Роман Алёшин - Чему быть, того не миновать

— Я ведь могу отказаться? — с надежной спросил Леон.

— Ты уже не мальчик, зачем задаешь этот вопрос? Ты мужчина, так веди себя соответственно — принимай решения самостоятельно и неси за них ответственность. Моей задачей было поставить тебя в известность наших дел и только. В конце концов всегда можно подвести лошадь к воде, но заставить пить — нет.

— Благодарю за понимание. Я бы все равно хотел узнать, что ты думаешь на этот счет. Решаю я, но и советы ты учил меня хотя бы просто выслушивать.

— Не скрою, мне бы хотелось, чтобы этот брак был заключен. В конце концов на твоих странствиях это не особо отразиться. Эклерам и само собой нам, нужен наследник, так заделай его и отправляйся в странствия на год, другой. Повидаешь мир, как и хотел, наберешься опыта и впечатлений. Если беременность разрешится мальчиком, то пока он не сможет держать в руках лук и меч, он забота матери, а не отца. Отказ от этого брака, будет серьезной ошибкой, вот мое мнение.

Леону захотелось узнать, что же думает мать, но он сам себя отругал за эти мысли. Какая разница, кто и что думает? Отец сказал суть — решай сам и живи с этим!

— Что думаешь об этом, лев? — вопрос, крайне интересующий Гидеона, задал лучший друг Леона.

— Я против, и я непреклонен в своем решении, — с непоколебимой уверенностью произнес Леон и был уверен, что ничто не изменит его выбор.

— Что до меня, то я рад это слышать, а спросил я вот к чему: как ты помнишь, Леон, вступив в мужской возраст, я получил право распоряжаться деньгами отца. Та за чем дело стало? Могу ли я покрыть ваши долги или поспособствовать восстановлению виноградников в Видане?

— Я не могу даже сметь просить тебя об этом, — изумился Леон.

— Счастье друга, превыше каких-то денег, — беззаботно ответил Готфрид как будто дело шло о какой-то несущественной ерунде, а не крайне серьезных суммах.

— Какие-то деньги, как ты изволил выразиться, заработал твой покойный отец, прояви уважение, — ввернул Гидеон, крайне недовольным тоном. — Легко расставаться с тем, чего не заработал сам. Я был поверенным твоего отца, и я знаю о сумме, доставшейся тебе в наследство, поверь мне, ее не хватит. За желание помочь нам я тебе выражаю тебе свою крайнюю благодарность, Готфрид. Отрадно видеть, что я сдержал слово данное Тревору и воспитал из тебя достойного мужчину.

— Так-с, дайте подумать. Что у нас со сроками? Я ничего не смыслю в финансовой стезе, хотя подумывал на старости лет заняться ростовщичеством. Если сейчас за него взяться и пустить в ход полученные деньги, ощутимая прибыль может прийти лишь через год-два. — не сдавался Готфрид, грезивший о том, как деньги будут течь в его фамильную казну сами собой, а он даже на склоне лет будет гулякой, не знающим иного труда, кроме как кутеж в компании хорошеньких дам.

— Долги должны быть уплачены через месяц, а Эклеры ждут ответа на этой неделе.

— Ты ходил к князю просить помощи, — вдруг произнес белый рыцарь и это был не вопрос, но утверждение.

— Ходил и безрезультатно. Казна нашего князя полна мышей, но не астэров. Война выжала все соки, а после гибели дочери, Эддрик совсем опустил руки и все хозяйство пришло в упадок. Древесина в мирное время не так нужна, а наш край богат лишь ей.

— Что за мрачная безнадежность? Как больно слышать такое о родине, о семье в которой вырос и принял за как свою собственную. — поразился Готфрид.

— Что бы ни сулила нам судьба, мы выстоим, — ответил Леон.

— Если Леон отказался и если моего наследства ни на что не хватит, то самое меньшее что я могу, так это предложить вам переехать в дом моего отца… мой дом.

— Ты серьезно? Смеем ли мы на это рассчитывать?

— Еще слово и я обижусь мой друг, — предупреждающе осек Готфрид. — Вы приняли меня как сына, я спал с вами под одной крышей, ел за одним столом с вами и был воспитан Гидеоном, а ты спрашиваешь такое? Нет ни вашей, ни нашей семьи, — мы одна семья, пусть и носим разные фамилии.

— Тебе бы свою жизнь устраивать начать, а не чужие, — строго заметил Гидеон.

— Если устраивать жизнь, означает жениться и наплодить спиногрызов, то нет уж, увольте, — улыбнулся Готфрид.

— Считай так твой отец, ты бы никогда не появился на свет.

— Я не берусь утверждать, что я убежденный холостяк. Все, что я хочу сказать, так это то, что я не рвусь засунуть голову в женское ярмо пока я молод. Годам так к тридцати, в конце жизненно пути и оставлю потомство, как же без него? Но не раньше. Верно, Беатриче? — женская фигурка эйдоса посмотрела на хозяина и пожала плечами.

— Есть поверье, что тот, кто встретил своего эйдоса, обретет неслыханную удачу, — заметил Гидеон смягчившись, все это время он игнорировал Беатриче.

— Вот и замечательно — я не против такого расклада! — рассмеялся Готфрид.

— Что ж, полагаю наш разговор окончен. Удачи нам всем. Я отправляюсь в замок, доложу князю обо всем, что сам узнал от вас.

Когда рыцари остались наедине, Готфрид решил наверстать упущенное, налегая на еду, которую толком не распробовал за разговором. Леон понуро глядел в окно, не притрагиваясь к пище.

— Просто интересно, а чем тебя Семилия не устроила? Вы раньше охотно дружили… пока у нее фигурка не округлилась. Не будь она девчонкой, я думаю она бы прекрасно дополнила наше трио. Твою позицию про чувства я прекрасно помню и понимаю, но вместе с тем, я согласен и с твоим отцом — к некоторым чувства приходят сразу, к иным опосля. Да и как бы это было неприятно признавать, но чувства и правда ненадежный фундамент.

— Я тоже согласен в этом вопросе с отцом. Может я и упрямый осел, но я считаю любовь с первого взгляда если не истинной, то самой яркой и сильной и лишь для нее открыто мое сердце. Но я оставлю лирику, поскольку знаю, что ты ее не жалуешь. Говоря откровенно, Готфрид, я бы описал Семилию так — личико сладенькое, а нрав горше уксуса. Я не знаю, как вести себя с девушкой, которой чужда трепетная мягкость. Воспитанная как принцесса, она не приемлет отказа. Ее ершистость и давление истериками в случае любых отказов, выводят меня из себя, что как ты знаешь, сделать очень непросто.

— В постель ее кидаешь и…

— Уймись же, друг мой, — Леон жестом прервал друга.

«В постели они все одинаковые — и стесняшки и строптивые», — закончил в мыслях свою фразу Готфрид.

— Ха! По крайней мере ты улыбнулся, а это уже что-то! После плотного обеда клонит в сон. Давай-ка подышим свежим воздухом, того требует не иначе как моя душа, томящаяся в этих душных стенах!

— Что ж, идем.

Друзья переоделись и покинув дом, прогуливаясь по главной площади. Неподалеку на своем обычном месте собирались старики, обсуждая виды на урожай, политику, цены и выходки молодых. Леон поспешил скрыться в узких улочках за пределами площади, куда выходили окна дома графа Эклер. Сейчас ему даже простые окна казались коварными глазами, пристально следящими за юношей. Проходя мимо лавки бондарей, Леон повернулся к другу и задал внезапный вопрос: