ладно, посплю немного, разбудите, как леший с гробами придет… если придет. — скучающим голосом произнес Готфрид и завернулся в походный плащ, выданный Зотиком.

— В вас смелости друзья мои, как у целой дружины! — произнес Зотик и подкинул в костер хворосту. — Мне от одного этого места не по себе, какой уж спать тут! До сих пор в темноте те бычьи черепа с горящими глазами мерещатся. — Уже себе под нос, на редкость тихо произнес силач и проверил оберег на шее.

Что бы Зотик о себе ни думал, его тело думало иначе и спустя полчаса, здоровяк и сам не заметил, как уснул. Бодрствовать остался лишь Леон и его бессонница. Вдвоем с ней, они сидели у костра, глядя на то как искры стремились ввысь, как если бы хотели занять место среди сияющих осколков бесконечности, подмигивающим им с черных небес. Рыцарь плотнее закутался в свой плащ, защищаясь от ночной прохлады. Во лбу стреляла и ныла полученная рана, как болезненное эхо воспоминаний о том, что произошло на той опушке. Перед глазами всплывали лица отряда и их кабацкие шутки, неприятные тогда и столь желанные сейчас, лишь бы отпускающие их люди, были живы. Оставшись за часового, Леон защищал спящих от всякой опасности и поддерживал огонь в костре, дабы к лагерю не вздумали подходить волки. Глядя в языки пламени, Леон вспоминал прошлое, но думал о будущем. О том, каким он, Готфрид и Зотик будут спустя десять-двадцать-тридцать лет. Из людей редко кто доживал хотя бы до пятидесяти. Лишь самые крепкие телом и просто везучие. Какими они будут? Будут ли вместе или разойдутся каждый своей дорогой? Зотик уже отделился от их компании, его дорога закончилась в Луковках, где его ждет уютный очаг и жена с ребятишками. Дорога Леона и Готфрида еще и не думала никуда сворачивать, ведя в далекие дали. Именно так Леон ее и видел — одна на двоих. Рыцарь и помыслить не мог, что когда-нибудь будет порознь с другом. Леон не мог найти себе места в настоящем, а потому метался от прошлого к будущему. Ему хотелось вновь пережить те непосредственные волнения детства и вместе с тем скорее оказаться в будущем, достичь чего-то и впечатлить отца, стяжать славу, сделать что-то хорошее для этого мира, чтобы о нем знали и помнили. Верно, помнили, погибни он вместе с солдатами из гарнизона, кто бы его помнил окромя родителей и друзей? Он ничего не сделал для этого мира, ничего не оставил. Мысль о том, что жизнь пройдет, а он исчезнет без следа, пугала юношу. Люди живут слишком мало и не хотелось бы сгинуть, не оставив в этом мире след и след значимый, хороший, добрый. Хотелось ему и увидеть свою суженную, узнать, как она выглядит, как ее зовут?

Выспаться этой ночью Готфриду и Зотику определенно было не суждено — оба были разбужены Леоном. Зотика пришлось изрядно растормошить, заснул он крепко, хоть и боялся засыпать больше всех. Готфрид же казалось и не спал вовсе, а просто лежал с закрытыми глазами все это время, — настолько быстро он проснулся.